Мыши и магия - Фарланд Дэвид - Страница 15

• Предыдущая
• 15/48
• Следующая

— И все же, — проворчал Вербений, — сердце мое подсказывает, что тебе нужно быть с Беном поосторожнее.

— О, я буду осторожной, — заверила его Янтарка. — Если он попытается укусить меня или сбежать, я его быстро того…

— С помощью твоей магии ты сможешь держать его под контролем, — продолжал старик. — Но будь бдительна. Со временем ты можешь истратить ее всю на попытки сохранить власть над ним. К тому же в твоем распоряжении есть и более могущественные силы…

— Какие?

Все это время Бушмейстер слушал молча, но тут встрепенулся, словно ответ лежал на поверхности и был очевиден всем, кроме Янтарки.

— Дружба, — сказал он.

— Да, дружба, — согласился с ним Вербений, очень довольный тем, что его сын столь быстро сделал столь правильный вывод. — Ты хочешь, чтобы он рабски подчинялся тебе, и я уверен, что ты можешь помыкать им довольно долго, но друг пойдет с тобой добровольно, каким бы мрачным и полным опасностей ни был ваш путь.

— Вряд ли я ему сильно нравлюсь, — сказала Янтарка, понурившись. — Как я могу сделать его своим другом?

— Друзей не делают, — возразил ей Вербений. — Невозможно силой заставить кого-то стать твоим другом. Ты должна не требовать, а отдавать. Предложи ему свою дружбу, как поступают поющие полевки.

— Поющие полевки?

— Они живут далеко на севере, — сказал Вербений. — Лично я никогда их не встречал, хотя слава их достигла и наших земель. Поющие полевки живут большими поселениями, в которых отдельные норы объединены подземными переходами. Иногда на эти города нападают волки. Они пытаются раскапывать тоннели, и тогда полевки объединяются, чтобы вместе защитить свой дом.

— Как? — завороженно спросила Янтарка.

— Они поют, — ответил за старика Бушмейстер.

— Поют?

— О да, — подхватил Вербений. — Они поют. Пока волк пытается раскопать один вход, ее хозяин бежит к устью другого и принимается издавать мелодичные трели, пока волк не отвлечется и не погонится за ним. Полевка рискует собой ради спасения своего племени. Она ставит на кон себя самое и все лучшее, что в ней есть. Когда волк бросается в погоню, полевка ныряет обратно в нору, а один из ее родственников на другом конце колонии выскакивает и, подхватывая песню, отвлекает хищника на себя. В конце концов волк устает, бросает попытки докопаться до полевок и уходит искать себе более легкую добычу — медведя или лося.

Потрясенная, Янтарка молчала.

— Тех, кто жертвует своей жизнью ради друзей, они называют Дарителями. Получить такое имя — великая честь.

— Я не намерена ничего дарить этому лживому человеку, — сказала вдруг Янтарка. — После того что его соплеменники сделали с моей матерью и друзьями, — спасибо, нет.

Надежно укрытый тьмой, Ночекрыл размышлял. Он мог напасть на Янтарку прямо сейчас. Эта невежественная мышь и понятия не имела о том, как работает магия, и это давало ему огромное преимущество. Но она была невероятно могущественна, об этом тоже не следовало забывать. Одно неверное движение — и он позавидует судьбе комара, размазанного по ветровому стеклу грузовика.

Нет, можно было пойти и другим путем, и этот путь нравился ему куда больше. У него был Бен. И Бен вызывал у него самые теплые чувства. Этот человеческий мальчишка был до ушей полон магической силы. Просто ходячий резервуар, ожидавший только того, чтобы Ночекрыл милосердно осушил его.

Но, чтобы получить эту силу, чтобы припасть к этому вожделенному источнику, нужно было разорвать umbilicus magicus, магическую связь между Янтаркой и Беном, обеспечивающую непрерывный энергообмен между ними. В обычных условиях достаточно было просто прикончить волшебницу, чтобы завладеть ее фамильяром.

Однако Ночекрыл видел и более безопасный способ разобраться с этой проблемой. Можно было выкрасть Бена, не рискуя при этом своей собственной жизнью.

«Да, но в этом мне понадобится помощь», — рассудил он. Ночекрыл кинул небольшое заклинание, которое безмолвно передало послание другому колдуну, жившему далеко отсюда, у самой Землероечной Горы. «У шоссе через час после рассвета», — гласило послание.

Средствами магической связи ответ пришел незамедлительно: «Да, господин, я выполню твою просьбу».

Ночекрыл поднял взгляд к луне, и желание переполнило его.

Тщась в устремлении своем познать величину разделяющего их расстояния, он издал писк на такой высокой ноте, что ее не расслышала бы и собака, и сосчитал секунды. Но никакое эхо не достигло его ушей. Охотница Диана и на сей раз осталась глуха к его мольбам.

С высоты он увидал, как опоссум вскочил на забор, шлепнулся в чей-то двор, проковылял к миске с собачьим кормом и деловито зачавкал, пока ее хозяин безмятежно храпел и посвистывал в двух шагах от вора.

Дарвин уснул, зарывшись в мех и тихо посасывая кровь, словно младенец, не выпускающий соски изо рта. Вскоре вена истощилась, и клещ принялся громко чмокать, словно допивая остатки коктейля через соломинку. Эти звуки пробудили его от дремоты. Он вытащил свой хоботок и обиженно заявил:

— На тот случай, если ты не заметил — у тебя дефицит как минимум в пинту! Не хочешь поймать комарика-другого? Я бы мог выпить из него кровь, а потом отдать тебе на прокорм.

— А все потому, что ты — раздувшаяся от дармовой крови ненасытная утроба, — отрезал Ночекрыл. — В прохладе ночи сей не боле комаров, чем доброты в душе твоей иль разума в головке.

— Почему ты меня все время оскорбляешь? — кротко поинтересовался Дарвин. — Или мы больше не друзья?

— В этом мире для меня есть лишь два вида отношений, — парировал Ночекрыл. — Ты мне либо жертва, либо сообщник. Будь благодарен, что тебя я отношу ко второй категории. Пока.

Дарвин старательно вонзил свой хоботок обратно в нетопыря, с наслаждением погрузив в него жвальцы едва не до самой селезенки. Возмущенный этой диверсией, Ночекрыл схватил клеща за налившееся кровью брюшко и как следует нажал. Этот нехитрый фокус сработал по принципу пипетки: вся высосанная кровь ринулась обратно в Ночекрыловы вены, и нетопырь немедленно ощутил прилив энергии.

— Эй, верни обратно! — возмущенно пискнул Дарвин, вывернувшись из его хватки.

— Ты пить хотел, так пей же вновь, — ответствовал нетопырь. — О, припади к источнику блаженства — он у меня… то есть во мне, если быть более точным.

Он зловеще расхохотался и поплотнее завернулся в крылья, чтобы сохранить тепло.

На востоке разгоралась заря. Ночекрыл был уверен, что Янтарка и Бен как-то проявят себя еще до восхода солнца. Не будучи вампиром, нетопырь все же относился к солнечному свету без особой приязни. Днем он чувствовал себя беззащитным, уязвимым, словно бы голым, и не осмелился бы бросить вызов странной волшебнице под пагубным взглядом светила.

Пока Бен сладко спал в полевочьей норе в Орегоне, Руфус Мухолов мелкими прыжками продвигался в чащу леса неподалеку от Черной реки. Безлунная ночь расщедрилась лишь на слабенький звездный свет, да и тот не долетал до земли, так как его жадно глотал поднимавшийся от воды туман. Руфус вызвал блуждающий огонек, чтобы освещать себе дорогу. Тропинку укутывала густая, серая паутина, слабо колыхавшаяся в ночном воздухе. Сильно пахло плесенью и смертью.

Наконец, Руфус остановился у жерла небольшой норы. Сердце его сильно билось, но голос почти не дрожал, когда он квакнул:

— Эгей! Кто-нибудь дома?

По правде говоря, в этом голосе звучала отчаянная надежда, что дома никого не окажется.

Из норы раздался рык, столь полный убийственной ярости и жажды крови, что сравнить его тембр можно было разве что с визгом циркулярной пилы, резвящейся в курятнике:

• Предыдущая
• 15/48
• Следующая