Сталин перед судом пигмеев - Емельянов Юрий Васильевич - Страница 5

Образная система Библии была близка к тем представлениям народной культуры Грузии, с которыми он был знаком с детства, и это обстоятельство могло способствовать тому, что рассказы Ветхого и Нового Заветов воспринималась Иосифом Джугашвили как повесть о своей родине и своем народе. Дорогие ему с первых лет детства представления о природе и людях, призывы к героической борьбе и победе обретали в библейских текстах священный смысл.

Церковь постоянно пребывала в сражении с дьявольскими силами, а поэтому Святой Климент, епископ Римский, сравнивал церковь с войском. Церковь постоянно говорит о неизбежности ее победы в этой борьбе. Мученическая казнь Христа стала началом его победы над греховностью людей. С детства Иосиф привык исполнять пасхальное песнопение, в котором провозглашалась победа Христа над смертью. Слово «Ника» (по-гречески «победа») нередко было начертано вместе с изображением креста. Об окончательной победе Бога и создании Царства Божьего на Земле говорилось в завершающей книге Библии – Откровении Иоанна.

Поскольку верующие придают особое значение связи, соединяющей их собственное имя с именами тех, кто упомянут в священных книгах, то он не мог не обратить внимания на ветхозаветный рассказ об Иосифе. Вероломное предательство завистливых братьев, замысливших убить Иосифа, а затем продавших его в рабство, заключение Иосифа в тюрьму по ложному навету, умение Иосифа верно истолковывать знаки судьбы, предвидеть грядущие события и принимать своевременные, эффективные меры для предотвращения гибели целой страны, превращение Иосифа в неограниченного правителя Египта, арест им своих братьев не за их подлинное преступление против него, а на основе сфабрикованного против них обвинения в краже, прощение их Иосифом и другие эпизоды этой многократно повторенной, тщательно заученной и внимательно прокомментированной истории могли оставить неизгладимый след в сознании Иосифа Джугашвили еще в детстве.

Благодаря Священному Писанию привычные с первых дней жизни ключевые представления о родине обретали для Иосифа более широкий смысл. Священники учили, что тексты Ветхого Завета нельзя воспринимать как рассказ о неких семьях или историю одного народа, а как всемирную историю о семье народов. Слово же Христа было обращено ко всем людям на Земле. Православие соединяло судьбы разных народов, следовавших, согласно учению этой церкви, единственно верному вероучению. Поэтому даже народы с различными языками, историческими и культурными традициями – грузины, греки, русские, украинцы, белорусы, сербы, черногорцы, болгары, румыны, молдаване, а также представители других народов, принявших православие, объединялись в едином братстве православных людей. Православие позволяло Иосифу найти твердую основу для последующего поиска им общего в культурах различных православных народов.

Разумеется, восприятие библейских текстов ребенком не могло быть столь углубленным, как у взрослого верующего, но учение Христа гласило, что в своей невинности дети могут быть ближе к Богу, чем отягощенные грехами взрослые. Слова Христа: «Не препятствуйте детям приходить ко Мне», его призыв «Будьте как дети», которые Иосиф заучивал с детства, говорили о благоволении Бога к детям.

С детства Иосиф мог запомнить слова Христа о его благоволении к бедным людям и осуждении им тех, кто слишком отягощен земным богатством, чтобы думать о Царстве Небесном. Христианский идеал мира, в котором нет неравенства, все люди – братья, не мог не отвечать представлениям о счастливой и справедливой жизни, к которой стремились его родители, их друзья и соседи.

Стремление к духовному совершенству усиливалось желанием Иосифа стать священнослужителем, а, стало быть, он исходил из того, что он будет проводником божественной благодати, выразителем Божией воли, духовным наставником верующих, их руководителем на их земном пути. Православная церковь учит: «Священник являет собой образ Христа и совершает священнодействие силой и благодатью Божией».

В своем детстве, прошедшем в стенах духовного училища, Иосиф вряд ли мог представить себе более значительную и возвышенную миссию. Нет сомнений в том, что многие его учителя не сомневались в том, что Иосиф станет достойным священником. Названия предметов, которые изучал Иосиф Джугашвили, и полученные им отличные оценки его знаний по этим предметам свидетельствуют о том, что он не только знал канонические тексты православия и порядок церковной службы, но еще подростком мог разъяснять смысл священных текстов, молитв, песнопений, икон, церковных таинств, разбираться в порядке богослужения. Теперь в семинарии он мог углублять свои знания и приблизиться к осуществлению жизненной цели, определенной ему с детства, – стать священником.

Впервые с тех пор, когда в раннем детстве отец его увез в Тифлис, чтобы помогать работать на сапожной фабрике, Иосиф вернулся в древнюю столицу Грузии. Однако теперь ему надо было жить самостоятельно, обходясь без родительской опеки. Тифлисская семинария находилась на Пушкинском сквере. Здание семинарии было трехэтажным. На первом этаже помещались кабинеты инспектора семинарии и надзирателей, а также канцелярия. В подвальном помещении – гардероб и столовая. На втором этаже – домовая церковь, классные комнаты, учительская и квартира ректора. Бывшие семинаристы Г. Е. Елисабедашвили и З. А. Давиташвили вспоминали, что в квартире ректора была устроена секретная дверь, через которую он мог незаметно наблюдать за поведением учеников в церкви. На третьем этаже размещались спальные комнаты учеников и библиотека.

Покидать здание семинарии без разрешения начальства запрещалось. Пропуск занятий сурово наказывался. Вслед за подъемом в 7 часов следовала продолжительная молитва. После молитвы – завтрак, а затем – занятия, которые продолжались с перерывом до 2 часов дня. Через час был обед, а уже в 5 часов была перекличка, после которой запрещалось покидать семинарию. По команде семинаристы шли пить чай, затем садились готовить уроки, а в 10 часов вечера по звонку ложились спать. Спали в общей спальне на 20–30 человек. Такой строгий режим не был прихотью начальства данной семинарии, а определялся стремлением церкви достичь смирения духа у молодых людей, посвятивших себя подготовке к священнической или монашеской деятельности.

Многие авторы, особенно западные, считают, что богословие, изучавшееся Сталиным в семинарии, определило стиль его мышления сугубо в отрицательном отношении. Они обращают внимание на то, чего не выучил Сталин в семинарии. Разумеется, семинария могла дать Сталину лишь то, что она могла дать, и возможно, что для него было бы лучше, если бы он имел возможность получить более углубленное и современное образование по ряду предметов. В то же время тенденциозность и ошибочность многих из комментариев по поводу семинарского обучения Сталина в значительной степени объясняются не только враждебностью их авторов к Сталину, но и их отчужденным отношением к православной церкви.

Между тем в суровой обстановке Тифлисской семинарии были свои положительные стороны для развития ума и стимулирования интереса к знаниям. Богословские занятия развивали память, умение глубоко разбирать тексты и логически рассуждать. Строгая дисциплина не слишком позволяла учащимся отвлекаться от занятий. Семинаристы, закаленные еще в духовных училищах на текстах богословской литературы, без особого труда переваривали те философские и естественно-научные труды, которые ставили в тупик иных воспитанников светских школ. Даже суровые ограничения семинарии в отношении информации из внешнего мира имели свои положительные стороны, ибо заставляли учеников с такой жадностью осваивать знания, которая была немыслима для студентов светских учебных заведений. Любая книга, которая попадала к семинаристам, страдавшим от недостатка информации, любая публичная лекция, услышанная ими, становились предметом их дотошного изучения, пересудов, споров, а потому ученики духовных училищ извлекали гораздо больше ценного из ограниченного объема информации, чем университетские студенты из тех интеллектуальных богатств, которые им предлагали преподаватели.