Лютый зверь - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 25

• Предыдущая
• 25/65
• Следующая

В империи и западных державах пассажирские перевозки были обычным делом. Нельзя сказать, что они отличались комфортом, но давно стали частью жизни. Почтовые кареты перевозили не только почту, но и пассажиров. Они вмещали по четырнадцать человек, не считая кучера и охранника, которые сидели на отдельном облучке. Восемь пассажиров располагались внутри кареты: шестеро – с относительными удобствами на сиденьях друг напротив друга, двое – на откидных, прикрепленных к дверцам. Еще шестеро размещались снаружи. Тянули карету две пары лошадей, развивая при этом скорость около шести верст в час. Вот на такую–то карету и напали разбойники.

— Салветса-а!!!

— Да не ори ты, с тебя не убудет, а можа, и понравится. Ха–ха–ха!

— Но–он!!!

— Зван!

Властный голос заставил тут же остановиться мужика, а всех остальных – замереть. Замолчала даже девушка, которую до этого безжалостно тащили в кусты. Тот, кто подал голос, мог тут распоряжаться. Это поняли даже затравленные пассажиры. На лицах родителей отчетливо проявилась надежда. Все же не все славены – последние скоты. Вон этот, страшен, как выходец из преисподней, а когда начинает говорить, то его обезображенное лицо приобретает еще более ужасные черты, куда там изображениям дьявола, – но, как видно, все же решил заступиться за их дочь. Превозмогая себя, отец внимательно всмотрелся в того, кто, похоже, может спасти его Илзу.

Высок, широк в плечах. Не сказать что героических пропорций, но и далеко не тщедушен. Ладная стройная фигура, затянутая в несуразного цвета кафтан, под которым угадывается такого же неброского цвета рубаха. Вся одежда на нем хотя и не богата, но прочная, из хорошего сукна и кожи. А вот лицо… Через всю левую строну сверху и донизу, теряясь в бороде, проходил кривой бугрящийся шрам от удара клинком. Похоже, рану вовремя не врачевали, поэтому и след остался такого непотребного вида. Веко левого глаза пострадало, рассеченное надвое и сросшееся как попало. Клинок только чудом не задел глазное яблоко. Правая сторона лица, от скулы и дальше, чуть выше виска, захватывая ухо, хранила след сильного ожога. На бугрящейся коже отсутствовали волосы, поэтому борода на правой стороне была словно обрезана. Глаза… Это был взгляд лютого зверя, который не ведает ни жалости, ни сострадания, ни угрызений совести.

— Чего, атаман?

— Оставь ее. Мы здесь, чтобы набить кошели, а не для баловства.

— Атаман, дак девка же. Что же отказываться от такого добра? Ты что, не мужик, что ли?

— Оставь ее. – Голос звучал хрипло и особенно угрожающе, а если прибавить сюда и облик говорившего…

На родителей атаман даже не бросил взгляда. Они конечно же ни слова не понимали по–славенски, но чувствовали, что этот странный и страшный разбойник вступился за их дочь. Девчушка часто зашмыгала носом и прекратила всяческое сопротивление, боясь, что удача опять отвернется от нее. Да, они потеряли деньги, скорее всего, дальше им придется идти пешком, поскольку коней лихие тоже заберут. Но главное, что это страшилище ее не тронет. Впрочем, вожак их еще страшнее.

— А если не оставлю, убьешь? – Похоже, разбойник к облику своего вожака был привычен, а потому хотя и не нарывался, но свои права на добычу отстоять постарался. – Стало быть, соратника из–за гульдской сучки порешишь? Ну дак стреляй.

Как в руке атамана оказался пистоль, да еще какой–то странной конструкции, никто не понял, – больно быстро все это произошло. Рука все еще продолжала движение снизу вверх, когда прозвучал выстрел. Дым на мгновение заволок разбойника и девушку. На лице престарелого отца отразилось мрачное удовлетворение. Теперь уже неважно, что он лишился солидной суммы и вынужден будет вернуться домой с пустыми карманами. В конце концов, это не последние их деньги. Главное, что честь Илзы была в безопасности.

— Атама–ан, – растягивая слова и явно недовольным голосом проговорил разбойник, – ну зачем же та–ак–то? Ну чего с ней сталось бы?

Тем временем выражение лица старика быстро преображалось. Дым рассеялся, и открылась картина, от которой у него кровь застыла в жилах. Его единственное дитя. Его кровинушка. Его отрада. Господи, проклятые изверги!!! Илза лежала на траве, со слегка задравшейся юбкой, приоткрывшей икры в белых чулках. Она была совершенно неподвижна. Застывший взгляд ее широко открытых глаз был устремлен в голубое небо. На красивом лице замерло выражение крайнего удивления.

— Зван и вы все, запомните: насилия над бабами я не потерплю.

— Ага, ты лучше их убьешь.

— Ты бы помолчал, потому как только что отказался выполнить мой приказ. Нужно напоминать, что бывает за неповиновение?

— Атаман… – Зван был не робкого десятка, но не сказать, что не отдавал себе отчета, кто здесь все же вожак, а потому старался не грубить.

— Заткнись, – процедил сквозь зубы глава разбойников. – Еще раз позволишь себе что–либо подобное – и будешь лежать на земле так же, как и она. Понял?

— Понял, – вздохнув, выдавил из себя Зван.

А что тут непонятного? С тех пор как над ними встал этот странный урод, их ватага успела значительно уменьшиться, эдак в два с лишком раза. И не сказать, что это дело рук стражников или военных, сам же он всех и порешил. Поэтому в слова его верилось, и не стоит лишний раз злить атамана. Только не сказать, что такие методы не пошли на пользу. Остальные стали жить куда лучше, когда стали выполнять его приказы. Он был либо сильно умен, либо дюже удачлив, да только ватага всегда была в барыше.

А еще каждый из них теперь мог с легкостью сойтись с парой солдат. Напасть на разъезд, скажем, из полутора десятков драгунов уже не казалось чем–то запредельным. Скажете, мол, что можно взять с солдат? А вот не надо ухмыляться. Средняя стоимость лошади, что у них под седлом, колеблется от сорока до семидесяти рублей, само седло – от двадцати до тридцати. В карманах какое–никакое серебро. Оружие – это как минимум палаш, кинжал, пара пистолей, карабин. В общем, около сотни рубликов набегало. И это то, что гарантированно можно получить после реализации. Мало?

Спросите, где можно так выгодно все продать и не поплатиться за разбой? В Брячиславии. Только не нужно забывать о том, что волк никогда не охотится вблизи своего логова. Этого шайка не забывала, творя разбой только в землях Гульдии. Впрочем, они и сбывать–то еще ничего не сбывали. Только свозили добычу на один постоялый двор во Фрязии, с хозяином которого атаман договорился.

— Все обыскали?

— Да, атаман. – Сказавший это разбойник со следами каких–то непонятных шрамов на кистях в настоящий момент стоял с двумя пистолями на изготовку, причем оба были сильно похожи на тот, что был у атамана. Очень редкое и дорогое оружие, из которого за короткий срок можно произвести несколько выстрелов практически без перезарядки. А под прицелом этот добрый молодец держал не кого иного, как своих же подельников.

— Тогда поехали. Чего встали?! По коням, я сказал!

Бандиты вскочили в седла и, нахлестывая лошадей, устремились дальше по дороге. С собой уводили и отбитых коней, навьючив их награбленным скарбом. А на месте разыгравшейся трагедии остались растерянные гульды, двое из которых, мужчина и женщина, оба пожилые, с горькими рыданиями припали к телу дочери, последней их отраде на грешной земле.

Скакали до сумерек, петляя, как зайцы, пока атаман не решил, что пора бы уж подумать и о ночлеге. И вот наконец они свернули в лес. Замыкающие, едва въехав под сень деревьев, тут же соскользнули с коней. Они срубили по ветке, так чтобы с дороги этого не было видно, поспешили на открытое место, старательно затерли следы и помогли распрямиться траве. Если особенно не присматриваться, то и не сообразишь, что совсем недавно в этом месте в лес свернуло более десятка лошадей. Да и вряд ли кто–то будет столь дотошно присматриваться к обочине.

Раньше им тут бывать не приходилось. Однако здесь они нашли не только укрытие от посторонних взоров, но и воду. Впрочем, ручей, который бежит по дну лесного оврага, – не есть нечто особо редкое. А если не видно ручья, то иной раз достаточно копнуть не очень глубоко, чтобы добраться до воды, устроить чашу и подождать, пока муть осядет. Чем копать, ломать голову не приходилось. К седлу каждого ватажника приторочена небольшая, но удобная лопатка, которую при случае можно использовать и как топор. Сделаны они из хорошей стали, из такой можно и клинки ковать, пусть и не первостатейные, но все же.

• Предыдущая
• 25/65
• Следующая