Дураки умирают первыми - Панов Вадим Юрьевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/74
- Следующая
Стук забортной, барабанная дробь небесной, ровное дыхание лежащей рядом Мишель — и ни одного подозрительного звука. На слух — никакой опасности, но Кемп привык доверять чувствам, даже — как сейчас — весьма смутным чувствам, и не собирался изменять привычке.
Он оказался на ногах быстро и бесшумно, и столь же быстро и бесшумно клинок покинул несгораемый шкаф, утопленный в переборке каюты. Меч Кемпа мог бы показаться слишком вычурным — украшением, деталью интерьера, но это было необходимой маскировкой, в действительности в руке рыцаря оказалось мощное оружие.
Быстро и бесшумно.
Мишель не проснулась, лишь повернулась на другой бок и вздохнула. Ну и пусть спит…
Кемп тихонько вышел в рубку, а затем на палубу. Потребовались для этого считаные секунды, пластиковые судёнышки проекта «Кобра» хоть и назывались яхтами — точно так же, как водоплавающая собственность иных олигархов, — но не отличались ни гигантскими размерами, ни просторной планировкой.
И ещё скорость объяснялась тем, что Кемп не стал расходовать драгоценное время на одевание-обувание. Если и впрямь заявились незваные гости — хозяину простительно пренебречь формальностями. Если же чувство тревоги сработало вхолостую — тем более простительно. Де Шу поднялся на палубу в одних трусах и сразу же «насладился» острой питерской свежестью — по коже побежали мурашки.
Весенняя ночь ничем не напоминала знаменитые белые ночи, но совсем непроглядной не была. Шпиль Петропавловского собора, подсвеченный прожекторами, выделялся мутным светлым пятном, а фонари, выстроившиеся вдоль набережной адмирала Макарова, достаточно освещали всё, что происходило над ровной поверхностью Малой Невы. Света хватало, и Кемпиус без труда заметил идущее к яхте судёнышко.
Двигалось оно медленно, почти бесшумно, и, лишь хорошенько прислушавшись, можно было различить, как тихонечко, на самых малых оборотах, жужжит электромотор.
Лодка — плоскодонная, с низкими бортами — была достаточно вместительная, рассчитанная на полтора или даже на два десятка пассажиров. Подобные судёнышки, совершенно не мореходные, способные плавать лишь по спокойной воде, развозили туристов по Санкт-Петербургу, протискиваясь даже в самые узкие каналы и под самые низкие пролёты мостов, куда нет хода ни речному трамвайчику, ни тем более прогулочному теплоходу. Некоторые лодки были оснащены электромоторами — туристы чувствуют себя более комфортно, когда голос экскурсовода не грохочет из динамиков, перекрывая шум бензинового движка, — и именно такая лодка приближалась сейчас к яхте. И Кемп не сомневался, что плывут в ней отнюдь не припозднившиеся туристы, а цель визита — не экскурсия: правила речной навигации запрещают ночные плавания без включённых огней, да и незачем мирным зевакам подкрадываться столь скрытно и бесшумно.
— Посмотрим, кто тут у нас…
Де Шу дождался, когда лодка окажется в двухстах ярдах от яхты, быстро просканировал её — это действо было доступно даже таким слабым магам, как он, — и ощутил лёгкое разочарование: челы… челы, да ещё не прикрытые никаким видом магической защиты, а значит, Меч можно использовать как самое обычное холодное оружие.
А в том, что использовать придётся, рыцарь не сомневался. Происходило бы дело в «Балтик-Марине», или в Апостольской гавани, или в любой другой здешней марине, среди множества других пришвартованных яхт, ещё можно было бы усомниться, что именно «Морион» является целью визита. Но Кемп специально — были тому причины — пришвартовался у набережной неподалёку от знака, категорически запрещавшего подобные действия, уже имел по этому поводу беседу с сотрудниками ГИМС, и только амулет Апикрены позволил обойтись и без штрафа, и без взятки.
«Интересно, кто на этот раз?»
Рыцарь наблюдал за лодкой, притаившись за кокпитом. Он очень надеялся, что его выход из рубки остался для визитёров незамеченным, что они уверены: экипаж яхты мирно спит в каюте. В то, что абордаж на Малой Неве затеяли случайные люди, верилось слабо. А не случайные хорошо знают, что Кемп — твёрдый орешек, и отправиться за ним вчетвером могли только в расчёте на абсолютно внезапное нападение. Хотя нет, нет… не вчетвером — впятером. Ещё один человек, до того согнувшийся и что-то делавший на дне лодки, распрямился, и его тёмный силуэт чётко обрисовался на светлом фоне посудины.
Весенняя ночь выдалась не просто прохладной, она заслужила другой эпитет — холодная. Однако Кемп перестал чувствовать дискомфорт — ожидание схватки согревало лучше любого термобелья. Он не считал себя храбрецом или героем, презирающим опасности, — всегда полагал, что лучше обойти десятой дорогой плюющийся огнём дот, чем пытаться героически заткнуть амбразуру собственным телом: дотов с амбразурами на свете множество, а собственное тело единственное; что лучше отступить перед превосходящей силой, чем пытаться совершать чудеса героизма; и твёрдо верил, что вступать в схватку можно лишь самостоятельно выбрав место, время и оружие и — желательно! — не известив об этом противника. Но сейчас отступать было некуда.
Еле слышный звук электромотора смолк. Некоторое время лодка двигалась по инерции, а затем абсолютно бесшумно коснулась борта яхты — старые покрышки, привязанные вдоль низкого корпуса, самортизировали несильный удар.
Последние сомнения исчезли: гости направлялись именно к нему, к Кемпу. Но оставалась слабая надежда на совпадение, на случай… На заурядный криминал, проще говоря. Может, тут существует своего рода Береговое Братство, имеющее обыкновение ощипывать пёрышки богатеньким заграничным яхтсменам, швартующимся в неположенных местах?
Впрочем… какая теперь разница? Сейчас надо воевать.
Самый рослый визитёр подпрыгнул, зацепился за край борта, подтянулся… и оказался — номинально, согласно Конвенции ООН по морскому праву, — на территории Французской республики, поскольку портом приписки яхты числился Гавр. Пару секунд верзила молча стоял — прислушивался, — а убедившись, что на иноземщине всё тихо и спокойно, нагнулся и помог своему менее высокому сотоварищу ухватиться за стойку леерного ограждения. Разогнулся, обернулся — и увидел Кемпа. И вряд ли успел оценить, насколько забавно выглядит полуобнажённый мужчина с бутафорским мечом в руке — сталь стремительно прорезала воздух, а долей мгновения позже — глотку незваного визитёра.
Всё произошло стремительно и почти бесшумно. Человек был ещё жив, ещё пытался крикнуть, но вместо крика из раны вырывался лишь слабый, еле слышный клёкот. Ну и кровь, разумеется, куда же без неё?
Следующий гость, как раз подтягивавший себя на яхту, услышал-таки нечто подозрительное. И замер, не закончив движение, пытаясь сообразить, что за звуки до него донеслись. Повис на полусогнутых руках, попытался тихонько задать вопрос товарищу, до сих пор остававшемуся на ногах… Но вопрос не прозвучал: Кемп шагнул вперёд и рубанул по голове. Клинок должен был развалить её пополам, до шеи — и развалил. Человек рухнул в лодку.
Очевидно, у прибывших имелась чёткая инструкция: если не удастся застать де Шу врасплох — отступать. Либо они плюнули на все инструкции, озабоченные лишь сохранностью своих шкур. Как бы то ни было, электромотор взвыл, мгновенно перейдя на полные обороты, лодка дёрнулась и начала быстро набирать ход. Судьбой оставшегося на яхте верзилы его товарищи не озаботились.
Но Кемп не собирался позволить им уйти, поскольку считал, что подобные дела наполовину не делаются.
Он коснулся большим пальцем правой руки красного самоцвета, вделанного в гарду Меча — оптимисты и романтики могли счесть его рубином, реалисты — дешёвой бижутерией, а левой взялся за венчающий рукоять многогранный металлический шар и таким образом замкнул необходимый для активизации артефакта контур — в этом случае можно было обойтись без заклинания.
Меч издал низкое, едва слышное гудение, завибрировал. Кемпиус аккуратно направил его на удаляющуюся лодку и чуть повёл в сторону, прилагая значительные усилия, словно приходилось преодолевать сопротивление невидимой, но очень вязкой среды.
- Предыдущая
- 2/74
- Следующая
