Дураки умирают первыми - Панов Вадим Юрьевич - Страница 24
- Предыдущая
- 24/74
- Следующая
Снотворное Мишель принять не могла. Случилась одна неприятная история со снотворным, когда ей, ещё студентке, впервые пришлось узнать, какую боль причиняет предательство любимого… Её откачали, потом долго лечили, потом ещё дольше реабилитировали и покопались в мозгах, загипнотизировав так, что Мишель тошнило от любых таблеток, и даже заболев, она лечилась исключительно мазями, ингаляциями, инъекциями.
Но имелся у бога сновидений Морфея старый закадычный друг по имени Джек Дэниэлс… Она достала бутылку из бара — специального, уберегающего содержимое при любой качке, — и плеснула в стакан жидкость янтарного цвета. Поразмыслила и наполнила стакан до краёв, поскольку её состояние не позволяло обойтись гомеопатическими дозами. Мишель бил озноб, руки дрожали, по столу расползалась янтарная лужица.
Выпила по-русски, залпом и не закусывая, потом долго не могла прокашляться, всё-таки физиология здешних дикарей и нормальных людей весьма и весьма отличается.
Старина Джек немедленно принялся за дело.
Потеплело, озноб исчез. Мир вокруг стал чуть-чуть лучше, но всё ещё мало годился для жизни. Мишель нацедила ещё полстакана. Пила, уже не торопясь, маленькими глотками, но по-прежнему без закуски.
Четверть часа спустя она спросила у бутылки:
— Почему, почему он меня бросил?!
Бутылка промолчала, и Мишель ответила сама:
— Он нашёл другую бабу… Сволочь!
Да, наверняка всё произошло именно так. Иначе с Мишель не бывало. Проклятый кобель нашёл себе сучку и ушёл к ней.
Ещё полчаса спустя она заорала:
— Я убью её!!!
Пустая бутылка просвистела по каюте и ударилась о переборку.
«Кого — её?» — мягко спросил сидящий на койке Джек Дэниэлс.
Мишель задумалась. Думать было трудно. Голова стала огромной и наполненной ватой, для мыслей в ней не оставалось места. Мыслительные функции узурпировал желудок, всерьёз размышляющий, не выселить ли ему незваного квартиранта многолетней выдержки… Возможно, это был приступ морской болезни: Мишель казалось, что яхту, стоявшую на спокойной воде Апостольской бухты, терзает сильнейшая качка, причём, что удивительно, и бортовая, и килевая одновременно.
«Когда он мог подцепить сучку?» — не отставал Джек.
Хороший вопрос… С самого прибытия в Санкт-Петербург они практически не расставались. Когда и как?
Бунт желудка Мишель кое-как подавила. Но заставить думать ватную голову так и не смогла. Вместо этого её охватило непреодолимое желание куда-то пойти и что-то сделать. Долгим приступ двигательной активности не был: Мишель, пошатываясь, добралась лишь до шкафа, вывалила из него мужские костюмы и рубашки, с наслаждением топтала их… Хотела изрезать в клочья, но не смогла вспомнить, где лежат ножницы.
Затем в событиях случился непонятный провал. Вроде бы она собиралась выйти на палубу и швырнуть кучу одежды за борт, а вместо этого обнаружила себя за компьютером, удаляющей все фотографии, где фигурировал проклятый кобель. Удаляла с наслаждением, с язвительными комментариями к каждому стёртому файлу.
Над очередным снимком задумалась. Кобелины на нём не было: Мишель и… Кто эта женщина — шатенка с бюстом четвёртого размера и с большой туристской сумкой у ног?
«Вот и она, та самая сучка», — констатировал Джек.
Вата из мозга исчезла, и Мишель вдруг стала мыслить на удивление ясно. Память заработала с точностью швейцарского хронометра, подсказывая детали случившихся на Гоа событий. Пазл складывался, и складывался идеально. Она только-только выписалась из госпиталя, а грудастая шатенка в тот день улетала — кобелина помог загрузить ей сумку в такси, тогда же сделал снимок. Объяснил, будто лишь сегодня за завтраком узнал, что рядом две недели жила русская из Санкт-Петербурга, и решил воспользоваться оказией — передать пару сувениров тамошним знакомым. Надо было обо всём догадаться уже тогда, но Мишель находилась не в лучшей форме после нескольких дней, заполненных промываниями желудка и прочими малоприятными процедурами, и скушала байку.
«За сегодняшним завтраком они познакомились! Ну-ну… Небось трахал её всю неделю».
Мишель настойчиво вспоминала, что же ещё она узнала про «корову» в том мимолетном разговоре. Почти ничего… Лишь имя — Мария. И место жительства — Санкт-Петербург.
«Теперь понятно, отчего его так потянуло весной в это мерзкое промозглое место?» — сочувственно спросил Джек.
Понятно… Ему не требовалось никого искать. Он нашёл заранее.
Мишель с ненавистью смотрела на изображение воровки, укравшей чужого мужчину. Накручивала себя, представляя, что сейчас, именно сейчас, кобель делает с этими длинными загорелыми ногами, с этими неприлично большими сиськами. Она отдала бы все оставшиеся годы жизни и загробное бытие в придачу, лишь бы ворваться в их спальню и внести кое-какие коррективы в собачью свадьбу.
Но поди найди ту спальню в огромном городе.
И тут её посетило ещё одно алкогольное озарение: есть зацепка! Крохотная и ненадёжная, но есть. У сучки имелся аккаунт в социальной сети! Потому что вечером того же дня (или на следующий? Не важно…) кобель туда лазал, сказал мимоходом: долетела успешно, сувениры передала и больше никогда не возвращался к теме.
Искать следы давнего посещения сетевой странички на этом компьютере не имело смысла — кобель у нас хитрый, не расстаётся с планшетом и в сеть заходит только с него, — так что следует пойти иным путём.
Она закрыла альбом и быстро отстучала запрос: «Какая социальная сеть самая популярная в России?»
Потом долго чертыхалась — соцсеть с непроизносимым названием огорошила обилием непонятных слов, написанных кириллицей.
«Давай, давай, ты сможешь!» — подбадривал её старина Джек.
Кое-как всё наладилось, спасибо гуглопереводчику. Марий из Санкт-Петербурга оказалось зарегистрировано — ни много ни мало — сто тридцать с лишним тысяч. Правда, в список зачем-то добавили женщин с именами Мари, Маша и Маруся. Мишель в сокращениях славянских имён не разбиралась и решила: пусть остаются. Лучше перебдеть… Цифра её не смутила. Равно как понимание того факта, что искомый аккаунт мог находиться в любой другой соцсети. Найдёт… Рано или поздно найдёт… У неё впереди бесконечная одинокая ночь. И ещё много бесконечных одиноких ночей.
Она открыла первую в списке страничку, бегло просмотрела фотографии — нет, не та. Закрыла, открыла следующую, потом ещё одну, ещё, ещё… Ей не приходило в голову, что можно значительно ускорить работу, отсортировав из выборки подходящих по возрасту женщин.
Двенадцатая страничка открывалась долго, вай-фай в марине был паршивенький, и Мишель не дождалась окончания загрузки, уснула, уткнувшись лицом в клавиатуру.
Снился ей пляж в Гоа, залитый ослепительным солнцем, и кобель с сучкой, зарытые в прибрежный песок по самую шею. С мерзкими, отвратительными лицами, обожжёнными палящими лучами до лопающихся пузырей. Во сне Мишель даже посочувствовала блудливой парочке, но самую малость: она знала, что подступающий прилив вскоре прекратит их мучения.
В то время как Мишель Леру с блаженной улыбкой на лице созерцала апофеоз своей праведной мести, другой молодой одинокой женщине снился иной сон.
Бывают сны, до самого момента пробуждения выглядящие как реальность, но Свете привиделся сон иного рода, тот, в котором с самого начала понимаешь, что всё не всерьёз, ночной морок, проснёшься — и всё развеется.
После событий минувшего дня логично было бы ожидать сна-кошмара. Но снилась какая-то дикая фантасмагория. Она вновь в яблоневом саду, но не в давешнем, тёмном и страшном, а в другом, весёленьком. Сад заливало яркое солнце, зеленела трава, деревья цвели и отчего-то одновременно плодоносили, однако вытянутые и угловатые плоды мало напоминали яблоки, но что именно висело на ветках, разглядеть не удавалось. Да Света и не всматривалась, увлечённая разговором с Пончиком.
При этом сказать, что выглядел научный руководитель странно, — ничего не сказать. Одежды на Манасове не было. Вообще. Если не считать одеждой зелёный лист, кое-как прикрывший причинное место. Света тактично старалась не пялиться на как бы одежду шефа, но всё же отметила: лист от того самого фикуса, или как он там называется. Она и сама была одета немногим лучше: вокруг бёдер подобие юбочки из тех же листьев — вот и весь наряд.
- Предыдущая
- 24/74
- Следующая
