Наследник фаворитки - Марчик Георгий - Страница 23

• Предыдущая
• 23/66
• Следующая

На дверях конторы леспромхоза висел листок бумаги с рукописным призывом: «Добьемся — ни одного случая травматизма!» «Это хорошо, — одобрил Алик, настороженно оглядываясь по сторонам. — В отношении приезжих тоже».

В конторе леспромхоза у розовощекой секретарши узнал, где находится обиталище Барсукова.

— Вы откуда, товарищ? — вежливо осведомилась она. — Директор сейчас на месте.

— Я из вышестоящих организаций, — с достоинством ответил Архипасов. — Правда, сюда прибыл по личному делу. Так что никаких претензий у меня к директору нет. Надеюсь, он это переживет.

Она поняла шутку и мило улыбнулась:

— Конечно. Если понадобится, заходите.

Беззаботно насвистывая, Алик направился к длинному деревянному одноэтажному общежитию. Издали здание казалось необитаемым. Впрочем, это не удивляло — был разгар рабочего дня. Взбежав по деревянным ступенькам крыльца, Алик оказался в прохладном полутемном коридоре. Осмотрелся по сторонам — все двери были одинаковыми.

Сейчас он откроет одну из дверей и увидит Леона Кобыльского, прибывшего в эти края месяц назад. Но, прежде чем он увидит его, мы познакомим вас, читатель, с этой по-своему примечательной личностью.

Итак, Леон Кобыльский — высокий, сутулый молодой человек лет двадцати пяти с удлиненным, как будто слегка перекошенным лицом, над которым в беспорядке торчали темные нечесаные космы. Его глубокие карие глаза подернуты маслянистой поволокой. Одет он в запятнанные, но отлично сшитые брюки, на ногах у него пропыленные лакированные штиблеты. Леон, убежденный лодырь, сумевший обмануть бдительность оргнабора, затесался в сформированную по найму бригаду честных рабочих-строителей.

В отличие от других, его меньше всего интересовала стройка. «Где бы ни работать, вишь бы не работать», — со смехом повторял Леон.

Неделю они ехали в поезде, три дня плыли по широкой реке на барже. Раздольная, мрачновато-торжественная красота реки не тронула Леона, но зато он беспрерывно ворчал, выражая недовольство тем, что рабочих три последних дня снабжали сухим пайком.

— Может, у меня язва жевудка, — разглагольствовал Леон. — Может, я дня не могу прожить без горячего… — Заметим, что желудок Леона способен был переваривать даже камни. Но он скучал и кочевряжился. — Мы пока еще тоже вюди… — (У него был маленький речевой дефект — вместо «л» он произносил «в»[2], но никто не обращал на это никакого внимания.)

И вот наконец строители на берегу. Встречали их с музыкой и цветами.

— А солнышка здесь сколько! — восхищенно воскликнула маленькая пухленькая Оленька, протягивая к солнцу руку с растопыренными пальцами, будто хотела снять с неба спелое красное яблоко. Ее смазливенькая веселая мордашка расплылась от удовольствия. В чистых голубых глазах отражалось высокое прозрачное небо с белыми подушками облачков. — Как чудно, прелесть!

— Погоди, вот пойдут дожди — будет тебе прелесть! — откликнулся Леон, с настороженным любопытством оглядываясь по сторонам. — Айда наверх. На эту горку. С нее все видно.

Держась за руки, Леон и Оленька взобрались на самую вершину мыса. Отсюда люди, собравшиеся на усыпанной песком площадке причала, казались маленькими, как муравьи.

Воздух был напоен терпким запахом сосновой смолы и чистой холодноватой воды. Широкая величаво-спокойная река блестела, дрожала, переливалась тысячами солнечных бликов. Реку пересекала пенная полоса шиверов. Словно гигантские киты, на ее середине в летнем мареве один за другим неподвижно плыли покрытые соснами два острова. Вдали, сколько хватало взгляда, тянулись бесконечные сопки, сплошь заросшие сизо-синей щетиной тайги. Внизу, у южного склона мыса, кудрявилась молодая березовая роща. Тонкие беленькие стволы с серебристо-зелеными верхушками составляли такой пронзительно-белый частокол, что невмоготу было долго смотреть на него.

— Да, — вздохнул Леон.

— Да… — мечтательно протянула Оленька. — Прелесть какая! Мне так нравится! Останусь здесь насовсем.

Леону нечего было сказать. Они постояли еще, помолчали и спустились вниз.

Здесь уже выявляли специальности и составляли списки. Пробежал слушок, что тех, кто без специальности, отправят на трассу. Леон испугался: специальности у него, разумеется, не было, а трасса в глухой тайге казалась ему огромным удавом, который глотает людей, как букашек.

Леон заволновался. Он подходил то к одному, то к другому попутчику, дергал за рукав, советовался, кем записаться.

— И вообще, какие бывают профессии? Ну, плотник, ну, каменщик… Что еще?

— Запишись электросварщиком, — посоветовали ему. — И чисто и денежно. Выучишься в один миг.

Внимая доброму совету, Леон так и сделал. Оля попала в аппаратчицы.

— Как здорово! — улыбалась она белыми зубками. Оленька раньше была воспитательницей в детском саду, потом окончила курсы электроаппаратчиц. — Подумайте только, это я — и аппаратчица…

Леон радовался, как маленький: избежал трассы, обманул строительное начальство. Но никого на самом деле он не обманул. Просто начальнику СМУ Сахнову позарез нужны были рабочие руки.

— Мне во как нужны люди, — Сахнов провел ребром ладони по горлу, — у меня график срывается. Всех на промплощадку.

Спорить с начальником строительного управления было небезопасно. Он был самолюбив и вспыльчив до крайности.

Сахнов носил полувоенную форму — сапоги, галифе и гимнастерку. Ходил быстро, наклоняясь головой и всем туловищем вперед.

Он распорядился поселить всех прибывших в палаточном городке.

От причала до городка, расположенного в уютном лесу недалеко от реки, дорога петляла среди сопок. Мимо вновь прибывших с ревом, поднимая тучи пыли, проносились груженые МАЗы и КрАЗы.

Вечером посреди палаточного городка, как в пионерском лагере, загорелся огромный костер. Вокруг него стал собираться трудовой люд: ребята и девушки, приехавшие сюда по комсомольским путевкам. Леон тоже осторожно подошел к костру и выглядывал из-за чужих спин. Он даже подтянул, когда зазвучала песня.

В рабочей робе Леон чувствовал себя героем. В первый же день он наплел мастеру — молодому мужчине со шкиперской бородкой, что ему поручили вести дневник. Тот недоверчиво глянул на него, но отпустил познакомиться со стройкой. Леон привел себя в порядок, почистился, умылся и важно расхаживал по всем участкам с блокнотиком в руках.

Около огромного стенда у незаконченного ангара ремонтно-механических мастерских остановился. На стенде висела стенная газета «Даешь плотину!». Леон заинтересовался и, покусывая кончик карандаша, прочитал передовицу. Она понравилась, и он стал старательно переписывать ее, чтобы затем выдать мастеру за свои труд.

«Станции еще нет, — заносил он прыгающие буквы в блокнот, — однако не нужно быть большим романтиком, чтобы уже сейчас увидеть ее в бетоне. Пока еще красуются островки на месте будущей плотины, но пройдут считанные дни, и они послужат стартовой площадкой отсыпки перемычки первой очереди котлована. Великая сибирская река ждет этого момента. Да, стройка только начинается. Ведь мы затем сюда и приехали, чтобы здесь, в глухомани, вырос среди тайги новый город с многоэтажными корпусами домов, со стадионами, кинотеатрами, заводами и фабриками…»

— Прекрасный слог, — похвалил Леон. Он оглянулся. На крышах строящихся мастерских люди стучали молотками, что-то приколачивали. Неподалеку с гневным урчанием работяга-бульдозер бросался на гору земли, из которой торчали вывороченные пни. Поодаль то и дело, как аист, наклонялся вниз и щелкал могучей железной пастью экскаватор, прокладывая траншею. В сторону Леона шла стройная сероглазая девушка в голубом свитере. На плече, как лыжница, она несла длинную, узкую, испещренную разноцветными цифрами и черточками доску.

— Простите, — любезно обратился к ней Леон. — Как называется эта дощечка? — Он не просто цеплялся к хорошенькой девушке — он лихорадочно искал случая пристроиться, чтобы увильнуть от работы. Леон был фантастическим лодырем — всякий труд повергал его в панику.

• Предыдущая
• 23/66
• Следующая