Марафон длиной в неделю - Самбук Ростислав Феодосьевич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/124
• Следующая

А вообще-то и у Бобренка не было полной уверенности, что через Сороку (если бы даже удалось зацепиться за него) они выйдут на гитлеровскую резидентуру. Однако чего на свете не бывает?..

Видно, и Карий был такого же мнения, потому что сказал:

— Со Штунем решили. Если он в запасном полку, завтра будет здесь. Но не следует возлагать на него больших надежд. Главное — железнодорожный узел. Сейчас поедем туда и попробуем посмотреть личные дела железнодорожников. Все без исключения. Чует мое сердце: есть среди них гад ползучий...

— Шипящий и ядовитый, — согласился Бобренок. — Но в личных делах почему-то сие не фиксируется...

— В смысле ядовитости? — совершенно серьезно спросил Толкунов.

— Да, — ответил Бобренок. — А было бы неплохо предложить еще один пункт: на какую разведку и с какого времени работаете? Все просто и понятно. Завкадрами читает анкету, звонит нам, мы, конечно, взвешиваем, стоит ли брать, потом вызываем его, раба божьего, желательно вместе с шифрами и оружием...

— Вот это жизнь! — мечтательно поддержал его Толкунов. — А мы с тобой, майор, в это время отдыхаем на простынях пани Марии.

— Понравилось?

— Что? — дернулся капитан.

— Не «что», а «кто». Простыни не могут не понравиться, а вот сама пани?..

— Пани как пани... — небрежно махнул рукой Толкунов, но майор уловил в этом жесте какую-то фальшивинку, правда, может, это ему только показалось, потому что Толкунов тут же резко поднялся и направился к дверям первым: работать придется, наверно, всю ночь, и каждая минута была на счету.

Утром восточный ветер развеял над Высоким Замком тучи, прогнал их куда-то за Карпаты; солнце, высушив мокрые тротуары, спряталось за шпили соборов и крутые черепичные крыши; небо полыхало красным пламенем, а над самым горизонтом, казалось, горело и никак не могло сгореть одинокое облачко, вроде зацепилось где-то там за горы и не оторваться ему вовек.

Юрко Штунь доехал трамваем до Высокого Замка, сел на пустую скамейку, чтоб собраться с мыслями, да так и не смог сосредоточиться. Смотрел на закатный солнечный пожар, в душе были тревога и страх, думал, все в порядке, все оговорено, все выверено и случайности исключены, но вот червячок тревоги залез под сердце и шевелится там.

«Может, — подумал Юрий, — это просто нервы, и стоит немного посидеть, посмотреть, как заходит солнце, полюбоваться умытым сентябрьским дождем городом, и все пройдет».

Совсем рядом в кустах пискнула какая-то птаха — тоскливо и пронзительно, и Юрко вздрогнул от неожиданности. Вообще, весь последний день был полон неожиданностей. Началось с того, что чуть ли не сразу после отбоя, когда, уставший после дневных учений, уснул как убитый, его поднял дежурный по роте и приказал тотчас явиться к командиру части. Вероятно, того тоже подняли с кровати: он смотрел на Юрка недовольно и подозрительно. Это был первый случай на его памяти, когда какого-то никому неизвестного рядового по распоряжению наивысшего начальства следовало немедленно посадить на поезд и отправить в штаб армии. К тому же переодев в гражданское.

Майор пристально смотрел на Юрка, стараясь понять, зачем понадобился начальству именно этот высокий курносый солдат с ушами, выпирающими из-под пилотки? Спросил:

— Знаете, для чего приказано откомандировать вас в штаб армии?

Юрко вытянулся, прижав, как учил старшина, локти к бокам, но ответил совсем не по уставу:

— Не знаю.

Майор сокрушенно покачал головой: разве же это солдат?

— Как вас учили отвечать? — спросил резко.

— Никак нет, — вспомнил Юрко и посмотрел преданными глазами на майора.

— Вот так лучше, — смягчился тот. — Идите, старшина в курсе...

В каптерке старшина бросил Юрку кучу гражданской одежды, его собственные вещи найти не удалось, и он долго выбирал и примерял брюки И пиджак. Собственно, брюки нашел сразу, мало ношенные и впору ему, а с пиджаком вышла заминка, все не подходили. Наконец попался, как сказал старшина, точно по мерке. Зеркала, правда, не было, но Юрко почувствовал, что пиджак великоват и болтается на плечах. Однако был еще приличный — однобортный, в полоску, когда-то он выглядел совсем пижонским, но время наложило свой, отпечаток, рукава поблескивали, и борта немного обвисли, все же носить его еще можно было.

С рубашками немного поморочились, однако нашли подходящую, хоть и с обтрепанными манжетами, выбрали даже шляпу.

Переодетого Юрка снова привели к командиру части. Вероятно, Штунь теперь не выглядел так нескладно, как в пилотке и обмотках, но у майора был свой, упрочившийся вкус, все гражданское казалось ему неприглядным, он неодобрительно, посмотрел на Юрка и махнул рукой.

— Старшина поедет с вами, — приказал он.

Правда, указания из штаба на этот счет не последовало, но майор не без оснований опасался,что первому попавшемуся патрулю покажется подозрительным юноша с воинскими документами, но в гражданском — обязательно задержат для выяснения личности. А пока будут выяснять, пропадет не один час. Он же получил категоричный и вполне ясный приказ: рядового Штуня отправить немедленно, а что такое немедленно, майор знал хорошо.

Старшина с Юрком сели в первый же поезд и приехали во Львов на рассвете. В восемь утра Штунь уже сидел напротив элегантного, затянутого портупеями лейтенанта, и тот звонил куда-то, сообщая, что приказ полковника Карего выполнен — рядовой такой-то прибыл. Видно, получил какое-то распоряжение, потому что сразу повел Юрка в столовую. Тут ели только офицеры, и Юрко чувствовал себя неуютно под их любопытными взглядами, тем более в не очень чистой и мешковатой одежде. Это не помешало ему, правда, с аппетитом съесть яичницу и выпить стакан сладкого кофе с молоком. Под присмотром того же лейтенанта он возвратился в комнату с телефонами. Лейтенант дал ему даже несколько газет, что было, вероятно, проявлением то ли вежливости, то ли доброжелательности, и Юрко не знал, чем объяснить такое внимание к его персоне, да еще со стороны самого полковника Карего, который, как успел сообразить, слушая ответы лейтенанта по телефону и его разговоры с посетителями, был большим начальником.

Юрко ждал полковника если не со страхом, то с тревогой, читал газеты, но почти ничего не понимал. Мыслями был далеко и разнервничался всерьез — считал, что к этому кабинету его привело не совсем чистое прошлое: что ж, он не отказывается отвечать за содеянное, однако же он искупил вину, по крайней мере так сказал ему чернявый, чем-то похожий на ворона майор Бобренок. Правда, у майоров есть начальники, чего доброго, майор из-за него имел неприятности от полковника Карего. Жаль, если так, очень славный и душевный человек — за короткое время Юрко успел почувствовать симпатию к нему.

В который раз хлопнула дверь. Юрко оторвал взгляд от газеты и увидел майора, о котором столько думал. От неожиданности он уронил газету и смотрел растерянно, даже испуганно. Майор выглядел таким же уверенным и сильным, как и раньше.

Адъютант почтительно поднялся, приветствуя его.

Майор критически оглядел Штуня. Видно, остался доволен, хотя, по глубокому убеждению юноши, его вид мог вызвать лишь отрицательные эмоции, и обернулся к лейтенанту.

— Мы с товарищем Штунем немного побеседуем, — кивнул он в сторону кабинета. — Полковник скоро возвратится.

Адъютант услужливо распахнул перед ними двери. Юрко вошел в кабинет уже без тревоги, а с интересом, теперь точно знал, что его вызвали не для наказания и разноса, а по какому-то делу и сейчас майор расскажет, по какому именно.

Однако Бобренок не спешил удовлетворять любопытство Юрка. Он посадил юношу на стул под стеной, а сам устроился напротив. Осмотрел Штуня цепкими, внимательными глазами, с досадой покачал головой и то ли спросил, то ли констатировал с сожалением:

— Обкорнали?..

— Обкорнали, — ответил Юрко и погладил колючую голову. Добавил: — Положено.

— Жаль.

— И мне жаль, — искренне заявил юноша.

• Предыдущая
• 42/124
• Следующая