Охотники до любви - Сегаль Валерий - Страница 6

• Предыдущая
• 6/22
• Следующая

Концентрик с трудом верил глазам своим, потому что абсолютно все это он видел впервые в жизни. Особенно его удивляло, что всю работу по-видимому исполняли люди; во всяком случае он до сих пор не встретил ни одного биоробота.

Еще издали Концентрик различил очертания больших кораблей и понял, что приближается к порту. Его охватило любопытство, но одновременно и беспокойство: увидев порт, он окончательно убедился, что попал отнюдь не в пустыню и даже не в маленькую деревушку, а в некую большую загадочную страну, и разыскать Аделаиду здесь будет очень непросто.

В порту кипела работа, и Концентрик растерялся от шума, толчеи, обилия каких-то тюков и фургонов. Никогда прежде Концентрику не доводилось видеть одновременно столько людей. Правильнее даже сказать, что сейчас он видел людей больше, чем за всю свою предшествующую жизнь. И по-прежнему нигде он не видел ни одного биоробота! Но больше всего его поразили корабли. В этом сказочном порту стояли корабли самых разных размеров и эпох: многовесельные галеры, оснащенные старинными карронадами и кулевринами, небольшие быстроходные галиоты, какие еще в раннем средневековье использовали берберийские пираты, солидные трехмачтовые галеоны, а также большие многопушечные корабли, построенные по образцу военных фрегатов XVIII столетия.

Да и люди здесь были какие-то колоритные — загорелые, с серьгами в ушах, с просмоленными косичками, ступающие вразвалочку. Эти люди словно сошли со страниц Стивенсона, и Концентрику очень хотелось походить на них. Он даже пошел вразвалку, старательно подражая качающейся походке моряков.

И пахло в порту особо: вероятно, это и был пресловутый запах соли и дегтя.

Прямо напротив доков, через дорогу стояла хорошенькая, ухоженная таверна. Свежепокрашенная вывеска сообщала название

— «Подзорная труба», а перед дверью, прямо под вывеской стоял, опираясь на костыли, одноногий долговязый моряк и курил трубку. Уставшему, мучимому жаждой Концентрику и так уже не терпелось куда-нибудь зайти, а тут, при виде такого удивительного совпадения он автоматически свернул с дороги в сторону таверны.

— Привет одинокому путнику! — радостно приветствовал его одноногий. — Привет одинокому путнику, истомленному солнцем и спешащему промочить горло в каюте старого Джона! Хоть ты и новичок, но курс держишь верно. Клянусь святым влагалищем, «Подзорная труба» отнюдь не худшая якорная стоянка в этой бухте.

Одноногий дружески похлопал Концентрика по плечу, затем протолкнул его в таверну, и сам зашел следом.

— Эй, Бен, пива новичку! — прямо с порога закричал Одноногий Джон — Да разберись с ним по полной программе!

Внутри таверна была тускло освещена электрическим светом и очень тесно заставлена видавшими виды, но добротными деревянными столиками. Вокруг столиков сидели почти сплошь одни моряки. Они балагурили, крепко ругались матом, гремели глинянными кружками, а курили так, что сквозь пелену дыма Концентрик с трудом мог разглядеть стойку бара у противоположной стены, на которую ему указывал Одноногий Джон.

— Пройди к Бену, парень, — говорил при этом Джон. — Бен тебя живо обслужит. Бен мастак по части обслуживать новичков, не знающих курса. Бен кого хочешь обслужит.

И слегка подтолкнув Концентрика к стойке, Одноногий снова вышел на улицу.

У стойки невысокий широкоплечий субъект с огромными волосатыми ручищами — по-видимому это и был Бен — протянул Концентрику большую тяжелую глинянную кружку с шапкой пены и спросил:

— Первый день на Галапагосе?

— Да, — ответил Концентрик и, решив по неопытности, что расплачиваться следует сразу, вытащил из кармана сразу всю пачку денег. При этом он даже не заметил, как Бен слегка изменился в лице и сделал кому-то знак.

К Концентрику подошли два бородатых моряка со свирепыми рожами и встали по обе стороны от него. У одного из них — одноглазого, со страшной черной повязкой через все лицо — был особенно жуткий вид. Бен оставался за стойкой.

— Новички обычно угощают завсегдатаев ромом, приятель,

— недобро ухмыльнувшись, сказал Бен. — Такая уж на Галапагосе традиция.

— Пожалуйста! — доброжелательно воскликнул ничего не подозревающий Концентрик. — Налей этим морякам рому, Бен.

— С какой целью ты бросил здесь якорь, парень? — грубо осведомился одноглазый.

— Я ищу молодую женщину по имени Аделаида, — с готовностью ответил Концентрик. — Она должна была прибыть на Галапагос часов десять или пятнадцать тому назад.

— За такой срок на Галапагосе женщина обычно уже успевает найти свое счастье! — воскликнул Бен и громко расхохотался.

— А еще быстрее здесь устраиваются такие как ты, — зловеще усмехнулся одноглазый.

— Я хочу лишь найти эту женщину, — пролепетал Концентрик, уже почувствовавший недоброе, но еще толком не понимавший, что происходит.

— У него абсолютно не развиты мышцы, — презрительно сказал одноглазый, пробуя на ощупь бицепс Концентрика. — Хотя сложен хорошо, широк в плечах.

— Сколько бы за него не дали — всё деньги, — сказал Бен. — Хотя сдается мне, что за него дадут гораздо меньше, чем сам он сейчас держит в правой руке.

— Такой дохляк на галерах подохнет в первый же день, — вступил в разговор второй моряк. — А ведь красивый мальчик! Может лучше продать его на острова?

— Ну что ты говоришь! — ухмыльнулся одноглазый. — На островах его кастрируют. Брось свои разбойничьи шуточки, Лог, да и возиться с ним неохота. Бен прав: сколько дадут — всё деньги.

— Ну хрен с ним! — согласился Лог и выхватил у опешившего Концентрика пачку денег, которую тот все еще держал в руке, собираясь расплатиться за ром.

В то же мгновенье одноглазый, коротко размахнувшись, нанес Концентрику страшный удар в живот. Концентрик согнулся и сел на колени, задыхаясь от ужасной, совершенно незнакомой боли. Два бандита тут же подхватили его под руки, выволокли из таверны и потащили через дорогу в порт.

— Да, тяжело порой приходится новичкам на Галапагосе, — глядя им вслед, промолвил Одноногий Джон.

В то время на водных путях между мысом Галапагос и островами Загадочного Архипелага ощущалась острая нехватка людей на галерах. Море там было переполнено многовесельными галерами и примитивными парусными шхунами эпохи позднего средневековья. Объяснялось это тем, что промышленное производство водного транспорта в XXII веке было прекращено за ненадобностью, и суда строились усилиями разрозненных, хотя и весьма многочисленных, искателей приключений. Лишенные преимуществ коллективного разума, располагавшие лишь весьма отсталыми биороботами, эти романтики новой эпохи пока не сумели достичь передовых рубежей в кораблестроении, а, возможно, не слишком к ним и стремились. Зато они во многих деталях воссоздали разбойничью атмосферу XVII столетия, наводнив океан пиратскими фелюгами и галерами торговцев живым товаром.

Женщины, отправившиеся, подобно Аделаиде, на мыс Галапагос, неизбежно попадали либо в лапы пиратов, где они получали гораздо большую порцию плотских наслаждений, чем им требовалось, либо в трюмы торговцев, поставлявших их в многочисленные гаремы островов Загадочного Архипелага. Подобных торговцев в этих широтах насчитывалось множество; на галеру одного из них за унизительно малую цену и был продан Концентрик.

Романтика его ждала еще та!

Галера, на которую попал Концентрик, была судном о пятидесяти двух веслах, на каждом из которых сидело по шесть гребцов. Они размещались на скамьях, образовывавших своеобразную лестницу, которая соответствовала наклону весла и спускалась от прохода в середине судна к фальшборту. Каждая скамья имела около десяти футов в длину, и от соседней ее отделяли примерно три фута. На этом пространстве и проходила вся жизнь галерного раба.

Концентрику отвели место где-то посередине. Здесь, совершенно голый (у него лишь остался — каким-то чудом — медальон на груди), прикованный цепью к скамье, он провел самый страшный отрезок своей жизни.

• Предыдущая
• 6/22
• Следующая