Нет дыма без огня - Браун Сандра - Страница 30

• Предыдущая
• 30/101
• Следующая

Хэвер посмотрела в его вопрошающие глаза. Хочет ли она? Очень может быть. Но не из страстной любви к нему. Она не могла себе представить, что проведет всю свою жизнь с сыном бакалейщика Таннером Хоскинсом; что у них будут дети и внуки; что они вместе состарятся. Но он очень симпатичный, и он ее обожает.

С некоторым колебанием она произнесла это «да».

Ободренный, юноша придвинулся ближе.

— И тебе нечего бояться СПИДа, потому что мы друг друга хорошо знаем. И я обязательно позабочусь, чтобы ты не забеременела.

Его откровенность тронула Хэвер, она взяла его руку и крепко сжала.

— Это меня не беспокоит. Я знаю, ты будешь осторожным.

— Так что же нам мешает? Твои родители?

Ее улыбка погасла.

— Папа, наверное, застрелил бы тебя на месте, если бы услыхал наши разговоры. А мама… — Она вздохнула. — Она считает, что мы давно уже этим занимаемся.

Именно в этом и крылась причина столь долгих колебаний Хэвер. Она не желала оправдывать подсознательных ожиданий Дарси.

Отношения с отцом складывались куда проще. Вся его жизнь заключалась в ней, Хэвер. Она — его гордость и радость, его единственная маленькая дочурка. Он, не задумываясь, отдал бы за нее свою жизнь. Хэвер верила, что он будет ее любить, несмотря ни на что.

Отношения с матерью не были столь определенными из-за ее вспыльчивости и непредсказуемости. Ее нелегко было любить. Если Фергус был постоянен, как восход и заход солнца, то Дарси изменчива, как погода.

Хэвер с раннего детства помнила о том, как Дарси одевала ее в нарядное платье и отправлялась с ней в центр города. Там она гуляла с дочерью по Техас-стрит, заходила с ней в магазины, останавливалась поболтать со знакомыми, и все для того, чтобы привлечь к хорошенькой Хэвер всеобщее внимание. Дарси любила ею хвалиться.

Но стоило им возвратиться домой, как нежные материнские чувства куда-то исчезали. Дарси больше не осыпала ее знаками внимания, как делала на глазах публики, а тут же начинала подготовку к следующему подобному выходу.

«Побольше играй гаммы, Хэвер. Иначе не видать тебе премии на конкурсе».

«Не горбись, Хэвер. Люди подумают, что у тебя нет гордости, если ты позволяешь себе сутулиться».

«Прекрати грызть ногти, Хэвер. Посмотри, в каком ужасном состоянии у тебя руки, к тому же это отвратительная привычка».

«Вымой лицо еще раз, Хэвер. При жирной коже могут появиться угри».

«Отработай прыжки, Хэвер. Будешь лениться, тебя не переизберут лидером группы поддержки на следующий год».

И хотя Дарси утверждала, что старается во имя того, чтобы дочь стала первой во всем, Хэвер подозревала, что мать больше печется о собственном благе. Она также подозревала, что в основе необыкновенной придирчивости Дарси лежит глубоко затаенное чувство зависти, переходящее в откровенную ревность. Хэвер не могла этого понять. Матери не должны ревновать своих дочерей. Что она сделала и в чем ее вина, если она вызвала такое противоестественное чувство?

По мере того как Хэвер взрослела, их ссоры становились все более частыми и ожесточенными. Дарси вообразила, что у Хэвер уже есть любовные связи. Поэтому она постоянно делала ей скрытые намеки и язвительные замечания.

«Как это нелепо», — с усмешкой подумала Хэвер.

Ее мать — именно она — на самом деле пренебрегала всеми правилами приличий и нарушала супружескую верность. Даже школьницам в городе была отлично известна ее репутация, хотя никто не смел заикнуться об этом Хэвер. Хэвер была слишком популярна, и ее побаивались задевать.

Но отдельные слухи все равно доходили. Трудно притворяться, что ничего не знаешь, особенно дома, когда мать становилась совершенно невыносимой. Бесчисленное множество раз Хэвер могла бросить в лицо Дарси последние сплетни, чтобы заткнуть ей рот. Но она ничего не могла, не желая хоть как-то огорчить отца. Она любила Фергуса.

Поэтому, когда Дарси ее отчитывала за отношения с Таннером и выспрашивала, как далеко они зашли, Хэвер терпела в угрюмом молчании.

Ей не в чем себя упрекнуть, они с Таннером только целовались да обнимались. Хэвер определенно унаследовала от Дарси сильную чувственность, но не хотела идти на поводу своих желаний. Больше всего она боялась заработать репутацию шлюхи: «Какова мать, такова и дочь». И потом, она не предаст любовь отца, как это охотно сделала ее мамочка.

Таннер молча сидел рядом, терпеливо ожидая, когда Хэвер заговорит.

— Знаешь, Таннер, я испытываю то же, что и ты, — сказала она. — Только, может быть, у меня больше терпения, — добавила она с мягкой улыбкой. — Я хочу принадлежать тебе, но…

— Когда? — хрипло спросил он.

— Когда для этого будет подходящее время и настроение. Хорошо? Пожалуйста, не дави на меня.

Он был явно разочарован, но смирился и, наклонившись, нежно ее поцеловал.

— Пожалуй, пора отвезти тебя домой. Твоя мать закатит скандал, если опоздаешь хоть на полминуты.

Они приехали вовремя. Но Дарси уже их поджидала у дверей и наградила Таннера злобным взглядом, а Хэвер лекцией, что порядочной девушке следует заботиться о своем добром имени.

— Доброе утро.

— Доброе утро.

Бови Кейто и Джейн Элен Такетт смотрели друг на друга через стол в тесном офисе при складском помещении. Бови с удивлением понял, что ее глаза находятся на одном уровне с его глазами. При первой встрече он и не заметил, что Джейн Элен почти одного с ним роста. Она выглядела такой изящной и даже хрупкой, стоя за массивным столом. Но при этом не могла скрыть, что нервничает и чувствует себя неловко, как порядочная женщина, случайно оказавшаяся в борделе.

И почему только подобное сравнение родилось у него в голове в присутствии настоящей леди? Словно опасаясь, что она прочтет его мысли, он заговорил:

— Жаль, меня не оказалось на месте, когда вы звонили в бар. Хэп, я хочу сказать, мистер Холлистер, передал мне, чтобы я пришел. Сейчас удобно?

— Да. Очень любезно со стороны мистера Холлистера, что он не забыл о моей просьбе.

— Он неплохо относится ко мне.

Джейн Элен показала Бови на металлический стул. Он осторожно сел на край, а она сначала аккуратно расправила блузку на спине и только потом плавно опустилась на стул с подлокотниками. Некоторые ее движения, как, например, вот это, исполнены бессознательной грации. А в другое время, например, когда она смотрела прямо на него, ее движения становились судорожными, как у новорожденного жеребенка. Бови не встречал никого с такими вконец истрепанными нервами. Сделай он хоть один резкий жест, она, пожалуй, упадет в обморок.

Кейто никак не мог понять, отчего мисс Джейн Элен Такетт так взволнована. У нее в руках все козыри. Это он от нее зависит со всеми потрохами, а не наоборот.

— Я… — Ее голос неожиданно замер. Она откашлялась. — У нас появилась вакансия.

— Я знаю, мэм.

Ее большие синие глаза открылись еще шире.

— Вы знаете? Откуда?

И когда только он научится держать на замке свою пасть?

— Я… Я слышал, что вы выгнали служащего, потому что обвинили его в воровстве.

— Он действительно воровал! — Оба вздрогнули от ее громкого выкрика, и она явно расстроилась. Бови решил быть осмотрительней в разговоре, а заодно замолвить пару словечек и за себя.

— Я никогда не сомневался в этом, мисс Такетт. Вы не такой человек, чтобы обвинять кого-то без причины.

Бови сам слышал, как обходчик, которого все называли Мьюли, прямо-таки похвалялся тем, что его уволила «эта тощая сука Такетт». Как бы ни честил ее этот подонок и как бы непочтительно о ней ни отзывался, для Бови мисс Такетт оставалась той сдержанной вежливой леди, какой он ее увидел в первый раз.

Он поспрашивал вокруг и выяснил, что Такетты известны своей справедливостью. Они требовали от служащих честной работы, зато и платили хорошо. Мисс Такетт держалась скромно, но не давала спуску лентяям и бездельникам. Билл Мьюли определенно врун, а в придачу еще и вор.

• Предыдущая
• 30/101
• Следующая