Возвращение. Части 1-3 (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/143
• Следующая

— Тань, извини, но этого я тебе сказать не могу.

— Ты стал совсем другим, — задумчиво сказала сестра. — И я никак не могу понять, плохо это или хорошо.

— А что в этом может быть плохого? — с недоумением спросил я. — Я многого достиг и достигну еще большего.

— Ты жил… — она ненадолго задумалась, подбирая слово. — Беззаботно. Пожалуй, даже слишком. Таким и должно быть детство. А сейчас ты вечно озабочен и на что-то нацелен. Эти бесконечные занятия и куча секретов… Тот брат, который у меня был, исчез. Ты сильнее и умнее его, но вот лучше ли?

— Хуже, что я отлично учусь и заработал кучу денег?

— Деньги это хорошо, — кивнула она. — Но все равно, когда я вспомню, каким ты был, почему-то становится грустно. Ладно, забудь.

Забудешь тут! Сначала мама, теперь она. Беззаботности им во мне не хватает! По-моему, мне наоборот не хватает осторожности и предусмотрительности. Все время тянет выпендриваться. Точно ребенок резвиться! А теперь еще нужно ждать неприятности от издательства. Чувствую, отольется мне гонорар за ворованную книгу кучей неприятностей! И ждать все эти неприятности следует после выхода в свет сборника. По плану это февраль следующего года. Вздохнув, я пошел заполнять две тысячи пятый год. Скоро закончу третью тетрадку и нужно будет начинать следующую. Как же надоела эта писанина! Писал я всего полчаса и закончил октябрьскими беспорядками во Франции. В ноябре вспомнились только испытания "Тополя-М", а в декабре вообще ничего важного не было.

Обычно я не просыпался ночью, этой я проснулся и не сразу сообразил, что увидел. Я лежал ногами к окну, выходившему на площадку, где у нас играли в баскетбол и у забора стояли скамейки. В ночное время там горел фонарь, и сейчас в его свете неслись и кружились бесчисленные снежинки. Утром за окнами все было покрыто снегом, а термометр показал минус пять. Дома, как и в школе, давно топили, поэтому было тепло, на улице после осенней сырости было холодновато, но хорошо! У меня было теплое осеннее пальто, а до школы идти всего ничего, поэтому из зимних вещей я взял только меховую шапку и теплый шарф.

— Как хочешь, — не стала настаивать мама. — Сегодня же займусь вашими вещами. Не думала, что за одну ночь так похолодает.

Я вышел из дома за десять минут до звонка и сразу же увидел идущего к забору Сергея. Он оглянулся на звук моих шагов и остановился подождать.

— Привет, — поздоровался друг. — Как съездил, нормально?

— Вызвал удивление всей редакции, — ответил я. — Они думали, что мне на несколько лет больше. Что вчера было в школе?

— А тебе разве Люся вчера не сказала? — спросил он. — Меня послали в магазин, и я ее увидел у въезда. Мне ее, честно, стало жаль. Никогда не ожидал такого от Черзаровой.

— Надеюсь, что, кроме тебя, ее никто из наших не видел, — вздохнул я. — Для меня это тоже было неожиданностью. Она вчера намерзлась на ветру, только бы не заболела.

Мы потопали перед входом в школу, очищая обувь от снега, и забежали в вестибюль. Почему-то мы с Сергеем почти всегда появлялись в классе перед самым звонком. Вот и сейчас он раздался, когда мы подходили к дверям класса. Я быстро занял свое место, привычно отвечая на приветствия и вытащил из портфеля учебник истории.

— Ты как? — спросил я Люсю. — Не простыла?

— Пока нет, — ответила она. — Скажи спасибо своей маме.

— Сама скажешь, — шепнул я. — Я надеюсь, ты к нам не последний раз пришла.

Вошла учительница, и все разговоры пришлось прекратить. Наверное, из-за первого снега она была в хорошем настроении, поэтому урок прошел бескровно. Она не столько спрашивала нас, сколько рассказывала сама, причем не просто пересказывала текст из учебника, так что послушал и я. На перемене никто из класса не вышел: всем было интересно, для чего меня вызывали в редакцию.

— Обычная правка текста, — утолил я их любопытство. — По договору они это могли сделать и без моего участия, но хорошо, что поехал. Почти все места, которые они хотели править, удалось отстоять.

— А когда выйдет книга? — спросила Ира.

— По плану должна выйти в феврале, — ответил я. — Ребята, хватит об этом, давайте я вам лучше расскажу анекдот.

За первым анекдотом последовал второй, и, когда звонок загнал всех за парты, с лиц большинства не сходили улыбки.

— Что это вы сегодня все такие веселые? — спросила Зинаида, когда мы поздоровались. — Из-за снега? Ладно, начинаем заниматься. Посмотрим, как вы усвоили материал прошлого урока. Добнар к доске.

Когда углубляешься в свою память, время летит незаметно. Я быстро перерешал все уравнения и вспоминал две тысячи шестой год, когда зазвенел звонок.

— Ты не забыл о своем обещании? — перед тем как уйти, спросила классная. — Сегодня у нас пение, а прошло уже не два месяца, а больше.

— Об обещании я не забыл, — ответил я. — Я гитару не взял. Зинаида Александровна, я за ней сбегаю на большой перемене. Только мне ее не хочется нести в класс. Можно я ее оставлю в учительской, а вы принесете на последний урок?

— Да, — сказала она. — Пожалуй, так будет лучше.

Я не забыл, про данное обещание и знал, что про него не забудет и Зинаида, поэтому подобрал мелодию песни "Вот так и живем" из "Добровольцев". Мне всегда нравилась эта песня, и я ее частенько напевал себе под нос уже в преклонные годы. Еще я почти подобрал мелодию песни "Молодость моя Белоруссия", но этот шедевр ансамбля "Песняры" я подбирал для себя. О том, чтобы кому-нибудь такое спеть, не могло быть и речи. Сразу же возникнет закономерный вопрос, откуда? Слава богу, что мне сошло с рук исполнение одной из песен будущего у Светки. Выдавать чужие песни за свои? Тогда проще сразу же идти со своими тетрадками в минский КГБ. Я и так засветился с повестью, не хватало еще прослыть самородком от поэзии и музыки. С моим знанием огромного количества мелодий сделать это было бы нетрудно. У меня и к стихам были способности. Когда я ухаживал за женой, буквально на коленке написал ей несколько вполне приличных стихов. Правда, когда женился, все способности куда-то запропастились. Очевидно, так и бывает, когда для человека поэзия лишь средство, а не цель. А ведь хотелось вылезти! Желания прославиться в этом было мало. А вот желание вызвать удивление и восторг было. Желание подарить всем те песни, которые, как в клетке, были скрыты в глубине моей памяти и бились о ее прутья, пытаясь вырваться в мир. Наверняка все это шло от моей молодой половины.

Я примчался домой, снял только ботинки и метнулся в свою комнату. Чехол от гитары был в шкафу, поэтому я быстро запихнул в него инструмент и побежал обратно. Когда вышел из гардероба, до звонка оставалось еще три минуты. Я постучал в учительскую, открыл дверь и отдал гитару классной.

Зинаида сделала ошибку, заговорив со мной о моем обещании в классе. Наш разговор слышали, и новость так взбудоражила моих одноклассников, что ей пришлось на уроке геометрии несколько раз одергивать самых несдержанных. После звонка на перемену она ушла в учительскую и вернулась на урок уже с инструментом.

— Нам тут кое-кто кое-что обещал, — сказала она, прислонив гитару к стене. — Настало время выполнить обещание. Выходи и спой то, что ты для нас подготовил. Только не очень громко, чтобы не мешать другим.

Наш класс был последним и имел общую стену только с восьмым классом, но двери были тонкие и слабо глушили звук.

— Я не буду громко играть, — пообещал я. — А петь буду еще тише. Это не та песня, в которой нужно орать.

Зинаида уступила мне свой стул, который я отодвинул от стола, а сама отошла к одному из окон. Я извлек гитару из чехла, сел и стал петь. Примерно до сорока лет я был застенчивым человеком. Позже я этот недостаток в себе изжил и понял, что лучший результат будет, если человек что-то делает для себя, не обращая внимания на аудиторию. Так я и сделал. Класс исчез, и остались только я, гитара и песня. Трудно объективно оценить свое пение, сам себя слышишь совсем не так, как тебя слышат другие. Я сделал свой голос сильней и приятней того, каким он был, хотя никакими особыми вокальными данными пока похвастаться не мог.

• Предыдущая
• 23/143
• Следующая