Тот, кто станет моим - Гибсон Рэйчел - Страница 25

• Предыдущая
• 25/52
• Следующая

И все же всю прошлую неделю он думал о своей сестре Элле. Думал больше, чем обычно. Может, потому, что он предпринимал попытки проводить с Коннором больше времени. Пытался брать на себя больше ответственности за него. Груз ответственности пугал Сэма до безумия. Ощущение груза на плечах было для Сэма не ново. Просто он давно не испытывал ничего подобного.

После смерти отца ему пришлось стать главой семьи. Нести ответственность за мать и сестру. Не финансовую, нет, но все же ответственность. Сэм воспринимал свой новый статус довольно серьезно. Ну или по крайней мере настолько серьезно, насколько это может ребенок. Его мать была сильной самодостаточной женщиной. До сих пор оставалась такой, а вот сестра Элла… Элла чувствовала себя потерянной после смерти отца. Потерянной и опустошенной. Сэм же попытался заполнить собой эту пустоту. Он присматривал за ней и следил за тем, чтобы с ней ничего не случилось. По возможности брал с собой во всякие увеселительные заведения. Летом он ни на секунду не выпускал из виду ее поблескивающий на солнце белокурый конский хвост. Во время учебного года Сэм следил, чтобы сестра выполняла домашние задания и дружила с правильными детьми.

В семнадцать лет Сэм уехал тренироваться почти за пять сотен миль в Эдмонтон. Он приезжал домой так часто, как только мог, и старался общаться с сестрой каждый день. Когда Элле исполнилось шестнадцать, Сэм купил ей автомобиль, а когда она окончила школу, повез ее в Канкун отпраздновать это событие. В то же самое лето его продали в «Кленовые листья», и Элла переехала с ним в Торонто. Она поступила в Университет Йорка и получила степень бакалавра по педагогике. Сэм так гордился ею. Она была такой красивой, умной и веселой. Будущее расстилалось перед ней широкой дорогой.

А потом она познакомилась с Иваном и очень изменилась. Почти сразу, как они начали встречаться, Элла отдалилась от Сэма. Стала замкнутой и скрытной.

Когда Сэм впервые увидел на лице сестры синяки, он поймал Ивана на работе, как следует его поколотил, а потом поставил ему на грудь свой ботинок тринадцатого размера и сказал, что если еще раз увидит у Эллы хоть одну царапину, пощады пусть не ждет. После этого случая Элла отдалилась от него еще больше. Однако через полтора года отношений, напоминавших «американские горки», Элла бросила своего приятеля. Сэм перевез сестру домой в Реджину, где она поселилась в небольшой квартире недалеко от матери. Сэм испытал огромное облегчение и радовался как ребенок. Элла восстановила отношения со старыми друзьями и стала возвращаться к привычной жизни. Когда Сэм видел ее в последний раз, перед ним стояла прежняя счастливая Элла с излучающими жизнь большими голубыми глазами.

Сэм был у себя дома в Торонто, когда раздался звонок, изменивший всю его жизнь. Было тринадцатое июля. Он только что закончил партию в гольф со своими друзьями, сидел за обеденным столом и уплетал сандвич и чипсы, которые купил по дороге домой. Он почти закончил есть, когда позвонила мать и сообщила, что Элла убита. Иван проехал через всю Канаду, чтобы отыскать ее, а когда она не согласилась вернуться к нему, застрелил ее и себя. Красивая умная Элла погибла от выстрела в голову. Трагедия состояла в том, что Иван тоже был мертв, и Сэм ужасно жалел, что не может отомстить.

Его сестра была мертва, и он уже ничего не мог изменить. Его не было рядом с ней, когда она нуждалась в нем больше всего. Он был главой семьи, но не смог уберечь самое дорогое.

Первые несколько лет после смерти сестры стали для Сэма бесконечным кошмаром. Чередой неумеренных вечеринок и попоек, ведущих к саморазрушению. Сэм жил словно в тумане, и его жизнь обретала смысл и становилась более осознанной лишь на льду. Сэм боролся с чувством вины, выплескивая гнев на любого, кто пытался вторгнуться в его личное пространство. Вне льда он сторонился всего, что хоть отдаленно напоминало ответственность. Сэм мог заботиться лишь о себе самом, но зачастую терпел фиаско и в этом.

Он подцепил Отэм на вторую годовщину смерти Эллы. Когда опустился на самое дно. Чувствуя огромную пустоту, которая образовалась в его груди со смертью сестры. Ничто не могло заполнить эту пустоту, но в те несколько дней в Вегасе он все же попытался это сделать. Сэм с головой окунулся в пьянство и секс. Он не помнил почти ничего из того, что произошло во время той поездки, но знал, что в те несколько дней не чувствовал себя таким чертовски опустошенным. Пустоту заполнила рыжеволосая девушка с темно-зелеными глазами. Было в ней что-то, что заставляло Сэма преследовать ее, как если бы это могло спасти его от себя самого. А потом он проснулся женатым, с раскалывающейся от похмелья головой и трезвым впервые с момента приезда в Неваду.

Теперь Сэм больше не чувствовал необходимости заполнять пустоту в груди выпивкой и связями со случайными женщинами. Хотя эта пустота продолжала зиять в его груди незаживающей раной. Ничто не сможет заменить ему сестру. Ему всегда будет ее не хватать, но он больше не занимался саморазрушением. Теперь женщины в его жизни не были случайными. Больше никаких фанаток и воздыхательниц. И никаких длительных отношений. В эту часть своей жизни он никогда не посвящал сына. Он так и думал, что мальчик пребывает в неведении, пока тот не упомянул о фотографии, на которой он поливал пивом полуголых моделей. Коннор был уже достаточно большим, чтобы образ жизни отца повлиял на его мировосприятие. Чтобы понимать, что у отца находится время и на других людей, кроме него.

Сэм всегда чувствовал, что Коннору лучше и безопаснее с Отэм. Что она будет заботиться о нем гораздо лучше, нежели он, Сэм. И все же Коннор в нем нуждался. Причем ему не нужен был парень, которого он видел по телевизору или в редкие уик-энды. Ему нужен был отец, который возьмет на себя ответственность.

Двигатели самолета загудели чуть иначе, когда он начал готовиться к снижению. Была суббота, три часа утра. Сэм посмотрел в иллюминатор на мерцающие внизу огни города. Он хотел поспать часов эдак десять, а потом отправиться с парнями на конкурс костюмов, посвященный Хэллоуину. Разговаривая с Коннором по телефону, Сэм узнал, что его сын собирается нарядиться хоккеистом. «Чинуком», как его отец. Сэм не возражал бы увидеть на свитере Коннора свой собственный номер, но Хэллоуин не его праздник. К тому же Отэм не очень хорошо относилась к тому, что он навещает сына в праздники. Раньше Сэм не рискнул бы навлечь на себя ее ярость, появившись у нее на пороге без предупреждения. Но после того как он привез Коннора домой после матча, они с Отэм, кажется, поладили. Хотя «поладили» – слишком сильно сказано. По крайней мере те несколько раз, когда Сэм сам привозил мальчика домой, вместо того чтобы просить об этом Нат, они с Отэм общались вполне цивилизованно и он не испытывал желания прикрыть рукой пах. Сэм понял, что пока он не забудет позвонить, если задержится, и не испортит своим присутствием праздник Отэм и Коннора, его паху ничто не угрожает.

Ничего страшного, если он увидится с Коннором на следующий день после празднования Хэллоуина. Может быть, даже возьмет его в тот пассаж, который ему так нравится. Для Сэма было очень важно проводить как можно больше времени с сыном, но это желание вовсе не означало, что он должен забросить другие дела, которым посвящал свободные вечера. Например, посещение бара, переполненного развратными Белоснежками и шаловливыми монахинями.

– Винс?

– Да?

В темноте ночи Отэм наблюдала за тем, как Коннор обогнул тыквы с горящими глазами и постучал в дверь соседа, живущего через несколько домов от них. Он был одет в свитер «Чинуков» поверх куртки, а в руке держал корзинку для сладостей.

– Как думаешь – я отпугиваю мужчин?

– Что? – Винс удивленно посмотрел на сестру. – О чем это ты?

– Несколько недель назад Шайло сказала, что я веду себя так, словно хочу отпугнуть от себя потенциальных ухажеров.

Коннор подбежал к матери и дяде. Нарисованный под глазом синяк немного размазался, но красный шрам на щеке виднелся отчетливо.

• Предыдущая
• 25/52
• Следующая