Психиатрия. Руководство для врачей - Цыганков Борис Дмитриевич - Страница 27

Среди застенчивых, нежных, мечтательных шизоидов мы особенно часто встречаем тихих друзей книги и природы. Если любовь к книге и природе у циклоидных натур вытекает из равномерной любви ко всему, что существует, а именно прежде всего к человеку, а затем к вещам, то сфера интересов шизоидных личностей не обнаруживает такой равномерной окраски. Шизоидные люди даже простого происхождения весьма часто являются друзьями природы и книги, но с известным элективным подчеркиванием. Они делаются ими вследствие бегства от сообщества людей и склонности ко всему тому, что спокойно и не причиняет душевной боли. У некоторых эта склонность имеет нечто компенсаторное. Всю нежность, на которую они способны, они расточают на красивую природу и мертвые предметы своей коллекции.

Наряду с такими тихими мечтателями мы встречаем среди необщительных шизоидов характерную фигуру угрюмого чудака, который, спрятавшись от внешнего мира в своей одинокой келье, всецело поглощен собственными мыслями — будь то ипохондрические телесные упражнения, технические открытия или метафизические системы. Эти оригиналы и чудаки внезапно покидают свой угол как «озаренные» и «обращенные в новую веру», отпускают длинные волосы, образуют секты и проповедуют человеческие идеалы, пользу сыроедения, гимнастики, религии будущего, историю прошлого или все это вместе. Многие из этих активных изобретателей и пророков имеют различные конституциональные соединения и заключают в себе все оттенки — от типичных шизофреников до резко гипоманиакальных личностей. Шизофреники эксцентричны, витиеваты, туманно расплывчаты, мистически метафизичны, склонны к системе и схематическому изложению; гипоманиакальные личности, напротив, лишены системы, говорливы, находчивы, сговорчивы, подвижны, как ртуть. Шизофренические изобретатели и пророки производят впечатление не столько препсихотиков, сколько людей с остаточными состояниями или даже психозами.

Аутистическая изоляция от других способствует, разумеется, выработке собственного мировоззрения и любимым занятиям, но не обязательно. Некоторые шизоиды не отличаются особенной продуктивностью мышления и поступков, они просто необщительны. Они ворчат и уходят, если кто- нибудь появляется; если они остаются, то чувствуют себя страдальцами. Они проявляют стоическое душевное спокойствие и ни слова не говорят. У выдающихся «великих молчальников» (Уланд и Мольтке) можно отметить и другие шизотимические черты характера.

Наряду с простой необщительностью характерной чертой некоторых высокоодаренных шизоидов является избирательная общительность в замкнутом кругу. Многие чувствительные аутисты отдают предпочтение определенной социальной среде, определенным сторонам своей психической жизни, которые они считают жизненно важными. Это прежде всего изящные светские формы жизни, аристократический этикет. В строго выдержанном, вылощенном формализме нежная душа аутиста находит все, что ей нужно: красивую линию жизни, которая нигде и ничем не нарушается, и избавление от всех аффективных акцентов при общении с людьми. Затем этот безличный культ формы прикрывает то, что так характерно для шизоида: недостаток сердечности и непосредственной душевной свежести, что выдает также и в этих тонко чувствующих натурах начинающееся охлаждение эмоций.

Аристократическое начало некоторых шизоидных натур выявляется и у простых людей в потребности к высокомерию, в желании быть лучшими и иными, чем другие. Стремление говорить на изысканном верхненемецком наречии в среде не привыкших к этому иногда вскрывает шизоидное предрасположение. То же касается изысканности в одежде и во внешности. С дальнейшим развитием болезни, со сдвигом психэстетической пропорции эта крайняя утонченность и важность может перейти в резкую противоположность. Мало того, часто мы находим, что элегантность и полная неаккуратность уживаются в одном индивидууме. Впрочем, холодную аристократическую элегантность, которая вполне подходит к некоторым здоровым шизотимикам, можно проследить во всех шизоидных оттенках вплоть до симптоматологии шизофренических психозов. Там мы находим ее как известную карикатурную напыщенность в речи и движениях. Самое существенное в этой характерологической тенденции — стремление к замкнутому кругу. Дружба таких шизоидов — это избирательная дружба, неразделимый союз двух мечтающих чудаков или союз юношей, эфирный, торжественный, удаленный от народа; внутри его — экстатический культ личности, вне его — все резко отвергается и презирается. История юности Хольдерлина — наглядный пример этого.

В шизофренических семьях мы нередко встречаем ханжей. Многие шизоиды религиозны или с тенденцией к мистически трансцендентальному, или с фарисейством, набожностью, эксцентричностью, таинственностью, или с тенденцией удовлетворения своих прихотей.

Так же дело обстоит и с эротикой. Для шизоидов характерно не горячее естественное влечение, но экстаз и резкая холодность. Ищут не красивую девушку, но женщину вообще, «абсолютное» — женщину, религию, искусство — в одном лице. Или святая, или мегера — середины для них нет. Стриндберг является красивым примером такого типа.

Еще одна социальная установка шизоидов — поверхностная общительность без более глубокого психического рапорта. Такие люди могут быть очень ловкими, расчетливыми дельцами, суровыми властелинами или холодными фанатиками, либо равнодушными, вялыми ироническими натурами, которые вращаются среди людей всякого круга, но при этом ничего не ощущают. Мы подробнее опишем эти типы у здоровых шизотимиков.

Словом, шизоид не растворяется в среде. Всегда здесь — стеклянная завеса. При гиперестетических типах развивается иногда резкая антитеза: «Я и внешний мир». Шизоида терзают постоянный самоанализ и сравнение: как действую я? Кто поступает со мной несправедливо? Кому я сделал уступку? Как теперь я пробьюсь? Эта черта отчетливо проявляется у талантливых творцов, которые позже заболевали шизофренией или происходили из шизофренических семей: Хольдерлин, Стриндберг, Людвиг II Баварский, Фейербах, Тассо, Микеланджело. Это люди постоянного душевного конфликта, их жизнь представляет собой цепь трагедий и протекает по одному только тернистому пути. Они, если можно так выразиться, обладают талантом к трагическому. Циклотимик вовсе не в состоянии обострить ситуацию, если она трагична; он уже давно приспособился к окружающему миру, а тот — к нему, так он понимает мир и находится в контакте с ним. К таким здоровым натурам из пикнически-циклотимической группы относился, например, живописец Ханс Тома, который не был так понят, как Фейербах, но жизнь которого протекала, как тихий ручей.

Резкий, холодный эгоизм, фарисейское самодовольство и чрезмерное самомнение во всех его вариациях мы находим в шизофренических семьях. Но они не являются единственной формой аутизма. Другой формой его служит желание осчастливить людей, стремление к доктринерским принципам, к улучшению мира, к образцовому воспитанию своих детей при полном игнорировании своих собственных потребностей. Альтруистическое самопожертвование высокого стиля, особенно в пользу общих идеалов (социализма, коммунизма, воздержания от алкоголя), — специфическое качество некоторых шизоидов. В одаренных шизофренических семьях мы иногда встречаем прекрасных людей, которые по своей искренности и объективности, непоколебимой стойкости убеждений, чистоте духовных воззрений и твердости в борьбе за свои идеалы превосходят самых полноценных циклотимиков; между тем они уступают им в естественной, теплой сердечности, в отношении к отдельному человеку и в терпеливом понимании его свойств.

Э. Кречмер, представив такое подробное и многогранное описание личностных особенностей шизоида, полагал, что смягченные проявления подобного типа характеризуют нормального «шизотима», который, подобно шизоиду, ощущает неустранимую преграду, которая всегда сохраняется между ним и окружением.

По мнению Э. Блейлера, «шизоидия» отличается от «синтонии» циклоида как раз тем, что шизоид не смешивается со средой, не может так легко, естественно и органично растворяться в ней, как циклоид. По преобладанию сенситивных, гиперестетических или, наоборот, анестетических элементов можно выделить соответственно «сенситивных» и «экспансивных» шизоидов. То есть шизоиды могут быть «астеническими» или «стеническими». Стенический радикал проявляется, по мнению Т. И. Юдина (1926), у шизоидов в их своеобразной гордости: «Прощаю все другим, но не прощаю себе». В работе они предельно добросовестны, стремятся к односторонней углубленности, обычно ограничиваясь узким кругом повседневных обязанностей.