Тайное проникновение. Секреты советской разведки - Павлов Виталий Григорьевич - Страница 4

За большие заслуги Захарского перед обеими разведками он был хорошо поощрен, а наша внешняя разведка предоставила ему с семьей длительный отдых и лечение на курортах Советского Союза.

Сейчас, спустя десять лет после освобождения из американской тюрьмы, Захарский снова появился на страницах мировой прессы, в том числе и в средствах массовой информации новой Польши, но отнюдь не как прежний активный участник совместных действий польской и советской разведок. Теперь он, судя по всему, кардинально изменил свои позиции и принял участие в антироссийской провокации, выступив свидетелем в обвинении бывшего премьера Польши Олексы в советско-российском шпионаже.

Трудно, видимо, сопротивляться обещанным наградам и генеральским званиям, хотя они и воздаются не в интересах собственного народа, а в угоду повергнутого с президентского пьедестала Леха Валенсы.

В тот период, когда в Соединенных Штатах происходил судебный процесс над Захарским и Беллом, американская пресса, а затем позже и ряд специалистов в области разведки, в своих публикациях высоко оценивали достижения наших разведок в деле Белла. Они отмечали, что приобретенная через Белла информация помогла полякам и русским сберечь сотни миллионов долларов и позволила применить в своих оборонных объектах уже проверенные американцами, испытанные ими в полевых условиях результаты длительных исследований. Это позволило ввести в короткие сроки важные оборонные системы против новых средств нападения США.

Так сотрудничество двух наших разведывательных служб внесло свой весомый вклад в укрепление безопасности наших стран (Баррон Д. КГБ сегодня. Нью-Йорк, 1983).

Примерно в тот же временной период возникло аналогичное дело второго польского агента Джеймса Харпера.

Инженер-электронщик по профессии, американский делец Джеймс Харпер имел доступ к совершенно секретным материалам по ракетной технике калифорнийской оборонной фирмы «Систем Контрол Инкорпорейтед».

Польская контрразведка вышла на этот перспективный источник получения научно-технических материалов в 1979 году. Изучение Харпера показало возможность его привлечения к сотрудничеству на коммерческой основе. Было установлено, что вышеуказанная фирма специализировалась на разработке защитных систем для американских стратегических ракет «Минитмен» и других баллистических ракет.

Харпер нуждался в деньгах и искал возможность заработать их, но в крупных размерах, что сразу стало ясно в начале работы поляков с ним. Он довольно быстро согласился на поставку разведке большого количества технических материалов указанной фирмы.

Исходя из сложности оценки его материалов, как и в случае с Беллом, а также необходимости оплачивать их еще в более значительных размерах, польская разведка обратилась к НТР нашей службы с предложением принять участие в руководстве агентом.

Получив представленный Харпером перечень доступных ему материалов фирмы «Систем Контрол Инкорпорейтед», наши специалисты подтвердили особую ценность информации Харпера и взяли на себя оплату его материалов в зависимости от их конкретной ценности.

Агент стал не просто передавать то, что имелось в распоряжении фирмы и попадало ему под руку. Для него был разработан нашей НТР специальный перечень тем и определен характер материалов, за которые мы готовы были платить ему. Агент подбирал их и передавал польскому разведчику, получая каждый раз крупное вознаграждение.

Харпер согласился привозить свои материалы в европейские страны, в том числе несколько раз посетил и Варшаву.

Для иллюстрации «производительности» этого источника стратегической информации особой важности приведу один пример его посещения Варшавы, свидетелем которого я был.

Так как за каждую доставку разведывательных материалов Харпер запрашивал крупные суммы в долларах, предоставлявшиеся нашей службой, каждая такая порция материалов требовала тщательной, но весьма оперативной оценки достоверности и определения ценности их. Служба НТР в этих целях направляла в Варшаву специальных высококвалифицированных экспертов из нашего оборонного ведомства. После подтверждения достоверности привезенных Харпером материалов и соответствия их нашему заказу агенту тут же вручались деньги.

Помню, как к ожидавшемуся визиту Харпера в июне 1980 года с одним таким заказом к нам прибыла команда из трех авторитетов в области стратегического вооружения.

Харпер прилетел самолетом с целым чемоданом, в котором находилось несколько десятков килограммов копий документов. Просмотр их и внимательное изучение экспертами заняло всю ночь, к утру они могли твердо сказать, что продавцу можно вручить деньги, сумма которых превосходила сотню тысяч долларов. При этом Харперу требовались деньги в мелких купюрах.

Юмористическая сторона этого очень серьезного дела состояла в том, что, получив деньги, Харпер стал рассовывать их по карманам, набил пачками долларов свою сумку и даже засунул по пачке в носки. Можно было только удивляться, как он провозил эти деньги домой, проходя таможенный досмотр.

Использование этого источника исключительно ценной информации совместно с польской разведкой было хотя и кратким (около трех лет), но очень продуктивным. Фактически все материалы указанной фирмы были переданы нам Харпером. К моменту его разоблачения в 1983 году он практически уже исчерпал свои информационные способности.

Как пишут Пальмер и Аллен, американский агент ЦРУ, полковник польского Генерального штаба Министерства национальной обороны ПНР Ришард Куклинский, имевший доступ ко всем материалам министерства, узнал о наличии у поляков ценного агента, поставлявшего информацию по ракетам. Когда Куклинский сбежал из Польши 8 ноября 1981 года, его осведомленность позволила американской контрразведке после двухлетних поисков и расследований наконец установить Харпера. Кстати, сам Харпер своим поведением ускорил свое разоблачение. В октябре 1983 года Харпер был осужден к пожизненному тюремному заключению.

По оценке американских властей, ущерб, нанесенный Харпером для американских суперсовременных военно-наступательных и оборонительных систем, во много раз превосходил ущерб от сотрудничества с польской разведкой агента Белла.

Оба эти примера, естественно, не исчерпывают всего объема взаимодействия советской и польской разведок. Но они свидетельствуют о той взаимной выгоде, пользе, которые совместные операции приносили нашим обеим службам, расширяя их разведывательные возможности, повышая их эффективность. Такое взаимодействие было в интересах не только наших двух стран, но и всего содружества, объединенного в оборонную Организацию Варшавского Договора.

Возвращаясь к вопросу о взаимной договоренности избегать, вернее, строго исключать попытки выяснения данных об имеющихся в службах агентурных возможностях в конкретной форме сведений об агентах или источниках разведывательной информации, хочу отметить, что поляки не всегда вели себя последовательно, когда дело касалось других спецслужб.

Вспоминаю, как польские коллеги возмущались действиями разведки ГДР. Полякам стало известно из западной прессы, что последняя работала с агентом – западногерманской немкой, служащей западногерманского посольства в Варшаве. «Почему, – спрашивали поляки, – немцы ничего нам не говорили, ведь они вели разведку на польской территории?»

Припомнил я и другой случай аналогичной работы разведки ГДР в Польше. Как писала уже в 1980 году западная пресса, западногерманская контрразведка в мае 1976 года арестовала Хельду Бергер, которая была завербована разведкой ГДР от имени британской разведки. Бергер с 1966 по 1970 год работала в торговой миссии ФРГ в Варшаве, когда эта миссия фактически выполняла функции и дипломатического представительства.

Агент снабжала разведку ГДР ценной разведывательной информацией о планах и действиях ФРГ в отношении ОВД и Польши. Позже Бергер два года проработала в МИДе ФРГ и снова выехала для работы в посольстве, но на этот раз во Франции. Все это время агент считала, что сотрудничает с англичанами.