ЧАО — победитель волшебников (сборник) - Аматуни Петроний Гай - Страница 40

• Предыдущая
• 40/80
• Следующая

— Ты чего?- спросил Митя.- Двойку переживаешь? Плюнь и разотри! В жизни всякое бывает…

Василько промолчал.

По дороге Митя первый заметил (на доске Горсправки) странное объявление. На небольшом листе бумаги разноцветными буквами было красиво написано:

— Ля!- воскликнул Митя.- Во чудики!… Ну, кто это мог сочинить? Не иначе — тронутый…

Василько глянул и задумался.

— Филателист,- виновато произнес он.- Это я натворил…

— Объявление вывесил?!

— Да нет. Что ты двойку схватил.

— Брось, Василько, при чем здесь ты? На меня тогда вроде затмение нашло…

— Нет, Филателист, я виноват! Прости меня.

— Ты что, приболел? А?

— Мучаюсь я теперь, пойми. А может, и болею… Божись, что никому не скажешь.

Митька Филателист всмотрелся в лицо приятеля, потом глаза у него загорелись от предчувствия тайны, и он поклялся:

— Чур тебя и чур меня, пусть я в жабу превращусь, ни в воде и ни в огне никого не побоюсь, слово, данное тебе, не утонет, не сгорит!

— Я ведь теперь,-признался Василько,-вроде волшебника стал. Что ни задумаю- исполняется!

— Чего ты мелешь?!

— Нет, Филателист, верно говорю,- покачал головой Василько, и тут его осенило:- Хочешь, королем стану?.

— Каким королем?…

— Да вот, по объявлению!

— А ну!…

— На портфель, подержи.

Василько пробормотал что-то невнятное и… исчез.

— Батюшки!- всплеснула руками пожилая полная женщина, стоявшая неподалеку.-Да где же малец-то? Ведь только что был!… Сюда, люди, сюда!…

— У-ю-юй!- восторженно воскликнул Филателист.- Вот это номер! Как резинкой стерся…

— Где дружок твой, сказывай?

— Да вы, тетенька, не беспокойтесь: скоро он вернется королем…

— Каким таким королем?! Сказывай, куда парня девал?

— Да при чем тут я, тетенька? Сам он захотел и смылся…

Мигом собрались любопытные, и вскоре по площади распространился слух: какой-то мальчишка взмыл в самое небо дымной свечой! Прохожие уставились в облака, а кто-то даже облегченно вздохнул:

— Ну, вот, наконец-то возвращается…

— Где? Где он?

— Не туда смотрите, чуть правее.

— Ну и техника! Чего только не придумают! Уже и дети летают, как бабочки…

Но прошло десять минут, пятнадцать, а Василько не возвращался. Возмущенная толпа поволокла Филателиста в милицию. Там с ним и познакомился Алексей Петрович…

— Ваше мнение?- спросил Воронов, кончив свой рассказ.

— Теперь и мне сдается, что тут дело не без этого,-согласился я.

— Поможете нам?

— Попытаюсь, хотя в успехе не уверен…

— Ну, понятно! Вот вам мой телефон: если что прояснится — позвоните.

— Хорошо, Алексей Петрович.

Проводил я его ужегс каким-то нетерпением. Оделся, негромко произнес: «Инутама, инутама, акчолё/»-и… исчез из дома.

Удобная штука волшебный транспорт: вжик — и ты уже на месте! Вот только по пути ничего не рассмотришь: не успеешь…

А на этот раз я даже не знал, где окажусь: просто доверился Блаттелле и всё. «Не может быть,- решил я,- чтоб такой воспитанный таракан завлек меня в опасное место».

Осмотрелся я и вижу, что нахожусь на дне глубокого ущелья, сжатого горами. Левый склон скалистый, голый, а правый порос диким орешником. И быстрая речка под ним шумит.

Стою я перед двумя высоченными скалами, а в них стометровые кони высечены, только наподобие шахматных. Между скалами — узкий проход, вдали виднеется веселая яркая толпа. «Туристы»,- решил я почему-то.

Вдруг все они устремились ко мне: фоторепортеры и киношники снимают на пленку, телеоператоры ловят меня в объектив, журналисты микрофоны свои протягивают…

— Ваше имя!

— Возраст!

— Профессия!…

— Поздравляем вас!!!

Не иначе как произошла ошибка. Вероятно, ожидали какую- то знаменитость, и я появился некстати. Мне стало неудобно. А скрыться некуда. Тут наступила тишина, и все во мне похолодело. «Ну,- думаю,- прощай родной город и друг мой художник Петр Петрович, не видать мне вас больше…» Вдруг расступаются все, и выходит наперед стройная молодая женщина. На ней длинное черно-белое платье в шахматную клетку. На волнистых темных волосах — бриллиантовая корона. Лицо красивое, удлиненное, темноглазое и, что я сразу отметил про себя, приветливое.

Улыбается и обе руки мне протягивает.

— Я,- говорит,- покровительница шахмат Каисса… Приветствую миллионного гостя этого года в моей столице Восемью Восемь.

Только теперь я догадался, что попал в то самое место, о котором говорил Блаттелла. Ведь на шахматной доске восемь рядов по восемь клеток, вон оно и получается — Восемью Восемь… «Эх,- думаю,- повезло-то как: кто же из нас шахмат не любит?!» Идем с Каиссой, и тысячи ценителей шахматного искусства приветствуют нас. Помахал я им для приличия, и мы свернули вправо, в Аллею Чемпионов мира. Золотые статуи (чемпионок- слева и чемпионов — справа) ослепительно сияют под ярким солнцем. Я радуюсь знакомым лицам — ведь большинство чемпионов мои земляки, советские люди!

Выходим на обширную площадь. Она заполнена разъяренными шахматистами. В центре — высокий помост, будто сложенный из больших шахматных досок. На помосте палач в красном спортивном костюме и черной маске сечет плетью бесштанную фигуру, лежащую на широкой скамье. Только отстегал как следует, а уже волокут следующую жертву.

— Что это?- с дрожью в голосе спросил я у Каиссы.

— Это наказывают подсказчиков — злейших врагов шахматистов…- равнодушно ответила она, а у самой глаза вспыхнули весельем.- С ними следует расправляться только так; уговоры тут бессильны. Подсказчику — первый кнут!

Отлегло у меня на сердце. Что верно — то верно: сами знаете, как неприятно, когда кто-нибудь бубнит под ухом, подсказывает тебе ход, да к тому же, как правило, неудачный.

— Так им и надо!- громко заметил я, а про себя слово дал: никогда больше не подсказывать.

Мы вышли на зеленую лужайку к вертолету, тоже окрашенному под шахматную доску. Каисса жестом приглашает меня в кабину и говорит:

— Сегодня вам вдвойне повезло: увидите кое-что новое в нашей шахматной столице.

Она заняла левое, командирское, кресло, а я сел рядом. Заработал двигатель, вертолет поднялся в воздух.

Сверху открылась удивительная панорама. Столица Восемью Восемь располагалась в зеленой долине, ограниченной с двух сторон лесистыми горами, на склонах которых пестрели альпийские цветы, а на вершинах местами лежал снег.

Всю долину как бы разделяла на две неравные части быстрая пенистая речушка с каменным дном.

На правом берегу, то есть под нами,- сам город. Там и тут виднелись многоэтажные гостиницы, стадионы, парки, ярко блестели озерца, окруженные уютными домиками. Проплыла телевизионная башня в виде трехсотметрового ферзя — самой сильной фигуры в шахматной партии; в начале игры он стоит рядом с королем.

За телебашней — огромное здание с колоннами и двухскатной крышей.

— Наш музей,- пояснила Каисса.- Там хранятся шахматные фигуры из Древнего Египта, Индии и многих других стран. Есть шахматы для игры в космическом корабле, под водой, на воде, из дерева и кости, металла и камня… А вон, у подножия горы, видите?…

— Прозрачные корпуса?

— Это наш научно-исследовательский институт и лаборатория. Правее — поликлиника и больница. Но главное — на том, левом берегу, в Долине Борьбы.

• Предыдущая
• 40/80
• Следующая