Пока светит солнце - Конторович Александр Сергеевич - Страница 10
- Предыдущая
- 10/78
- Следующая
– Красные прорвались! На дороге расстреляли наших артиллеристов! Мы открыли по ним огонь – видите, на броне следы от пуль?
– Где они?! – офицер, казалось, совершенно этому не удивился.
– А вы уже об этом знаете? – в свою очередь опешил Григорий.
– У нас пропала связь. Это ведь не просто так?
Блямс!
Ударившая в приоткрытую дверь пуля, высекла сноп искр и чуть не вырвала её из рук бойца. Вторая пуля звякнула по башне и рикошетом ушла в серое небо.
– Это противотанковые ружья! – толкнул Алексей водителя. – Уходим!
Взревев двигателем, бронемашина рванулась вперёд, и Ракутин краем глаза увидел убегающего финна. Тот во весь дух несся к окопам и что-то кричал на бегу. Перекрывая шум двигателя, замолотил крупнокалиберный пулемёт – Илья, развернув башню, короткими очередями пытался достать стрелков. Их местоположение стало заметно, благодаря тому, что выстрелы противотанковых ружей поднимали небольшие, но, тем не менее, хорошо заметные снежные вихри. Но попасть из движущейся машины по лежащим стрелкам весьма непросто. Впрочем, и они не отличались завидной меткостью. Большинство выпущенных ими пуль, тоже улетело неведомо куда.
Пролетев вперед ещё метров полтораста, броневик притормозил, чуть не уткнувшись носом в колючую проволоку.
Оскалив зубы, водитель дернул за веревку – левая жердь дрогнула и обрушилась на ряды заграждений. Спохватившись, младший лейтенант проделал ту же операцию.
– Рвём? – повернулся к нему Шадрин.
– На счет три! Раз! Два! Три – давай! – и они вдвоём дернули за удерживаемые в руках куски телефонного кабеля.
– Задний ход!
Блямс!
Выматерился Деревянко.
Заскрежетала включенная задняя передача, и бронемашина неожиданно резво откатилась назад.
Бух!
Ба-бах!
Бу-бух!
Машину затрясло, по броне забарабанили осколки. Пригнувший голову Шадрин, осторожно выглянул в смотровую щель.
– Ну как там?
– Жить можно! Две нитки в клочья, третья висит… Прорвёмся командир!
– Жми!
С хрустом прорвав уцелевший ряд проволочных заграждений, броневик, как кабан из тростников, вырвался на площадку перед мостом.
Блямс!
И победный рев мотора вдруг сменился пронзительным визгом.
Зашелся длинной очередью крупнокалиберный.
– Командир, движку конец! Попали в нас! – водитель переключил передачу. – Метров с полсотни ещё прокатимся – и всё!
– Мост пройдём?
– Попробую…
Позвякивающая железом бронемашина, постепенно замедляя свой ход, перекатилась через мост и, свернув в сторону, съехала в ложбину. Под капотом что-то заскрежетало и смолкло. Броневик остановился.
– Все! – ударил кулаком по баранке Шадрин. – Приехали! Станция Березай, хошь не хошь – а вылезай!
Прилетевшая откуда-то сзади-сбоку пуля из противотанкового ружья серьезно повредила двигатель. Осмотрев его, водитель только головою покачал – отъездился броневик!
Со стороны окопов громыхнул нестройный залп, и пули залязгали по броне. Откликнулся башенный пулемёт и стрельба резко поутихла.
Зато ожил дот – щедро осыпал свинцом левый борт броневика.
– Не страшно, этим мы не по зубам! – Ракутин ударом ноги распахнул дверь и выскочил наружу. – Шадрин! Курсовой ствол снимай! Гриша – «Гочкис» выволакивай! Собирай его здесь. Шведов там как – не достанут?
– Нет, – пробасил Деревянко. – Между нами и финнами два метра земли – никаким ружьём не пробить! Вот Игорю в башне поберечься надо бы – его-то видят!
– Пусть ещё на выстрел подойдут! – откликнулся пулемётчик в перерывах между очередями. – Метров на четыреста я их достану из крупнокалиберного, как нечего делать, а вот башню с такой дистанции прострелить – это фигушки! Тут ещё попасть, как следует, надобно!
Минут через пять импровизированную огневую точку подготовили к бою. Трофейный станкач оттащили на фланг. От дота его надежно прикрывал борт бронемашины. А солдаты в окопах его ещё не видели, потому и не стреляли. Водитель вытащил из машины курсовой «Лахти 33/36». А младший лейтенант вооружился «Льюисом».
– Миша, – повернулся он к водителю. – Тут такое дело… давай-ка дуй к нашим – они где-то там сидеть должны. Мы лахтарей стрельбой отвлечём, ты и проскочишь как надо.
– Товарищ младший лейтенант, а вы как?! Нешто я вас всех тут брошу?
– Это приказ, боец Шадрин! – успокоившись, Алексей продолжил уже мягче. – Мы тут сколько просидим? Час, два? А этих офицеров кто к нашим приволочёт?
– Так может… мы все? Тихонько, под бережком…
– А если дот реку простреливает? Там все и ляжем…
Коротко протрещал пулемет в башне броневика. Обычный, не крупнокалиберный.
– Что там? – повернулся Ракутин к броневику.
– Финны закопошились, вот я их и шуганул. К крупнокалиберному-то патронов немного, а к этому полно!
Вздохнув, Шадрин вскинул на плечо винтовку и, пригнувшись, выскользнул из ложбинки. Его уход остался незамечен противником: выстрелов со стороны окопов не последовало. На всякий случай, башенный «Лахти 33/36» дал несколько очередей по окопам и доту. Ответные пули взвихрили снег на гребне ложбинки и отзвенели по броне. Выждав пару минут, младший лейтенант приподнялся над гребнем и приложил к глазам бинокль.
Так, первым делом те, что с противотанковыми ружьями – где они?
Ага, вот лежит один стрелок, ружьё рядом валяется – молодец Илья! Второй… нет второго. И это плохо… А это кто?
От леса к окопам продвигались люди – к финнам шло подкрепление.
– Илья! От леса ещё солдаты идут! Врежь-ка им! Нам патроны с собою не тащить!
На этот раз огонь броневика вызвал сильное неудовольствие противника. От башни только искры полетели! Но и финнам на открытом месте было весьма несладко! До окопов они не дошли. Оставив на поле с десяток неподвижных тел, откатились назад. Ну да, днём тут разгуливать – себе дороже. Место открытое, пулемет сверху достаёт далеко. Повернув бинокль в сторону дота, Ракутин аж присвистнул! Пока Илья расправлялся с подкреплением, от дота выдвинулась группа солдат – человек пять. И они уже были совсем близко – метрах в восьмидесяти.
Расстреляв по ним диск из «Льюиса», младший лейтенант уложил троих, прочие бросились назад. Илья свалил ещё одного.
На какой-то момент стрельба затихла. Свесив наружу ноги, на пороге бронемашины сидел Григорий, переснаряжавший пулемётные диски. Вот он разорвал очередную патронную пачку, ссыпал патроны в шапку и прихватил рукою несколько штук.
– Что у нас с патронами?
– Для крупнокалиберного осталось почти три ленты – около двухсот штук. К прочим, – Деревянко заглянул в кабину бронемашины, – ещё около тысячи. Семь гранат. Ну и так… по мелочи… Воевать, в принципе, можно.
– Долго ли? Сколько там, у лахтарей ещё ружей противотанковых есть? Одно вижу, так не факт, что оно единственное было! Лупили-то по нам из двух стволов! И где сейчас второй?
В воздухе пронёсся странный звук – словно где-то заработал мотор, таща что-то неподъёмное. Все на секунду прервали разговор, прислушиваясь. Но звук смолк.
– Перекус у нас какой-нибудь есть? – снова нарушил молчание Ракутин. – Неохота на голодный желудок воевать.
– У нас – нет, – покачал головою Григорий. – А вот в броневике…
Его рука нырнула куда-то внутрь пропахшей порохом кабины.
– Вот!
– Ишь ты! – удивился младший лейтенант. – Шоколад?!
– Ага! Заморский какой-то… не видал я таких вот штучек.
– Английский, – рассмотрев упаковку, сказал Алексей. – По-ихнему написано. Давай, как раз – нам всем по плитке! И Шадрину одна останется.
– Там ещё фляга с водкой есть…
– Откуда знаешь? Пробовал?
– Так… по запаху…
– Из закрытой-то фляги? Ну да ладно… по глотку… по паре глотков!
После перекуса настроение резко повысилось. Эдак и до вечера тут просидеть можно… а что? Место удобное, пехотным оружием их не взять. А вечером можно будет уйти…
Всё-таки странно устроен человек!
Только что над головою свистели пули, и ты, припав щекою к прикладу, огрызался скупыми точными очередями. Казалось бы – какое желание сейчас станет самым важным? Побольше патронов, да поглубже окоп. Ан нет! Сидим и обсуждаем достоинства разных марок шоколада, вот! Плитки оказались разными и теперь, позабыв обо всём, маленький гарнизон увлечённо обменивается мнениями о достоинствах и недостатках и недостатки каждой марки шоколада.
- Предыдущая
- 10/78
- Следующая
