Сталин. По ту сторону добра и зла - Ушаков Александр Геннадьевич - Страница 178
- Предыдущая
- 178/309
- Следующая
Многие делегаты съезда, прежде всего те из них, кто был знаком с завещанием Ленина, считали, что наступило время переместить Сталина с поста генсека на другую работу». На этот раз нелегальную оппозицию Сталину составили партийные секретари обкомов и союзных республик, которые на себе испытали разрушительную силу сталинской политики. Душой этого блока стал секретарь обкома Центрально-Черноземной области И.М. Варейкис. Он неоднократно встречался со своими единомышленниками на квартирах Микояна, Петровского и Орджоникидзе и вел разговоры о том, что Сталина пора сделать премьер-министром.
Ну а партию, по общему мнению, должен был возглавить С.М. Киров. Он пользовался необычайной популярностью как в партии, так и в народе, и считался лучшим оратором. После ухода Зиновьева из Ленинградской партийной организации Киров сумел не только быстро, но и очень толково перестроить ряды партийцев и создать в их лице себе мощную поддержку.
Ревновал ли Сталин к Кирову, веселому и общительному человеку, вокруг которого всегда толпился народ? Да, конечно, ревновал, потому что не ревновать просто не мог в силу своей завистливой натуры. И то, что в 1924 году он подарил ему свою книгу «О Ленине и ленинизме» с надписью: «Моему другу и любимому брату», еще ни чем не говорило. Вряд ли он мог позабыть и то, что не поддержавший его требование смертной казни Рютину и даже не посоветовавшийся с ним Киров заявил на Политбюро: «Мы не должны этого делать!» И не сделали.
Не мог Сталин даже при всем своем желании не думать и о том, какую опасность лично для него представляла возглавляемая Кировым группа «умеренных», с которой он рано или поздно обязательно вошел бы в конфликт. И еще неизвестно, кто вышел бы из этой схватки победителем. Да и как ему с его постоянно ожесточающейся политикой практически во всех сферах экономической и духовной жизни можно было работать дальше бок о бок с людьми, которые не принимали его требований?
Как повествуют легенды, Варейкис и его сторонники встретились с Кировым и предложили ему занять место Сталина. Однако Сергей Миронович не только отказался от оказанной ему чести, но и тут же рассказал о сделанном ему предложении Сталину. (В другой интерпретации этой таинственной истории Кирова спросил об этом сам Сталин.)
Кто знает, что думал в тот момент Киров, но, судя по его в высшей степени верноподданническому выступлению на съезде, «подсиживать» Сталина он не собирался и предложил всем партийным организациям руководствоваться в своей работе «предложениями и задачами, изложенными товарищем Сталиным в его речи». Его речь много раз прерывалась «бурными аплодисментами», но многие воспринимали их не как дань Сталину, а как авансы самому Кирову.
Однако Сталин остался Сталиным и, заявив, что именно сейчас партия как никогда едина, в какой уже раз заговорил о тех ее «некоторых членах», которые почему-то считают, что бесклассовое общество появится само собой, что они могут ослабить классовую борьбу и сделать более умеренной диктатуру пролетариата. «Если бы эта путаница во взглядах и эти небольшевистские настроения овладели большинством нашей партии, — заявил он, — партия оказалась бы деморализованной и разоруженной. Вот почему нельзя говорить, что борьба не кончена и нет больше необходимости в политике наступления социализма».
И хотя Сталин говорил о «некоторых членах», сам он был недоволен всей партией. Потому и поручил затеянную им партийную чистку не Центральной контрольной комиссии, а подобранным им самим людям. Члены ЦК, по его глубочайшему убеждению, были настроены слишком снисходительно к промашкам коммунистов, да и позволяли себе все больше не нравившееся ему вольнодумие.
И в самом деле, как посмели все эти в общем-то заслуженные в партии и стране люди выступать на пленумах и заседаниях ЦК с критикой управления народным хозяйством? Для все более входившего во вкус самодержца Сталина это было уже даже не вызовом, а самым настоящим преступлением. Лично перед ним.
Ну а поскольку он пока еще не мог пересажать всю Контрольную комиссию, то решил заменить ее новой, которая поменьше бы совала нос не в свои дела и побольше занималась бы проверкой исполнения решений ЦК. А иными словами, была бы полностью подотчетной ему и никому больше.
Конечно, все эти решения готовились не на пустом месте. Сталин чувствовал свое все увеличивающееся отчуждение от тех партийцев, которые успели поработать с Лениным. Что не замедлило сказаться на результатах выборов в Центральный Комитет, которые состоялись 10 февраля и повергли Сталина в ярость. В то время как против Кирова было подано всего три голоса, Сталин получил 270 отводов! Иными словами, против него проголосовала четвертая часть всех делегатов, и в ЦК он прошел только потому, что число выдвинутых кандидатур было равно числу избираемых членов ЦК.
Сталин не стал «изобретать велосипед» и приказал заменить цифру 270 на 3. Именно тогда он, судя по всему, и произнес свою знаменитую фразу: «Важно не как голосуют, важно, как считают!» И когда собравшиеся на специальное заседание члены ЦК в 1957 году попытались разобраться в документах XVII съезда, они так и не смогли обнаружить 267 избирательных бюллетеней.
Поскольку голосование было тайным, Сталин не мог знать, кто именно был против него. Да это его и не волновало. Парой сотен человек больше для него не имело особого значения. Пройдет совсем немного времени, и он отомстит всем ленинцам, арестовав и расстреляв три четверти делегатов съезда.
Так «съезд победителей», или, как его назвал американский историк Роберт Такер, «съезд примирения», по сути, превратился в съезд «окончательного отхода Сталина от большевистской партии». И от ленинской, добавили бы мы...
И уж, конечно, после столь печального для Сталина голосования у него уже не было сомнений: с этой партией надо кончать.
Да, Бухарин, Зиновьев, Каменев, Рютин и иже с ними валялись в ногах у Сталина и каялись на каждом углу в своих грехах. Но их вопли не стоили ломаного гроша, и Сталин знал это лучше всех. И для него было важно уже даже не то, что они говорили, а то, что думали. А думали они о нем плохо. Иначе и не могли. Да и что они могли думать о человеке, которого всегда считали серым пятном и полной бездарностью?
Да и не в них уже, по большому счету, было дело. Каждый из этих людей имел массу поклонников, и заставить их думать по-другому уже невозможно. А ему, Сталину, нужна теперь своя, сталинская, партия, и все те, кто когда-либо был не с ним, должны уйти. И лучше всего в небытие. Конечно, он слишком осторожен и хитер, чтобы начинать расправу сразу же после окончания столь позорно закончившегося для него съезда.
Внешне партийное «примирение» выглядело весьма привлекательно. Многие бывшие оппозиционеры получили высокие посты, и тот же Бухарин стал главным редактором газеты «Известия». Но это только внешне... И пока прощенные Сталиным и партией радовались новой жизни, вождь готовился к решающим битвам... с ленинской партией. И было уже совершенно не важно, существовал ли на самом деле против него заговор и на место Сталина прочили Кирова со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Главное то, что сам Сталин верил в него... В который уже раз он явил себя выдающимся политическим игроком, заводя свои жертвы в тупик и сталкивая их лбами, а сам оставался в тени. Справедливости ради, надо все же напомнить, что он имел перед всеми своими реальными и надуманными противниками огромное преимущество, поскольку на него работала его тайная полиция с целой армией осведомителей. И, конечно же, он знал о всех политических деятелях практически все.
Однажды провозгласив, что кадры решают все, Сталин остался верен своему лозунгу и сразу же после XVII съезда принялся расставлять на ключевые посты тех людей, которым он в то время доверял. И самым главным назначением стало выдвижение Ягоды на пост руководителя НКВД. Другой преданный Сталину чекист, Агранов, стал заместителем Ягоды.
Огромное значение имело и назначение верного вождю Лазаря Кагановича на должность председателя новой Контрольной комиссии. Ну и, конечно же, создание Генеральной прокуратуры, которую возглавил печально известный Андрей Вышинский. Именно он буквально стелился под Сталина на «шахтинском» процессе, и вождь заметил его.
- Предыдущая
- 178/309
- Следующая
