Наша война - Листер Энрике - Страница 63

Теперь, когда известны события во Франции в период «странной войны» и борьба в других странах перед лицом наступавшего фашизма, еще ярче заслуги бойцов испанской Народной армии, которые 50 дней непрестанно сражались с численно превосходящим и лучше вооруженным противником. Армия обеспечила эвакуацию во Францию всех гражданских лиц, пожелавших покинуть Испанию, и всего военного материала. И когда все дороги были запружены сотнями тысяч беженцев, уходивших во Францию, армия сохраняла спокойствие и дисциплину.

Части, перешедшие во Францию, были остатками войск, геройски сражавшихся на главных фронтах войны. Поэтому огромное большинство бойцов этих частей вступило во Францию с одной мыслью: переправиться в зону Центр — Юг и продолжать борьбу. За те три дня, что я был в Перпиньяне и Тулузе перед отъездом в зону Центр — Юг, мне пришлось встретиться со многими офицерами и солдатами, бежавшими из концлагерей, они просили помочь им пробраться в зону Центр — Юг. Таково было настроение большей части наших командиров и солдат. И они вскоре снова проявили себя, когда опять включились в активную борьбу — одни открыто, с оружием в руках, другие — иными средствами.

Во время второй мировой войны более 30 тысяч испанских антифашистов пали, сражаясь на стороне антигитлеровской коалиции: в рядах маки во Франции и в рядах советских партизан; в отрядах североамериканских коммандос, в английской, французской и Советской армиях. В Африке, Европе и Азии те, кто сражался против франкистов, вновь взяли оружие, чтобы участвовать в борьбе против врага человечества — фашизма.

Кроме 30 тысяч испанцев, павших на фронтах мировой войны, 10 тысяч погибли в нацистских концлагерях. А в самой Испании тысячи продолжали бороться против франкистского режима в партизанских отрядах или другими методами, сделав невозможным открытое вступление Испании в войну на стороне гитлеровской Германии.

После окончания войны на одном из собраний, проведенном в эмиграции, Хосе дель Баррио не нашел лучшего объяснения нашего поражения в Каталонии и для оправдания своего не раз повторявшегося бегства от врага, как обвинение каталонского народа в недостатке энтузиазма и в нежелании оказать необходимую помощь нашей армии. Он заявил, что это явилось причиной, по которой Барселона не стала вторым Мадридом.

Возмущенный, я выступил против подобных обвинений. И сейчас я повторю то, что сказал тогда и что соответствует моим самым глубоким убеждениям.

Каталонский народ был не только одним из тех, кто с большой решимостью выступил против мятежа в июле 1936 года, но он принадлежал также к числу тех, кто много сделал для нашей войны, с большим энтузиазмом работал, чтобы выиграть ее. И все это в условиях далеко не легких, а порой в обстановке неблагоприятной, страдая, с одной стороны, от бесчинств, грабежей и злоупотреблений всякого рода анархистов, поумистов и других авантюристов, а с другой, — от несправедливостей и злоупотреблений чиновников, включая министров центрального правительства.

Я сам был свидетелем многих злоупотреблений и выступал против них всякий раз, когда мне представлялся случай. Впервые я столкнулся с подобными делами на каталонской земле в Тортосе. Там в ряде домов, реквизированных СНТ, мои солдаты обнаружили в подвалах, комнатах и в замурованных гаражах десятки тонн промышленных товаров — текстиль (шерсть и всевозможная одежда), парфюмерию. Мы нашли даже два автомобиля, различное оружие и… пушку калибра 15,5 мм со снарядами!

Сектор V корпуса проходил по левому берегу реки Эбро до Таррагоны, следовательно, внутри сектора оказывалось все побережье от устья Эбро до Таррагоны. На этом отрезке берега находились несколько рыбачьих деревень, и весь их улов доставлялся в рестораны Барселоны и кооперативные магазины, «контролируемые» анархистами.

Но хуже всего анархисты поступали с крестьянами. Пока мы подготавливали операцию на Эбро, наш штаб располагался в нескольких домишках на берегу моря между Оспиталетом и Камбрильсом. Один из этих домиков принадлежал крестьянину из деревни Эль-Касалот. Однажды крестьянин пришел обработать землю вокруг домика. Я разговорился с ним; мы сидели под деревом. Бутылка хорошего вина, сигареты и моя осведомленность в деревенских делах, а также репутация, которой мы пользовались как защитники крестьян, расположили ко мне этого человека, и он стал откровенно отвечать на вопросы, рассказывая о делах в деревне: о проблемах и трудностях. Он рассказал, что время от времени в деревне появляются какие-то типы из Барселоны, вооруженные и с мандатами от комитета анархистов. Поддерживаемые анархистскими элементами деревни, они заставляют крестьян продавать им продукты: яйца, кур, свиней и т. д., платя за все деньгами. «Если бы, по крайней мере, хоть часть продаваемого оплачивалась нам городскими продуктами — например, табаком, солью, сахаром, кофе, тогда другое дело, а то за деньги мы не можем ничего этого купить…» — сказал крестьянин.

Я объяснил ему, что анархисты поступают незаконно, и попросил, в случае их нового появления в деревне, сообщить нам, — мы покончим с этим грабежом.

Спустя три или четыре дня мы узнали, что в деревне появились «покупатели». Я направил нескольких солдат, и пришельцев задержали. Их было трое, хорошо вооруженных «наранхеросами» (охотничье ружье крупного калибра), пистолетами и ручными гранатами. В грузовике лежало немало продуктов, «купленных» в других деревнях. Всех троих мы передали в трибунал корпуса и их за вооруженный грабеж во фронтовой полосе приговорили к смертной казни. Этот случай мы сделали достоянием общественности, чтобы в дальнейшем крестьяне не давали себя обкрадывать ни под видом реквизиции, ни под видом «закупок».

Через несколько дней Рохо переслал мне предписание Негрина — расследовать причины исчезновения трех человек в секторе расположения моих частей (об исчезновении этих типов Негрину сообщили анархисты). Я ограничился отправкой копии приговора и добавил, что речь идет не о каком-то таинственном исчезновении, а о всем известном деле.

Тивенис — деревня вблизи Эбро. Там несколько дней размещался мой штаб. Как обычно, прежде всего мы установили контакты с местными гражданскими властями, партийными руководителями и организациями. Мы узнали, среди прочего, что в деревне проживают несколько проституток, привезенных анархистами из Хихона после потери Севера. В такой деревушке, как Тивенис, их присутствие вызывало бесконечные неприятности и скандалы, так как они не хотели работать и вели веселую жизнь. Я приказал привести их в штаб, а в последующие дни они уже стирали солдатам белье по десять часов в день. Что касается покровителей этих «дам», то их отправили на передовую линию в окопы. Крестьяне еще раз получили возможность сравнить две политики и две линии поведения.

После форсирования Эбро одной из первых мы освободили деревню Бенисанет. Губернатор Таррагоны направил туда своих представителей — в их числе двух полицейских. Эти полицейские совершили немало преступлений. В частности, они арестовали женщину как «фашистку» только за то, что нашли у нее в доме изображение Христа и портрет дочери в платье для первого причастия. Они разбили изображение Христа и порвали портрет дочери. Узнав об этом, я приказал арестовать полицейских и отдать под трибунал, который приговорил их к смертной казни. Эта история стала известна губернатору. Вначале он рассердился и прислал еще двух полицейских разузнать, в чем дело. Когда же они сообщили ему обо всем, губернатор согласился с принятыми мерами.

Негрину нравилось посещать фронт; как он сам говорил, «было необходимо иногда убегать от низменных дел власти». После прорыва фашистов к морю он несколько раз был в нашем секторе. Во время этих визитов мы обсуждали различные проблемы, но в ту пору он больше всего говорил о взаимоотношениях с каталонцами. Однажды, касаясь действий враждебных элементов, плетущих сети заговора в стремлении достичь при поддержке французов сепаратного мира с Франко, он сказал, что готов нагрузить бомбами все самолеты, включая и истребители, и уничтожить Барселону. В этих беседах я высказывал ему свое одобрение в том, с чем соглашался, и оспаривал то, с чем не был согласен. Например, я говорил ему, что было бы неправильно ставить на одну доску группу заговорщиков-авантюристов и каталонский народ с его правительством. Мне пришлось сказать Негрину, что ни для кого не являются секретом постоянные злоупотребления высокопоставленных чиновников из министерств его правительства, включая и самих министров; многие из этих высших чиновников, как широко известно, привезли с собой помимо семей своих любовниц и реквизировали для них великолепные дома, причем такие реквизиции осуществляют органы его правительства, которые совершенно не считаются с правительством Каталонии. Естественно, все это не может не вызывать недовольства каталонцев.