Слепой секундант - Плещеева Дарья - Страница 78

• Предыдущая
• 78/94
• Следующая

— Вот и замечательно! Вовремя мы ей пропажу вернули, — сказал Андрей. — Сейчас, после того как она Евгении побрякушками поклонилась, ей уступать бразды правления Дедке вовсе не с руки. Теперь слушайте меня, молодцы. Больше по дворам возле Василисина дома не болтаться, следить с чердака, быть наготове. Недоставало только ее в последний миг спугнуть. Я поеду к господину Венецкому, уговорюсь с ним — статочно, потребуются верховые лошади.

— А с госпожой Поздняковой как быть? — спросил Скапен-Лукашка. — И с той, в мужском платье?

— Есть у меня подозрение, что до Пасхи Позднякова не покажется. Может, сбежала вообще с перепугу в какой-нибудь Иркутск, — подумав, ответил Андрей. — Может, получила известие от дочери и выехала ей навстречу. Смотреть же надо за Копьевым. И тщательно! Что же касается Евгении — наблюдать издали, и ежели она куда поедет — то по возможности преследовать незаметно. Я уговорюсь с господином Валером — его извозчик будет у нас на подхвате…

И безмолвно Андрей выругал себя за то, что даже во время армейской службы, когда развлечений мало или вовсе никаких, не выучился порядочно играть в шахматы. Многие офицеры ими баловались, а он все новые книжки норовил раздобыть. А теперь вот и держи в голове все эти ниточки, веревочки и взаимосвязи! Шахматист-то таким умственным играм навычен.

Субботний вечер наступил.

В церкви перед службой было полно народа — прихожане святили крашеные яйца, куличи, пасхи, даже яблоки. Припасы несли в корзинках, укрытые салфетками и полотенцами, в самом храме, выставив их на скамейки, женщины безмолвно выхвалялись одна пред другой красотой своего кулинарного рукоделия, сочным цветом яиц. Соседки, в иное время потчевавшие друг дружку яростной бранью, благостно помогали теперь друг дружке зажечь высокие тонкие свечи и воткнуть их в куличи. Тут же были и дети — совсем маленьких принесли, чтобы они хоть так приобщились к празднику, брать их на ночную службу было просто невозможно, а тем, что постарше, очень нравилась теснота и суета вокруг припасов.

Андрей, сидя в возке, еще раз перебирал в памяти, все ли сделано, всюду ли расставлены часовые. Но при этом он испытывал неловкость — в этот вечер следовало помышлять не о дурном и гадком. Андрей знал дивную особенность вечера — казалось бы, и Великий пост, и каша на воде, и думай о Страстях Господних, и плачь о своих грехах, но уже просыпается в душе радость, и ничего ты с ней не поделаешь. Так бывало всегда, только не сегодня. Отменная встреча Пасхальной ночи, Святой ночи — с заряженным пистолетом в руке и готовностью в душе — стрелять и убивать! Он не исповедался и не причастился — не до того было, чтобы вдумчиво готовиться к исповеди, и мало хорошего мог он на ней сказать.

Так что, сидя в возке, Андрей думал, что все справедливо — недостоин он того, чтобы в этом году быть вместе со всеми в храме Божьем. Охотники — достойны, потому что за их дела он, Андрей, перед Богом в ответе. Граве — достоин, потому что возвращается, словно блудный сын из долгого странствия, блудного сына Господь не отвергнет. А капитан Соломин? Соломин отгородился от небес крышей старого, чуть живого возка. Думает — если не смотрят на него в церкви святые образа, так и никто его не видит, как он сам никого не видит. Однако есть крест на груди. И еще кое-что есть! Святой Георгий Победоносец, «царь на коне»! Надо же, пришел на память…

Барахтаясь в тесном возке, Андрей обшарил все настенные суконные карманы, в которых какого только добра не нашлось — нестираные полотенца, пустые бутылки, кружки, старая щетка для одежды, сломанные гребешки… И сквозь все это нужно было прокопаться до дна, чтобы нашарить мелкую монетку. Но Андрей и тут показал свое упрямство. Уложив монетку на левую ладонь, он гладил ее пальцем, пытаясь определить контуры конной фигуры и змея.

Дверца возка приоткрылась.

— Ты тут? — спросил Граве по-русски.

— А где мне еще быть? Сказано ж — в Зимином переулке.

— Он тут… — горестно произнес Граве. — Принимай гостью.

— Подвиньтесь, сударь!

Как и следовало ожидать, это была Гиацинта. Граве ей намекнул, что скоро надоевшая роль сиротки завершится, и Гиацинта выпытала у него все подробности, а потом объявила, что и у нее свои счеты с вымогателями. Это было чистой правдой, и Андрей испугался — встретив Евгению, Гиацинта могла устроить переполох прямо в церкви, испортив и праздник, и охоту на главного вымогателя. Она, Гиацинта, ведь не станет смиренно выполнять распоряжения, она всюду нос сунет…

Ворох хрустких юбок и пола широкой голубой бархатной шубки с белой оторочкой рухнули Андрею на колени, мягкий мех коснулся щеки, французский аромат перебил устоявшийся кисловатый запах возка.

— Я больше не вернусь туда, — заявила Гиацинта. — Мне сшили изумительное платье, настоящее подвенечное, из палевой тафты с серебряной парчой, и где оно? Его увезли, и я его больше не увижу! Как же мы, любезный доктор, теперь повенчаемся? Я без палевой тафты под венец не пойду!

Граве сбежал, а Гиацинта вслед ему расхохоталась.

— Вы не сердитесь, сударь, — сказала она, — я знаю, что дело нешуточное. Я только сейчас смеюсь и забавляюсь… а за вами я в огонь и в воду пойду!

— Не надо в огонь и в воду. На то мужчины есть. Вы, Гиацинта, будете рядом со мной, чтобы… чтобы меня защищать. Вы же знаете, я калека.

Это была единственная возможность удержать девушку от подвигов. Роль защитницы к лицу трагической героине.

— Так я не пойду в церковь?

Андрей задумался. Уговорено было, что в церковь войдет Маша в сопровождении Скапена-Лукашки, который знает в лицо Василису. И он же поможет Маше держаться поблизости от Василисы — насколько это возможно в плотной толпе крестящихся и пробивающихся поближе к амвону женщин. Если только ничего не переменилось — и Позднякова принесет сокровища, за которыми охотится мусью Аноним, будь он проклят!

— Там будет молодая графиня Венецкая. Она очень беспокоилась обо мне, но зная, что вы тут… — врать Андрей не любил, но приходилось.

Помощь пришла, откуда не ждали. Дверца резко распахнулась.

— Господин Соломин! — воскликнул Валер. — Прикажите этой сумасбродной особе немедленно возвращаться домой! Ей тут не место!

— Это было бы лучше всего, — согласился Андрей, очень довольный, что не придется врать дальше.

— Никуда не пойду! Тут останусь! — объявила Гиацинта.

— Нет, ты поедешь немедленно к матери. А с этим чертовым доктором я еще потолкую!

— Господин Соломин, я буду с вами! — Гиацинта даже топнула ножкой.

— Я сейчас же усажу тебя на извозчика… Соломин, велите кому-нибудь из своих людей сопроводить ее…

— Да какое он имеет право мне приказывать? — возмутилась Гиацинта. — Кто он мне? Матушкин любовник! Вот тоже высокая должность!

— Гиацинта, у него имеется другая должность. И право приказывать также, — сказал Андрей. — Ты уж мне поверь, сударыня.

— Потому что он пляшет под матушкину дудку? Послушайте, сударь, — с великолепным презрением обратилась девушка к родному отцу, — я тут нахожусь со своим женихом! Только он может мне приказывать! А не вы!

— Соломин?! — воскликнул Валер.

Но Андрей лишился дара речи.

— Я буду хорошей женой! — быстро заговорила Гиацинта. — Вы будете прекрасным мужем! Вы позволите мне петь на театре!

— Боже мой… — еле выговорил Валер. — Я знал, знал, что она вытворит что-то подобное!.. Соломин, Христом Богом прошу — не вздумайте на ней жениться! Кто с ней свяжется — в бешеный дом попадет!

Неизвестно, куда бы завело всех троих это диковинное сватовство, но с двух сторон к возку подбежали Савка, Спирька и Ванюшка.

— Служба началась, а Поздняковой нет, — доложил Ванюшка.

— Эта баба в мужском платье, Бехерша, подъехала к церкви на хороших санях. Сидит, ждет, — доложил Савка. — И с ней в санях два детины да третий — кучер.

— Василиса побежала со двора, в церковь, не иначе, а я задержался, смотрю — оттуда, из дома, какие-то люди разбегаются и добро в охапке тащат, — доложил Спирька. — А я пока с чердака спустился — они и разбежались.

• Предыдущая
• 78/94
• Следующая