Рождение Орды - Голден Кристи - Страница 20

Оргрим с Молотом Рока за спиной ехал рука об руку с вождем клана, одетый с головы до ног в железо — тяжелое, стесняющее движения. Везущему его волку доспехи тоже не нравились, и он время от времени поворачивал тяжелую голову, клацал зубами у Оргримовой ноги, будто назойливое насекомое хотел отогнать. И бежал тяжелей обычного по мягкой луговой траве, трудно дыша, высунув язык.

Оргрим чертыхнулся вполголоса. Надо же, так просто — взяли да и поехали на войну с новым врагом. Все повскакивали, да и он тоже, руками замахали, заголосили радостно. И никто не подумал, как тяжело готовился к такой войне. Волков-то надо еще больших выводить, чтоб вдобавок к тяжеленным мускулистым оркам несли еще и броню с оружием.

Оружие уже довелось опробовать — нападали с ним на огров. Ведь хотя дренеи быстры и сообразительны, а огры неуклюжи и глупы, драка с ними больше похожа на войну с новым врагом, чем охота на талбуков. Сначала потеряли нескольких воинов — их тела были сожжены со всеми подобающими почестями на погребальных кострах.

Руки не привыкли к новому оружию, броня стесняла движения, но каждая новая атака проходила лучше и легче. В последний раз сражались не только с парой огров, но и с их чудовищным хозяином, гронном, соединявшим огрскую свирепость с недюжинной злобой и смекалкой, и потому куда опаснейшим. Погибли двое храбрых воинов, прежде чем Оргрим сумел нанести последний удар оружием пророчества, опустив Молот Рока на воющего гронна.

Чернорук тогда стоял рядом, потный, забрызганный своей кровью и кровью убитого чудовища. Отер лицо латной перчаткой, лизнул кровь, ворча.

— Два orpa заодно с их повелителем! — выдохнул он и похлопал Оргрима по плечу, — Да у жалких дренеев и шансов нет устоять против нас!

Потея под солнцем, плескавшим о яркий металл доспеха, слепящим глаза, Оргрим кивнул согласно. Жажда битвы загорелась в его крови. Он доверял Hep'зулу и шаману своего клана. А поговорив с Дуротаном, уверился: хоть когда-то дреней и обошлись с ними гостеприимно и по-дружески, вели себя они подозрительно. Да и духи предков никогда прежде не подводили. С чего бы им ошибаться сейчас?

Но пока ехал бок о бок с господином к месту, где заметили охотничий отряд дренеев, сомнения росли. Дреней странные — ну и что? Когда они прибыли сюда, наверняка орки показались им странными. Неужто смерть — соразмерное наказание за различие? Разве дреней хоть когда-то нападали на орков? Разве хоть раз оскорбили? А сейчас полторы дюжины закованных с головы до пят в железо и вооруженных до зубов воинов клана Черной Горы ехали, чтобы перебить горстку синекожих, без всякого злого умысла добывающих себе пищу. Неожиданно — и неприятно — в памяти Оргрима всплыло лицо девушки-дренея, ее робкая улыбка. Может, ее отец или мать умрут сегодня, таким погожим красивым днем?

— Что-то невесел ты, моя правая рука, — заметил Чернорук сурово, и Оргрим едва не вздрогнул, застигнутый врасплох. — О чем задумался?

«О сиротах», — подумал Оргрим, а вслух пробурчал:

— Думаю, какого цвета у дренеев кровь. Чернорук запрокинул голову и захохотал. На соседних деревьях закаркали испуганно — воронья стая, загомонив, кинулась прочь, перепуганная голосом вождя Черной Горы.

— Я позабочусь, чтоб она осталась на твоем лице, — посмеиваясь, сказал вождь.

Оргрим ничего не ответил, лишь зубы стиснул.

Конечно, дитя-то невинно, но его родители заслужили смерть — если злоумышляют против орков.

Скрываться и не пытались — спокойно подъехали к охотникам-дренеям. Разведчики донесли: тех одиннадцать, шесть мужчин и пятеро женщин, они встретили стадо копытней. Хотя большого косматого копытня трудно убить, стадо их агрессивностью растревоженных талбуков не отличалось, и дренеи уже сумели отбить от стада молодого самца. Тот ревел, копытил землю и наставлял рог на охотников, но исход охоты сомнений не вызывал — если б не орки.

Чернорук выстроил отряд на гребне холма. Оргрим чуял возбуждение сородичей, чувствовал, как дрожат их тела под новенькой броней, как стискиваются кулаки, желающие обнять новое, полузнакомое оружие. Вождь поднял руку в латной перчатке, уставился маленькими глазками на суету внизу, выжидая удобного момента. Еще немного, и кинется, будто ястреб на луговую крысу!

Повернулся к шаманам, одетым во все черное, тоже закованным в броню, но без оружия — к чему им? Их дело — врачевать павших и обрушить на врага мощь стихий.

— Готовы? — спросил их.

Старший кивнул — глаза его пылали яростью, губы искривились в презрительной ухмылке. Он тоже захотел увидеть кровь дренеев.

Чернорук зарычал, махнул рукой — и воины понеслись, голося истошно, испуская боевые кличи. Синекожие обернулись, испуганные, недоумевающие. Поначалу, наверное, лишь удивились: с чего стольким оркским воинам верхом на волках помогать охоте на одного копытня? И лишь когда Чернорук мощным ударом двуручного меча развалил главаря дренеев надвое, те поняли: орки пришли не за копытнем, но за ними.

Надо отдать им должное — они не застыли, оцепенелые от ужаса, но немедленно дали отпор.

В переливчатых чужих голосах слышалась лишь легчайшая тень страха. Хотя Оргрим смысла и не уловил — это у Дуротана хорошо получалось со словами, не у него, — но помнил звучание сказанного еще с того дня, когда дренеи спасли их с Дуротаном в лесу, заранее предупредил шаманов, чего ожидать, и те были готовы. Потому когда в небе затрещали сине-серебристые молнии, шаманы встретили их своими. Вспышки слепили, и Оргрим посмотрел вниз, сосредоточившись на ближайшем воине-дренее, одетом в броню, с посохом, светящимся и брызжущем искрами. Заревев, поднял Молот Рока над головой и обрушил на врага, смяв броню, будто тонкий оловянный браслет. Кровь и мозг брызнули наземь.

Осмотрелся, выискивая следующую цель. Кое-кто из воинов клана барахтался в сети из нечистых, противоестественных молний дренеев. Сильные и гордые воины кричали от боли, дрожа, когда раскаленное плетение впивалось, прожигало кожу. Кислый запах горелой плоти, вонь крови и страха смешались в Оргримовых ноздрях — восхитительная, пьянящая смесь!

Ветер коснулся лица, изгоняя вонь, наполняя легкие свежестью. Оргрим избрал следующую жертву: женщину, безоружную, но окутанную пульсирующим голубым облаком колдовских молний. И охнул, изумленный, когда Молот Рока отскочил, едва не вырвавшись из рук, сотрясши самые кости. Один из шаманов ударил — и Оргрим заорал радостно, глядя, как добрая старая молния побивает волшбу дренеев. Взмахнул молотом снова — и на этот раз череп врага разлетелся послушно.

Все, бой решен. Еще двое дренеев на ногах, но через мгновение и они пали под ударами. Крики, рык, впивающиеся в мягкую плоть лезвия — и тишина. Победа!

Правда, загнанный копытень сбежал.

Оргримово сердце колотилось в груди, кровь, разгоряченная боем, стучала в ушах. Охота всегда приносила радость, но это… такого никогда и не ожидал! Иногда и звери отбивались, нападали, но разве сравнится зверь с добычей, подобной дренеям, — разумной, могучей, сражающейся на равных, а не когтем и клыком против стали? Как это ново и поразительно! Запрокинул голову и захохотал — не иначе опьянев от боя и убийства.

Поляну оглашали улюлюканье и грубый гогот победивших орков — живых врагов на ней не осталось. Чернорук подошел к Оргриму, обнял неуклюже, лязгнув броней.

— Ну и споро же молотом машешь, даже глаз не ловит, — проворчал вождь, усмехаясь. — Здорово ты сегодня дрался! Не зря я назначил тебя старшим после меня!

Нагнулся над поверженным магом, стянул латные перчатки. Череп женщины был расплющен, синяя кровь разлилась лужей. Вождь окунул в нее руку и тщательно вымазал лицо Оргрима кровью врага. И будто всколыхнулось внутри: Оргрим вспомнил охоту посвящения, первую добычу, горячую алую кровь, вспомнил, как шел к Священной горе с кровью отца на лице. И вот вождь помазал снова кровью поверженного врага, снова посвятил!

Капля темно-синей жижи скатилась по щеке к уголку рта. Оргрим высунул язык, тронул — кровь врага оказалась сладкой.