Снова любить - Смолл Бертрис - Страница 75

• Предыдущая
• 75/94
• Следующая

За Иоанном закрылась дверь, и Вульф задвинул ее деревянным буфетом, чтобы никто не помешал их уединению. Сердце Кейлин бешено стучало. Это действительно Вульф! Трясущимися руками она наполнила бокалы вином и взволнованно отпила глоток, когда он повернулся к ней и взял свой бокал.

Быстро осушив его, он резко сказал:

– Итак, ты должна выйти замуж. У тебя вид процветающей и горячо любимой женщины.

– А ты, полюбивший меня за мои земли, бросил их довольно быстро. Ты говорил, что устал от сражений, но, видимо, доходы гладиатора более высокие, и у него, конечно, больше привилегий, чем у простого солдата в легионе. – Кейлин чувствовала, что сделала глупость, придя сюда, и еще большую глупость, решив, что между ними все кончено.

– Как ты оказалась в Византии? – спросил он.

– На галере с рабами из Массилии, Вульф Айронфист, – не очень любезно ответила Кейлин. – Меня провели через всю Галлию, чтобы доставить туда. А до этого держали в наркотическом состоянии в загоне для рабов в Лондиниуме. – Она глотнула вина. – Я верю, наш ребенок жив, но что Антония сделала с ним? Пытался ли ты разыскать его?

– Антония сказала, что и ты, и ребенок погибли при родах, – оправдывался он, а затем рассказал, что ему стало известно после того, как он пришел на виллу Антонии, чтобы забрать Кейлин домой.

– А как же наши тела? – спросила Кейлин сердито. – Ты даже не попросил взглянуть на наши тела?

– Она сказала, что сожгла обоих, и даже дала мне сосуд с пеплом. Я похоронил его там, где похоронена твоя семья, – закончил он беспомощно. – Я подумал, что твое желание было бы именно таким.

Мрачный юмор охватил Кейлин, и она засмеялась:

– Я подозреваю, что ты похоронил сосуд с древесным или угольным пеплом. – Она осушила бокал и налила себе еще вина.

– Как ты познакомилась с Иоанном Максима? – спросил он неожиданно.

– Он купил меня на рынке рабов и привел сюда, – ответила она холодно. – Ты уверен, что хочешь знать дальнейшее?

Вульф понял: это уже другой человек, но какой? Он медленно кивнул. По ходу ее рассказа его лицо отражало то гнев, то боль, то сочувствие. Когда она закончила, он долго молчал, а затем сказал:

– Как же мы позволили Антонии Порции разрушить наше счастье, Кейлин Друзас?

– О, Вульф, – ответила она, – прошло так много времени! Я думала, ты остался на землях моей семьи. Я решила, ты взял другую жену и имеешь ребенка. Откуда мне было знать, что мы встретимся здесь, в Византии, или еще где-нибудь на этой земле? – Она вздохнула и наклонила голову, чтобы скрыть внезапно брызнувшие слезы.

– Значит, так ты распорядилась своей жизнью? – с горечью произнес он.

– А что я могла сделать? – крикнула она. – Аспар избавил меня от этого ада и сделал меня свободной. Он дал мне кров и полюбил меня. Он предложил свое имя, чтобы защитить меня. Я научилась любить его, Вульф Айронфист!

– И забыла нашу любовь, Кейлин Друзас? – спросил он жестко. Протянув руки, он резко привлек ее в свои объятия. – Ты забыла, что когда-то было между нами, ягненочек? – Его губы нежно коснулись ее лба. – Когда Антония сказала, что ты и ребенок умерли, я был опустошен. Я не мог поверить в это, и тогда она вручила мне этот чертов сосуд с пеплом. Я вернулся в наш дом и похоронил его. Я пытался жить там, но ты была повсюду. И дом, и земли – все было пронизано твоим существом! А без тебя ничего не существовало. Без тебя, Кейлин, все потеряло смысл. Однажды утром я проснулся, взял шлем, щит и меч и ушел. Я не знал, куда я брел, но знал – мне надо уйти от твоей памяти. Я прошел через всю Галлию и Италию. В Капуе в таверне я встретил гладиаторов. Там я поступил в школу и, начав участвовать в боях, быстро стал чемпионом. Я не боюсь смерти, понимаешь? Этот страх – самый главный враг гладиатора, но я не чувствовал его. Почему? Я потерял все, за исключением жизни, которой теперь не дорожил.

– И ты освободился от памяти обо мне в боях, в кувшине с вином или в объятиях других женщин, Вульф Айронфист? – спросила она.

– Ты всегда была со мной, Кейлин Друзас. В моих мыслях и в моем сердце, ягненочек. Боюсь, я не смогу убежать от тебя. – Он теснее прижал ее, вдыхая ее аромат и касаясь щекой ее головы.

Камень, в который превратилось ее сердце, когда она снова увидела его, начал крошиться.

– Что ты хочешь от меня, Вульф? – спросила она мягко.

– Мы нашли друг друга, мой милый ягненочек, – сказал он. – Разве мы не можем начать все снова? Боги опять соединили нас.

– Зачем? – прошептала она.

Он запрокинул ее лицо. Его губы были теплыми и очень мягкими, и когда поцелуй проник в нее, сердце Кейлин разорвалось пополам. Она все еще любила его! Хуже – она любила Аспара тоже! Что ей делать? Не найдя ответа, она обняла его за шею.

– Я не знаю теперь, что правильно, а что нет. – Она была совершенно растерянна. – О, Вульф, прекрати! У меня голова расколется от этих мыслей.

– Не знаешь! – воскликнул он. – Скажи, что не любишь меня, Кейлин Друзас, и я сейчас же помогу тебе бежать из виллы Максима. Я покину Константинополь, и ты больше никогда не увидишь меня. Может быть, так даже лучше. Ребенка мы потеряли, а жизнь, которую ты нашла в Византии, в большей степени устраивает тебя. Здесь не дикая Британия, ягненочек. Ты знаешь, нас ждет суровая судьба по возвращении в Британию. – Но несмотря на свои слова, он не разжимал объятий, не в состоянии расстаться с ней.

Кейлин молчала, казалось, целую вечность, а потом произнесла:

– Ребенок, может быть, еще жив, Вульф. Я почему-то чувствую это. Что же мы за родители, если даже не попытаемся найти его?

– А как же Флавий Аспар? Человек, за которого ты должна выйти замуж? – спросил он. – Было ли между вами такое, из-за чего ты могла бы остаться здесь, с ним?

– Многое связывает нас, – ответила она тихо. – Больше, чем ты можешь представить себе. Я много теряю, возвращаясь с тобой в Британию, Вульф Айронфист, но там наши земли, которые Антония, конечно, присвоила себе. Там есть надежда найти нашего ребенка. Земля немало значит для меня. Любовь Аспара, однако, значительно перевешивает это чувство. Наш ребенок – вот что склоняет чашу весов в твою пользу.

Однажды, теперь кажется, что это было так давно, мы взяли на себя супружеские обязательства. Наш брак не был бы признан властями здесь, в Византии, если бы я предпочла Аспара тебе. Нас не венчали в их церкви. Но клятвы, которые мы дали друг другу в нашей стране, священны, и я не нарушу их теперь, когда знаю, что ты жив. Я принадлежу к семейству Друзас Кориниум, а мы уважаем наши обязательства не только тогда, когда это удобно, но всегда.

– Мне не нужны одолжения, – сказал он обиженно. Кейлин улыбнулась ему:

– Нет, Вульф Айронфист, тебе не нужны одолжения, но ты мой муж, если не хочешь здесь и сейчас же отречься от клятвы, которую мы дали друг другу в доме моего деда в ту осеннюю ночь. Однако помни: отказываясь от меня, ты отказываешься от нашего ребенка.

– Ты уверена в том, что говоришь, ягненочек?

– Нет, не уверена, Вульф Айронфист, – призналась она откровенно. – Аспар дорог мне. Я люблю его и причиню ему боль тем, что уеду, но я люблю тебя тоже, и у нас есть ребенок.

– А что, если мы не найдем его? – спросил он.

– Тогда у нас родятся другие дети, – сказала она мягко.

– Кейлин, – прошептал он, – я хочу любить тебя так, как мы когда-то любили друг друга.

– Это ожидает нас, не так ли? – ответила она. – Двери загорожены, и никто не побеспокоит нас до утра, но тебе надо снять тунику. О боги! Она мало что оставляет для воображения, и я предпочитаю видеть тебя без нее.

Теперь они, оба нагие, стояли в мерцающем свете ламп. Кейлин смотрела на него во все глаза. Она забыла его, но воспоминания с трудом возвращались к ней. Протянув руку, она дотронулась до серповидного шрама на его груди с левой стороны.

– Это новый, – сказала она.

– Я получил его в школе в Капуе. – Он протянул ей правую руку. – А этот – на весенних состязаниях в Равенне в прошлом году. Меня поймал человек с сетью и, решив, что я в его власти, уже достал свой кинжал. Он умер хорошо, насколько я помню.

• Предыдущая
• 75/94
• Следующая