Вспомни меня, любовь - Смолл Бертрис - Страница 101

• Предыдущая
• 101/106
• Следующая

Через некоторое время подали святочную кашу и кексы. Кэт Говард от восторга захлопала в ладоши.

— Я не ела такой каши с тех пор, как уехала из Хорезма, — радовалась она. — Я ее обожаю! Кто это приготовил? — Зачерпнув одну ложку, она отправила ее в рот — О-о-о, как вкусно!

— Ее приготовили мы с леди Бэйнтон, — сказала Нисса. — Мы так и думали, что вам понравится.

За несколько минут до полуночи Кэт, женщины и лорд Бэйнтон спустились в сад. Стоял сильный мороз, но небо прояснилось. Прямо над ними сиял полумесяц луны, заставляя темную реку сиять серебром. И вдруг они услышали рождественские колокола. По всей Англии веселый перезвон возвестил о наступлении Рождества. Воздух был так тих и прозрачен, что они могли расслышать даже колокола Вестминстера, находившегося в нескольких милях от Сиона. Колокола все пели и пели, приветствуя рождение младенца Христа и изгоняя дьявола. Несколько позже все они отправились в часовню и, как и большинство добрых англичан в этот час, прослушали мессу.

Кэтрин Говард настояла на том, чтобы отмечать каждый из двенадцати дней рождественских праздников. По вечерам они танцевали или играли в детские игры вроде ‹горячо-холодно› и жмурок. Иногда просто играли в карты или кости. В Сион не допускали ни бродячих актеров, ни даже деревенских мальчишек, готовых спеть или сплясать за кусок пирога или полпенни. Однако ни один бедняк или бродяга, случайно забредший в Сион-Хаус, по распоряжению бывшей королевы не уходил с пустыми руками.

Наверное, король ужасно бы рассердился, знай он о том, насколько веселее, чем он сам, провела Рождество его бывшая супруга. Лорд Бэйнтон и в самом деле слегка побаивался, как бы слухи об этом не достигли ушей его всесильного господина, но в то же время он не мог отказать Кэтрин Говард в этой последней радости.

Нисса в конце концов не выдержала и рассказала остальным об аресте Вариана. Кейт и Бесси расплакались, а Кэтрин Говард, передернув плечами, заявила:

— Как это похоже на Генри — вести себя как свинья! Ни один из тех, кого он схватил, не имел ни малейшего отношения к моим делам и не может нести за меня ответственность. Зато мой дядюшка, герцог Томас, я полагаю, уже далеко, там, где король его не достанет. Нисса кивнула.

— Разумеется, — сухо подтвердила она.

— Ты не возненавидела меня за все это? — спросила Кэт. — Ведь если бы не я, ты никогда не уехала бы из Винтерхейвена. Если бы я не настояла на вашем приезде, ты сидела бы дома в целости и сохранности с мужем и детьми.

— Я не возненавидела тебя, Кэт, — тихо сказала Нисса, — но как бы я хотела, чтобы ничего этого не было. Тем не менее теперь уже ничего не изменишь. Однако учти, Кэт Говард, я не святая. Я ужасно сержусь на тебя из-за того, что по твоей милости оказались в опасности мои близкие, и ты не можешь осуждать меня за это.

— Король освободит Вариана, — сказала Кэт. — Он все-таки не Говард.

— Все так говорят! — отрезала Нисса. — И все-таки все считают его Говардом из-за того, что он единственный внук герцога Томаса.

К этому нечего было добавить.

Двенадцать дней Рождества пришли и миновали. Кэтрин и ее дамы оставались в Сионе, ожидая, что будет дальше. Двадцать первого января дело бывшей королевы наконец было рассмотрено. Обе палаты парламента признали ее виновной в государственной измене. Если король утвердит обвинительный акт, судьба Кэт решена.

Бывшую королеву еще раз посетил архиепископ. Он хотел добиться от нее письменного признания в прелюбодеянии с Томасом Калпепером. Хоть Кранмер и не сомневался в ее вине, ему не хотелось отправлять Кэтрин Говард на смерть, не получив этого последнего подтверждения.

— Госпожа Говард, и Томас Калпепер, и Фрэнсис Дерехэм уже заплатили самую высокую цену за свои преступления, — сказал архиепископ. — Не хотите ли вы исповедаться мне и тем облегчить свою совесть?

— Я не считаю, что любить мужчину — это грех, — ответила Кэт и отказалась говорить дальше.

Ее потрясло известие о состоявшихся казнях, но она это скрыла. Обратившись к Ниссе, Кэт проронила:

— Пожалуйста, леди де Винтер, проводите архиепископа до его барки.

Надев плащ, Нисса вместе со священником вышла из дома.

— Вы не могли бы сказать мне, милорд, как там мой муж? — робко спросила она.

— Он жив и здоров, дитя мое, — ответил Кранмер, — но, как и другие, признан виновным в недоносительстве и укрывательстве государственных преступников. Все его имущество подлежит конфискации в пользу короны.

— Но это несправедливо! — выкрикнула Нисса. — Мой муж не имел ни малейшего отношения к грехам своей кузины и не знал о них.

— В общем-то я верю вам, дитя мое, но дело в том, что король в ярости. Он жаждет отомстить Говардам за свою боль и унижение.

— Но мой муж — не Говард! — сердито возразила Нисса.

И вдруг у нее в голове возникла идея. Кэтрин Говард скоро умрет. Об этом знают все. Продолжая молчать, Нисса уже ничем ей не поможет. Но, возможно, ей удастся спасти Вариана. Нисса видела, что архиепископ обеспокоен упорным отказом Кэт признать свою вину. Его всегда будет грызть сомнение, не отправил ли он на эшафот невинную, если… Если она…

Резко остановившись, Нисса взволнованно произнесла:

— Милорд, я прошу вас выслушать мою исповедь. Пожалуйста!

Томас Кранмер выглядел очень удивленным;

— Здесь? Сейчас?

Нисса убежденно кивнула.

Внезапно архиепископ понял, что она хочет сообщить ему нечто важное, но желает обезопасить себя тайной исповеди. Это должно быть что-то очень, очень серьезное. По-видимому, она пытается таким образом заработать освобождение мужа и возвращение конфискованных владений.

— Я не могу обещать вам ничего, кроме отпущения грехов, — честно предупредил Кранмер. — Отпущение грехов — это единственное, что в моей власти.

Нисса еще раз кивнула, но уже чуть-чуть неувереннее.

— Я понимаю, милорд, и все-таки хочу вам исповедаться. Если позволите, я не буду становиться на колени, чтобы не привлекать внимания тех, кто остался в доме. — Она взяла его за руки. — Простите меня, святой отец, ибо я грешна.

— Какие грехи ты совершила, дитя мое?

— В Йорке я застала королеву во время акта прелюбодеяния и никому не сообщила об этом. Я видела их с Томом Калпепером лежащими в постели и предающимися греховной страсти. Король в это время охотился.

Архиепископ был ошеломлен. На минуту у него перехватило дыхание. Наконец он вымолвил:

— Но почему же вы не разоблачили их? Ведь поступая таким образом, вы сами совершили преступление.

— Я боялась, что мне не поверят, — быстро ответила Нисса. — Вспомните, что когда-то считалось, будто король делит свою симпатию между Кэтрин Говард и Ниссой Уиндхем. Я опасалась, что, если я открою правду, меня обвинят в том, что я все выдумала из зависти. Ведь король был так сильно влюблен в королеву, я знала, что он мне не поверит. Наоборот, он обвинил бы моего мужа и меня во лжи и наказал бы нас. Поэтому я держала язык за зубами. Вначале я ничего не сказала даже своему мужу. В Гулле я открыла королеве, что знаю о ее измене. Я умоляла ее порвать с господином Калпепером и стать нашему королю честной и верной супругой.

— Такой совет достоин похвалы, дочь моя, — одобрительно кивнул архиепископ. — Что было дальше?

— Королева сказала, что любит его и не может отказаться от этого. Я напомнила ей, что она подвергает опасности не только себя, но и всю семью Говардов. Я спросила ее, а что будет, если она забеременеет, но она не обратила внимания на мои предостережения. Затем однажды ночью Том Калпепер и его друг, сэр Цинрик Во, напали на меня, когда я вышла из павильона королевы и направилась к себе. Они угрожали мне насилием, а сэр Цинрик распахнул на мне платье и мял мои груди. Когда он полез мне под юбку, я изо всех сил ударила его, и он упал. Калпепер выпустил меня, чтобы посмотреть, что с его дружком, и я убежала. Напоследок Калпепер предупредил меня, что, если я их выдам, он доберется до моих детей. Я не осмелилась даже пожаловаться мужу, ведь я знала, что он тут же призовет их к ответу и разразится скандал. Что мне оставалось делать? Я всего лишь женщина и боюсь за жизнь своих детей. Калпепер же и королева были столь неосторожны, что я не сомневалась: рано или поздно они попадутся. Вот почему я так отчаянно рвалась домой — я хотела уехать до того, как грянет гром. Таким образом, милорд архиепископ, вы не должны сомневаться в справедливости своих действий. Кэтрин Говард виновна в прелюбодеянии. Что же до моих грехов, я умоляю Господа простить мне их, — закончила Нисса.

• Предыдущая
• 101/106
• Следующая