Великая война. Тайна рождения ХХ века - Фурсов Андрей Ильич - Страница 13

В том же 1912 г. американским банкирам, многие из которых были активными членами Общества пилигримов, удалось протолкнуть в Белый дом свою марионетку — Вильсона, который на первом же году своего президентства (1913 г.) подписал указ о создании Федеральной резервной системы (ФРС) — денежная масса перешла в собственность и под контроль ограниченного числа частных банков. Теперь можно было начинать мировую войну — это уже был вопрос техники: выстрел в Сараево заказывали? Получите. И Франца-Фердинанда, кстати, противника войны со славянами, убивают вместе с его женой. Убивает член «Чёрной руки». Почему-то забывают, что через два дня в Париже убивают ещё одного противника войны — политика европейского уровня, социалиста Жореса. А месяцем раньше тяжелейшую (планировалось — смертельную) рану от удара ножом получает Распутин. Позже он скажет, что если бы был не в больнице, а при дворе, «папа» (так он называл Николая II) не стал бы воевать, — он, Распутин, сумел бы убедить его. Скорее всего, действительно, мог бы.

Попытка Гаврилы Принципа покончить с собой сразу же после убийства эрцгерцога не удалась: цианистый калий не сработал. Так и должно было быть — убийца-серб был необходим для дачи показаний, для следствия, для суда, т.е. для разжигания конфликта. Ну а после того, как мавр сделал свое дело, можно и умирать — Принцип умер в 1918 г. от туберкулёза в тюрьме. Хартвиг скоропостижно скончался в том же 1914 г. в австрийском посольстве в Белграде (sic!); Аписа расстреляли в 1917 г.; в 1917 г. же году таинственно исчезла переписка Хартвига с Сазоновым. Ну а в 1919 г., как только принялся за мемуары, внезапно скончался Извольский. Мёртвые молчат (впрочем, не всегда).

Сразу же после выстрела в Сараево британцы, главным образом члены «Группы» и их союзники, начали манипулятивную игру в Вене и Петербурге. Британские политики и пресса — внимание! — однозначно выступили на стороне Австро-Венгрии, поддержали её претензии к Сербии и осудили сербов. У австро-венгров создавали впечатление, что европейское общественное мнение, или, как сейчас говорят, «мнение международного сообщества», на их стороне. Более того, британская пресса квалифицировала убийство как акт агрессии со стороны Сербии, на который Австро-Венгрия просто обязана ответить. Центром важнейших политических решений для Европы становился в этой ситуации Петербург; точнее, британцы умело переместили его туда.

Задачей агентуры «Группы», которым в России активно помогали посол Франции Палеолог и посол Великобритании Бьюкенен, было обеспечить жёсткую позицию Петербурга по отношению к Вене. Все попытки Сазонова смягчить ситуацию — он понимал, что России война не нужна, более того, она для неё опасна — пресекались этой «бригадой». А царь вёл себя вяло, словно полагаясь на волю рока. Роль «рока» исполняли «Группа» и её агентура.

Провоцировать Россию нужно было для того, чтобы спровоцировать на агрессивные действия Германию: «Группа», Грей, Бьюкенен и К° прекрасно понимали, что в самой Великобритании мало кто хочет войны и что военные настроения не возникнут до тех пор, пока Германия не проявит агрессию по отношению к России и Франции. В свою очередь это проявление зависело от позиции Великобритании. Если бы та заявила о своей солидарности с «фланговыми» державами, кайзер ни в коем случае не стал бы рисковать, никакой войны бы не было и многолетние усилия поджигателей и заговорщиков пошли бы прахом. Поэтому «Группа», Эдуард VII и министр иностранных дел Грей сделали всё, чтобы убедить Вильгельма в британском нейтралитете; Грей постоянно говорил о возможном конфликте как «конфликте четырёх», автоматически исключая Великобританию из числа его участников; британские журналисты и парламентарии писали и говорили (многие вполне искренне) о Германии и Австро-Венгрии в спокойном тоне, убаюкивая тем самым немцев. Кстати, Г. Уэллс в «Автобиографии» признал, что Э. Грей начал (!) войну, позволив кайзеру и правительству Германии поверить в то, что Британия не вступит в войну даже в том случае, если Германия её начнет. И простаки-фрицы поверили! По-видимому, не на высоте оказалась и немецкая разведка, пропустившая важный знак: по признанию лорда Луиса Маунбеттена его отец, второй лорд Адмиралтейства, привёл британский флот в боевую готовность за неделю до начала войны, о чём сообщил королю.

«Группе» и их «клубным» союзникам удалось дезинформировать многих британских парламентариев по вопросу о том, как реально развивается ситуация в Европе и насколько она взрывоопасна. Между тем к 25 июля 1914 г. Грей уже знал, что Россия готова к войне, поскольку действия Австро-Венгрии и их умелая интерпретация агентурой «Группы» сделали своё дело: 26 июля, реагируя на частичную мобилизацию Австро-Венгрии (в ответ на сербскую мобилизацию), царь отдал приказ о частичной мобилизации русской армии. Несмотря на это, убаюканный британцами (как же, они ведь сохранят нейтралитет!) кайзер был уверен, что конфликт между Австро-Венгрией и Сербией не выйдет за локальные рамки и не станет серьёзным. Но британцы кашу заварили вполне серьёзно, и Вильгельм уже оказался в ловушке, причём он даже не понимал, до какой степени.

В «Группе» и союзных ей клубах и ложах прекрасно понимали, что в случае войны с Францией немцы двинутся через Бельгию, нарушив тем самым её нейтралитет и обеспечив против себя casus belli. Но было ясно, что и немцы это понимают и могут попытаться сыграть иначе. На этот случай у «Группы» был «план № 2», который по сути не оставлял Германии ни единого шанса избежать войны и быть обвинённой в её развязывании.

В течение какого-то времени, предшествовавшего началу Первой мировой войны, агентура «Группы» закупала в Германии оружие и боеприпасы и перевозила в Ирландию, где вооружала как протестантов Ольстера, так и католиков юга страны, готовя «вооружённое восстание ирландцев против Великобритании и протестантов». В организации восстания обвинили бы Германию (а как же — чьё оружие?) — и это стало бы поводом для войны. Однако «план № 2» не понадобился, всё произошло иначе, и решающую роль на самом последнем этапе, в открытии крышки «кладези бездны», в разжигании европейского конфликта, который со временем превратился в мировой, сыграл министр иностранных дел Великобритании Эдуард Грей, а помогал ему ещё один человек «Группы» — Ллойд-Джордж. Впрочем, и другие тоже старались.

Многие члены Кабинета министров Великобритании и парламентарии, если не большинство, были против войны, и «Группа» должна была обойти, переиграть их, навязать свою волю. Здесь-то и проявилось преимущество небольших, хорошо организованных и действующих тайно, практически в режиме заговора групп, контролирующих власть, информацию и собственность, над так называемыми «политиками» открытого контура; последних в этой ситуации иначе чем «лохами» назвать нельзя.

Не только не имея разрешения, но не поставив кабинет в известность, Черчилль начал мобилизацию флота; премьер-министр Асквит отправил Холдейна в военное министерство для мобилизации армии, а Грей заверил Поля Камбона, что Великобритания защитит Францию от агрессии. 3 августа 1914 г. Грей выступил в Палате общин с абсолютно лживой речью о том, что министерство иностранных дел сделало всё, чтобы сохранить мир. Несмотря на то, что члены Палаты общин поддержали воинственные заявления Грея, они всё же заявили о необходимости дебатов. Асквит попытался резко одёрнуть их, однако решение о необходимости дебатов по речи Грея всё же было принято. «Групповикам» нужно было срочно спасать ситуацию — дебаты могли развернуться не в их пользу. Решающую роль сыграл Грей. Сразу после перерыва он спешно покинул Парламент и отправил жёсткий ультиматум Германии, зная то, чего не знали парламентарии, — а именно, что немецкое вторжение в Бельгию в ответ на действия Франции уже началось и никакие ультиматумы его не остановят. Однако ультиматум нужен был для предъявления парламентариям, как психоудар.

Когда после перерыва Палата собралась для дебатов, против сторонников мира выступил член «Группы» А. Бальфур. Он заявил, что для дебатов не хватает кворума, а сами они произведут плохое впечатление на публику, и парламентарии скисли. Вопрос о войне был решён, и 4 августа Георг V в Бакингэмском дворце объявил войну Германии. Это стало неожиданностью и ударом для Вильгельма, своеобразной «чёрной меткой»: «Дело сделано, Вилли». Теперь он мог сколько угодно топать ногами в ярости, изрыгать проклятья в адрес «подлых торгашей» — ловушка захлопнулась, Германия оказалась в состоянии войны на два фронта с тремя ведущими европейскими державами.