Тринадцатая реальность (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович - Страница 51

На следующий день произошли два события. После завтрака прислали машину, на которой отец первый раз уехал на службу, а через несколько часов почтальон принес выписанную нами газету «Русское слово». В ней на первой странице сообщалось о решении перенести столицу из Санкт-Петербурга в Москву. О сроках этого переноса не упомянули, но на третьей странице в придворной хронике напечатали, что на днях император и императрица на несколько дней приедут в Москву. Наверное, они решили сами осмотреть Большой Кремлевский дворец и определиться с местом проживания. Я бы тоже такое никому не доверил, а посмотрел своими глазами. Вызовет ли он меня к себе, как предполагал Шувалов? Я к разговору был готов.

С этой поездкой вышла задержка, скорее всего, из-за событий в Радомской губернии. Семнадцатого марта в Радоме было совершено покушение на губернатора – статского советника Евгения Ивановича Севастьянова, и в тот же день вооруженная толпа напала на солдат одного из двух находящихся в окрестностях губернской столицы пехотных полков. Покушение было неплохо подготовлено и прошло для поляков без потерь. Они спрятались на  чердаках двух домов по обе стороны улицы, по которой в обед ездил губернатор, и обстреляли из винтовок его автомобиль и охрану. Всем гражданским властям Привислинского края и военачальникам расположенных в нем воинских частей было приказано усилить караулы и держать солдат в полной боевой готовности, но усиленная охрана из двух десятков драгун не спасла Севастьянова. Получив две пули в бок и одну в голову, он был убит на месте. Ехавший рядом с ним офицер получил два ранения, но выжил благодаря шоферу, который раненный в руку сумел вывезти машину из-под обстрела. Драгуны тоже понесли потери, но сумели ответным огнем заставить поляков отступить. За городом произошло более масштабное столкновение. Вот уже двадцать лет высочайшим указом было предписано при всех пехотных и кавалерийских частях иметь подсобные сельские хозяйства, на которых работали выделенные в наряд солдаты. Эти фермы в основном занимались выращиванием свиней и кур и были выгодны казне и полковому начальству. Кое-что доставалось и солдатам, но такое было нечасто. Мясо в основном забирали офицеры, казна экономила на питании солдат, а те не бездельничали, а были при деле. Вот на такое подсобное хозяйство и напала толпа поляков, вооруженная ножами и дубинами. Наверняка такое оружие взяли не случайно, а с умыслом. В обычное время полторы сотни поляков легко справились бы с тремя десятками солдат первого года службы, которых только и посылали на такие работы, но на этот раз все сложилось по-другому. В соответствие с приказом в хозяйстве присутствовало отделение вооруженных винтовками солдат во главе с унтер-офицером, поэтому напавшие не добились своей цели и отступили, потеряв три десятка ранеными и убитыми. Это послужило сигналом к массовым выступлениям поляков в Радоме, Ломже, Петрокове и других городках поменьше. В Варшавской губернии волнения удалось предотвратить, потому что туда заранее стянули большие силы армии и жандармерии. Кроме того, полицией в Варшаве была проведена успешная операция с арестом главарей националистического подполья и изъятием большого количества оружия и боеприпасов. Вооруженные выступления продолжались несколько дней, до тех пор, пока против восставших не применили химические гранаты, вызывающие временную слепоту и другие расстройства. Ими удалось, не прибегая к оружию, быстро разогнать толпы плохо вооруженных горожан. А вот с теми, кто был хорошо вооружен и организован в отряды, не церемонились. Очаги сопротивления подавлялись пулеметным огнем, а в отдельных случаях и огнем малокалиберной артиллерии. В прессе большинства европейских государств разразилась настоящая истерия, в которой русских обвиняли во всех смертных грехах, а поляки выставлялись невинными жертвами произвола. Как выяснилось позже, поляки выступили намного раньше срока, поэтому остались без обещанной поддержки  тройственного союза.

Двадцать седьмого марта император приехал в Москву. В эту поездку он жену не взял. На следующий день мне позвонил Машков и предупредил, что за мной сейчас приедут.

– Вас повезут к тому, о ком мы говорили, – сказал Денис Васильевич, – поэтому быстро приводите себя в порядок. Да, оружие оставьте дома, в этой поездке оно вам не понадобится.

Приехали за мной на «Медведе», на котором я уже ездил несколько раз. Помимо знакомого шофера был лично князь Шувалов и двое крепких мужчин в гражданском, но с армейскими замашками. Я уже наловчился и мог сходу определить офицера, во что его не наряди. В прошлой жизни это тоже было заметно, но далеко не всегда и не так сильно. Мы поздоровались, после чего один из сопровождавших спросил, есть ли у меня с собой оружие.

– Оставил дома, – ответил я. – Можете проверить, я не обижусь.

Он принял к сведению мой ответ и не стал ничего проверять. Мы сели в машину, но поехали не в Кремль, как я думал, а совсем в другую сторону. Целью нашей поездки был двухэтажный особняк где-то далеко от центра. Его огораживала литая чугунная ограда, а за ней был разбит небольшой, но красивый и ухоженный парк. Листвы на деревьях не было, поэтому можно было хорошо рассмотреть дом с колоннами. Летом я бы его из-за ворот не увидел, разве что крышу. Нам открыли ворота, и машина подъехала к дому по узкой асфальтированной дороге. Мы с Шуваловым вышли из салона, а остальные уехали куда-то за дом. Меня все-таки обыскали два встретивших нас на первом этаже охранника, а Шувалов прошел без проверки. Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж, где нас поджидал мужчина лет пятидесяти с волевым, умным лицом. Он, как и все здесь, был в гражданском.

– Здравствуйте, господа, – поздоровался он с нами, после чего обратился к Шувалову: – Его Величество желает говорить со своим гостем наедине, поэтому вы, Петр Павлович, составите мне компанию. А вас, князь, прошу пройти в ту комнату. Вас ждут.

Подсознательно я ожидал увидеть нечто вроде кабинета и одетого в форму императора. На самом деле моим глазам предстала шикарно обставленная гостиная и сидевший в прекрасно пошитом сером костюме-тройке Владимир Андреевич, которого я знал по уже появившимся портретам. Выглядел он значительно моложе своих пятидесяти трех лет. Я подошел ближе, остановился в десяти шагах от него и поздоровался.

– Садитесь, князь! – сказал он, показав рукой на стоявшее рядом с ним кресло. – Ну же! Я вас вызвал не на допрос и не собираюсь с вами перекрикиваться.

Я сел в предложенное кресло и стал ждать, что он скажет.

– Вы не могли не думать о том, в чем причина моего интереса, – сказал он. – Что-нибудь надумали?

– Любопытство? – попробовал я угадать. – Может быть, еще недоверие. В такое трудно поверить.

– Вы правы, – кивнул он, – все есть, и любопытство, и недоверие. Если бы не фонтан изобретений и знаний, поразивших наших ученых, вам бы никто не поверил. Но нельзя не верить очевидным фактам, поэтому в конце концов поверил и я. И теперь возникают вопросы: кто же вы на самом деле и с чем связано ваше появление? Я беседовал с опытным психологом, так вот он считает, что юноша, получив память жизни другого человека, уже не сможет сохранить себя, как личность. Он во многом станет тем, чьи знания получил. Князь Шувалов, который вас сюда привез, сказал, что, по его впечатлению, в вас словно живут два человека. Один из них – пожилой и умудренный жизнью, а второй – мальчишка, который не слишком склонен обдумывать последствия своих поступков.

– А если даже и так? – сказал я. – Это что-то меняет? Пусть даже две личности слились в одну, личность князя Мещерского никуда не делась. Я не ощущаю в себе никакой раздвоенности. Некоторая импульсивность в действиях есть, из-за чего я иногда попадаю в неприятности. Позже, обдумав, я понимаю, что в той жизни так бы не поступил.

– Ваша статья, – кивнул он. – Хотя вы могли недооценить опасность просто из-за незнания. Не скажете, в связи с чем возник такой феномен, как вы? Вряд ли подобное случалось раньше. Даже реинкарнация индусов не подходят. Память прожитой жизни подарит знания прошлого, а не будущего. Вы очень вовремя появились, князь, и это наводит на мысли.