Алый лев - Чедвик Элизабет - Страница 29

Отец Вальтер склонился вперед и сжал ее ладони в своих, чтобы вместе помолиться.

— Успокойтесь, миледи, — сказал он. — Это только слухи. Правда раскроется со временем, а Господь видит все.

— Да, — ответила она.

Она пыталась найти в этих словах успокоение, но они не могли растопить лед, сковавший ее душу.

— Господь все видит, — она закрыла рот, не произнеся вслух богохульного: «И ничего не делает».

Кентерберийское аббатство, Рождество 1203 года

Потягивая приправленное сладкое вино и закусывая жареным миндалем, Изабель сидела за столом и наблюдала за танцорами, кружащимися под мелодию рождественских гимнов. Их процессию возглавляла молодая королева; ее платье, расшитое драгоценными камнями, поблескивало, а заплетенные в косу волосы были перевиты серебряной лентой. В пятнадцать лет у нее была женственная фигура, но она все еще была стройной и гибкой, как молоденькая лань. Иоанн следил за ней похотливым взглядом, и ей было явно не по себе от этого.

— Я знаю, каково ей, — сказала Ида Норфолк, присоединяясь к Изабель. — Я однажды была в такой же ситуации: очень молодая, танцевала в красивом платье, а король, желавший только одного — сорвать его с меня, пожирал меня глазами заживо.

— И вы были так же напуганы, как она?

— Разумеется, но в то же время мне льстило, что сам король Англии уделяет мне такое внимание.

— Она что-то не выглядит польщенной, — пробормотала Изабель.

Ида пожала плечами.

— Она королева. У нее есть свои покои, и она вольна делать, что пожелает, в пределах разумного, конечно, когда его нет рядом. Он дарит ей наряды и драгоценности и любит хвастаться ею на людях. Когда она родит ему парочку наследников и дочь, он оставит ее в покое, — она положила руку Изабель на колено: — Не хмурьтесь так. Разумеется, мне жаль бедую девочку. Я за все дамасские шелка не захотела бы поменяться с ней местами. Я говорю только о том, что ей есть, чем утешиться. У нее тоже будет власть, однажды, когда она станет достаточно взрослой для того, чтобы это осознать.

Изабель промолчала. Она думала, что ничто на свете не может утешить того, кто находится во власти такого человека, как Иоанн. Когда она представила, что можно в пятнадцать лет оказаться под ним в супружеской постели, ее затошнило.

Ида переключила внимание с молодой королевы на своего мужа, который оживленно о чем-то беседовал с Вильгельмом и Боллвином де Бетюном.

— Только посмотрите на них, — ласково сказала она, — сплетничают, как старухи.

Изабель вслед за ней перевела взгляд и тоже улыбнулась при виде этой компании. Вильгельм был совершенно спокоен, его поза непринужденна, плечи расслаблены. Роджер Норфолк рисовал в воздухе картины, а Вильгельм согласно кивал и улыбался. Было приятно видеть его таким: в последнее время он мало смеялся, положение в Нормандии было отчаянным.

Король вернулся в Англию в начале декабря, оставив позади себя руины. Водрей и Радепон отошли французам. Гайар был в осаде, Руану грозила опасность. Лонгевиль и другие нормандские земли Вильгельма были в безопасности, но кто знал, надолго ли? Король Филипп уже пообещал один из замков Вильгельма графу Булонскому. Иоанн обещал заняться этим весной, а его приезд в Англию был в основном ради сбора денег на то, чтобы выгнать Филиппа из Нормандии.

— Ваши старшие дети участвуют в королевских празднествах? — невозмутимо спросила Ида.

Вопрос на первый взгляд мог показаться совершенно безобидным, но Изабель знала, к чему заводят такие приватные беседы. Эти собрания всегда можно было использовать как подходящий момент для заключения сделок и союзов. Вилли и Ричард, как и их сестра, были среди танцующих. Изабель с любопытством заметила, как Махельт рассматривает платья придворных дам оценивающим женским взглядом.

— Они достаточно взрослые, чтобы посещать такие приемы и не срамить себя, — ответила она и повернулась, чтобы поприветствовать Хавис, графиню Омальскую, жену Болдвина. Эта женщина была когда-то красавицей, но время и несчастья вытравливали на ее лице с тонкими чертами глубокие морщины, пока от красоты ничего не осталось. Когда-то, в момент полного расцвета, она недолгое время была любовницей Иоанна. А после этого переходила из одного брака в другой, пока не превратилась в увядший и засохший цветок, и ее рука ценилась куда выше ее личных качеств. Ее союз с Болдвином оказался тусклым и безрадостным, у них была лишь одна дочь, которая родилась в первый год их совместной жизни.

Изабель и Ида обменялись с ней обычными любезностями. Хавис Омальская улыбалась и кивала, но сама не обращалась ни к одной из женщин.

— Я вижу здесь вашего сына, — заметила Ида. — Он собирается остаться с вами и Болдвином?

Хавис покачала головой.

— Он возвращается в Пуату на Новый год, — ответила она бесцветным голосом. — В имения своего отца.

— А, — сочувственно протянула Ида. Ее собственный первенец, рожденный от связи с королем Генрихом, вырос в семье короля, а не с ней во Фрэмлингеме. — Вы будете по нему скучать. Я знаю, потому что я ужасно скучала по моему Вильгельму.

— Ему лучше бы остаться там, где он есть, — сказала Хавис полным тоски голосом.

Ида обменялась с Изабель беспомощным взглядом. Всем было известно, хотя вслух об этом и не говорилось, что сын Хавис не был родным сыном ее второго мужа Вильгельма де Фора, а был кукушонком, подброшенным в их семейное гнездо Иоанном, перед тем как он в первый раз продал Хавис в другой брак. Изабель взглянула на мальчика, который был ровесником Махельт. В его внешности определенно проступало что-то от Иоанна, и, похоже, некоторые черты его характера были тоже от отца. До этого она видела, как он тянул девочку-служанку за косу так сильно, что та расплакалась… хотя, возможно, это было от злости или горечи, а не от жестокости. Она промолчала, не высказав своего мнения.

— А ваша дочь? — спросила она, тактично меняя тему. — Как дела у Алаис?

Хавис слегка пожала плечами.

— Все в порядке, миледи, — ответила она. — Она слишком мала, чтобы посещать двор, и я этому только рада. Здесь слишком много опасностей. Слишком много хищников.

— Вы правы, — согласилась Изабель. — Но, возможно, вы с Болдвином навестите нас в Кавершаме. Я могу пообещать, что там вас ждет теплый прием и там вы будете в безопасности.

— Вы очень добры, графиня, — Хавис выглядела так, будто вот-вот расплачется. Она вдруг извинилась и поспешила в сторону жилых покоев.

— Бедная, — мягкий взгляд карих глаз Иды был полон сочувствия. — Вот что происходит с женщинами, которым Господь не дал хорошего мужа.

— Разве Болдвин плохо с ней обращается? — спросила Изабель, метнув взгляд в сторону мужчин. Болдвин только что хлопнул Вильгельма по спине, очевидно рассказав что-то очень смешное, поскольку все трое от души рассмеялись. Роджер Норфолк даже пополам согнулся. Изабель сделала вывод, что шутка, очевидно, была очень грубой, потом надо будет спросить Вильгельма.

Ида тихо вздохнула:

— Я знаю, что твой муж дружит с Омалем с юности и что со временем ваш старший сын, скорее всего, женится на их дочери. Болдвин, разумеется, хороший человек, но это проявляется с друзьями. И это вовсе не значит, что он хороший муж.

Изабель подняла брови. Иду Норфолк нельзя было назвать очень образованной, но она хорошо понимала людей и с ее связями при дворе часто участвовала в распространении слухов и сплетен. Но она не просто передавала то, что услышала от кого-то. Она была слишком мудра и умела сопереживать, но то, что она знала, часто накладывало отпечаток на ее суждения, и иногда она могла сделать достаточно обидное замечание.

— Одна Дева Мария знает, — сказала Ида, — иногда мне хочется посадить моего Роджера на бочку с порохом и поджечь фитиль, но вечером мы снова возвращаемся в нашу комнату и говорим о том, что произошло за день. Мы встречаем трудности вместе, и он ценит меня, а я наслаждаюсь его обществом. И судя по тому, что я вижу, у вас с мужем дела обстоят так же. Но что до Болдвина и Хавис… — она слегка пожала плечами. — Огонь в их очаге погас, и мне их жаль. Я надеюсь, что, с кем бы мои дети ни связали свою жизнь, их избранники будут согревать их сердце.