Только одна ночь - Дэвис Кира - Страница 29

• Предыдущая
• 29/85
• Следующая

И вот мы стояли в гнетущей тишине в разных концах комнаты. Я попыталась поймать его взгляд, но бушующее в зрачках яростное пламя заставило меня опустить глаза. В нем всего пять футов десять дюймов роста, но в тот момент гнев делал его более высоким и грозным.

Он замер у очага, держась за каминную полку так, словно собирался вырвать ее из стены.

– Ты шлюха.

– Я допустила ошибку, – промямлила я. – Я… думаю, я просто испугалась. Я была не уверена насчет брака…

Он взял в руки стоявшую на полке вазу из уотерфордского стекла, посмотрел на нее и запустил через комнату. Она ударилась о стену у меня за спиной… слишком далеко, чтобы заподозрить его в том, что он метил в меня.

Но все равно.

– Ты шлюха.

– Дейв, мне так жаль…

– Я не нуждаюсь в твоих извинениях. – Он сделал шаг вперед. Пастельные тона его светлых волос и бледно-голубых глаз омрачила враждебность.

Это я сделала его таким. Это моя вина.

– Если тебе не нужны мои извинения, то чего же ты хочешь? – осторожно поинтересовалась я.

– Я хочу, чтобы ты признала это.

– Признала что?

– Что ты шлюха.

Он сделал еще один шаг вперед.

Последний раз я занималась любовью у Роберта дома. Потом он обнимал меня. Мы смеялись и делились деталями своей повседневной жизни. Он был добрым и нежным – идеальный баланс для дикой, безудержной страсти.

Мне было чертовски стыдно… но я не чувствовала себя шлюхой.

– Думаю, ты должен отдать мне ключи от машины, – мирно проговорила я. – Поговорим, когда ты успокоишься.

Мое хладнокровие еще больше разъярило его. Он схватил меня за руки и прижал к стене.

Когда Роберт прижимал меня к стене, это волновало кровь… но там пылала страсть.

Ненависть – совсем другое дело.

Я сама удивилась своей реакции на насилие Дейва. Я будто покинула свое тело. Словно не меня прижимали к стене, я как будто стояла и смотрела на все происходящее со стороны. Я видела Дейва, и чем больше он ярился, тем слабее казался. Я обидела его, предала его. Я была сильной.

Но его реакция натолкнула меня на мысль, что, возможно, у меня была на это причина.

– Отпусти меня.

Дейв застыл в нерешительности. Ему хотелось причинить мне боль. Может, и себе тоже. Но в отличие от меня Дейв умел владеть собой.

Он отошел на несколько шагов и отвел взгляд, собирая волю в кулак. Я не могла не восхититься им.

– Ключи, – повторила я.

Он продолжал стоять и смотреть в пустоту… а может быть, в прошлое. Может, он рассматривал все наши ошибки, которые привели нас к такому итогу.

– Я сказал твоей матери, что это может случиться с каждым, – произнес он.

Я похолодела.

– Ты говорил с моей матерью?

– Это было много лет назад, – пояснил он. – Мы гостили у них в Кармеле во время автомобильного шоу в Пеббл-Бич. Ты, твой отец и я… мы все пошли на него, но мать не захотела. Сослалась на мигрень.

– Я помню.

– Я ушел где-то через час и оставил тебя с отцом. Я никогда не был большим поклонником машин, а вы и так редко проводили друг с другом время. Я вернулся в дом твоих родителей и застал мать, сидящую на кремовой кушетке в пустом доме с разбросанными по журнальному столику фотографиями. Она плакала.

– Что за фотографии?

– Твоей сестры.

– Они не существуют.

– Она и вправду сказала тебе, что уничтожила их все вместе со своими воспоминаниями? И ты ей поверила?

Я не ответила. Все, что касалось Мелоди, было сброшено со счетов. Одежду отдали бедным или выбросили на помойку, старые чучела животных последовали за кофтами в мусорный бак, дневники сгорели вместе с фотографиями… я видела это собственными глазами. Я смотрела в огонь, постепенно пожиравший ее память.

– Некоторые она оставила, – вздохнул Дейв. – Если бы ты была занята не только собой, то поняла бы, что твоя мать не настолько бездушна, чтобы сжечь все без остатка.

На некоторые оскорбления невозможно ответить. Это было одно из них.

– Твоя мать сказала, что призраки не дают ей покоя, – продолжил он. – Она хотела понять, где допустила ошибку, и я сказал ей: стоит только посмотреть на тебя, и становится ясно, что, какие бы демоны ни преследовали Мелоди, она сотворила их сама. Если бы вина лежала на родителях, ты бы тоже не могла держать себя в руках.

Я больше не хотела это выслушивать.

– Мать сказала мне, что твоя сестра была шлюхой. Я заверил ее, что ты не такая.

Вот тогда слезы вырвались наружу, покатились по моим щекам, и я почувствовала, как сотрясается фундамент моего мироздания.

– Как она будет жить с этим, Кейси? – спросил он. Его голос сделался вкрадчивым, хотя слова стали твердыми, как металл. Ощущение такое, будто тебя ласкают колючей проволокой.

– Ей не обязательно это знать, – взмолилась я.

– Если мы расстанемся, она узнает. Я не такой, как ты. Я не верю, что милая ложь лучше горькой правды. Может, твои родители не отступятся от тебя сейчас, как сделали, когда вы с сестрой были детьми. Может, они помогут тебе, потому что, видит бог, тебе нужна помощь… и если ты не получишь ее… я думаю о том, что случилось с твоей сестрой, Кейси…

– Это нечестно.

– По крайней мере, они должны знать, что не могут доверять тебе. Они должны знать, что ты лгунья.

– Я солгала тебе, – взвизгнула я, все мое хладнокровие как ветром сдуло – воспоминания о Мелоди, о боли в глазах родителей, о неразберихе вокруг ее смерти…

Теперь, лежа рядом с Дейвом, я с трудом могу вспомнить, что это ему надлежало быть жертвой, а мне – бандитом.

– Да, я обманула тебя, Дейв, – сказала я уже не так громко. – Но это не значит, что я собираюсь лгать всем остальным. Это не значит, что мне нельзя доверять.

– А я уверен, что, когда Мелоди впервые застали за распитием водки в четырнадцать лет, она тоже настаивала на том, что перед наркотиками она уж точно устоит. Знаешь пословицу «мошенник однажды – мошенник навсегда»? Но дело не только в этом. Мошенники – это лжецы. Это психическое отклонение. Извращение, которое окрашивает в свои мерзкие цвета все, чего бы ты ни касалась. Ты лгунья, Кейси, и тебе никто не может доверять. Не только я, но вообще никто, потому что теперь мы знаем: когда это тебе выгодно, когда на кону твое… удовольствие, ты солжешь.

– Дейв…

– Твои родители должны это знать, – продолжил он. – И твой работодатель тоже. Команда, которая на тебя работает, определенно должна быть в курсе. Они должны знать, что ты трахаешься со своим клиентом. Они должны знать, что ты встала на колени и сосала его член, чтобы заполучить этот контракт. В конце концов, твои поступки влияют на их жизнь. Это и их контракт тоже. Они должны знать, что, когда клиент устанет от твоего внимания – а он непременно устанет от тебя, – они должны понимать, почему он прервал контракт и обратил свой взор в другую сторону.

– Господи, Дейв, прошу тебя…

– И если твои родители, работодатель, коллеги, если они все решат отвернуться от тебя, вычеркнуть тебя из своей жизни, как родители вычеркнули твою сестру, ты не должна злиться, Кейси. Они имеют право защищать себя. Они имеют право проводить время с людьми, у которых имеется понятие о чести и совести, не то что у тебя.

– Дейв, умоляю…

– Да что ты говоришь? – делано удивился он.

Он внимательно разглядывал меня, но его глаза оставались пустыми. Я не знаю этого человека, который стоял там передо мной и который спит сейчас рядом. Может, я и себя плохо знаю.

– Ты умоляешь меня, Кейси? – повторил он. – Тебе нужна моя помощь?

Я не знала, что сказать. Было гораздо легче, когда он бесился. Лучше уж вытерпеть удары кулаком, чем уколы словами.

– Я хочу помочь тебе, – говорит он. – Тебе не обязательно превращаться в Мелоди. Я помогу тебе найти дорогу обратно. Если ты позволишь мне помочь тебе, никто ничего не узнает. Ты хочешь этого?

Я киваю, не в силах произнести ни слова.

– Хорошо. Я тоже этого хочу.

Он подходит ко мне, гладит меня по лицу тыльной стороной ладони. Я стою, словно каменная. Мне дурно.

• Предыдущая
• 29/85
• Следующая