Сердца четырех - Сорокин Владимир Георгиевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/41
• Следующая

— Бляа-а-а-а-адь! — Скоба схватил пулемет за ствол, размахнулся. Штаубе трижды выстрелил в него из пистолета. Скоба с криком упал с подиума, док бросился за бюст, Ольга вцепилась в него, Штаубе запрыгал к бюсту, док выстрелил, очередь разорвала свитер у Штаубе под мышкой, Штаубе выстрелил, падая, пуля попала доку в плечо. Ольга схватила его за рот, потянула вниз, док упал, ударил ее автоматом, Штаубе дополз до бюста, выстрелил, пуля оторвала у дока подбородок, задела ольгину руку, Штаубе схватил дока за голову, стал бить об угол бюста:

— Не дыши! Не дыши! Не дыши!

Ольга схватила автомат, оттолкнула Штаубе, выстрелила доку в лицо, мозг и кровь брызнули на бюст.

— Там Виктор чуть живой, — Штаубе бросил пустой пистолет, встал, оперевшись о бюст.

— А Сережа?..

— Живой, снять надо, пошли.

Они сползли с подиума, обнявшись двинулись по прохожу, но Штаубе упал:

— Ебаный ты… Оленька, идите, я доползу.

Ольга повесила автомат на шею, зачерпнула снега, приложила к разорванной щеке:

— Лезьте мне на спину.

— Да нет, не надо…

— Лезьте, ну, лезьте! Лезьте! — закричала она. Штаубе повис на ней, она пошла. Миновали дверь, коридор. В вестибюле спугнули двух огромных крыс, объедающих труп проводницы, спустились в подвал. Голый Сережа висел в душевой на крюке, воткнутом под ключицу. Ребров сидел в углу, зажимая свои раны.

— Я держу, — Штаубе обнял сережины ноги. Ольга перестрелила веревку, Сережа свалился в руки Штаубе.

— Сереженька, — Ольга вытянула крюк, Сережа застонал.

— У меня… плывет, — бледный Ребров закрыл глаза, потряс головой. — Малую раскладку… быстро.

Ольга принесла портфель, вынула развертку, расстелила на полу. Штаубе передал Реброву эбонитовый шар. Ребров выпустил его из окровавленных пальцев. Шар остановился на «службе».

Ольга положила одну пластину на 3, другую на 7. Штаубе тронул жезлом красное. Ольга подтянула Сережу к развертке, стала шлепать по щекам:

— Сереженька, раскладка, Сереженька…

Сережа открыл глаза. Кровь текла из-под ключицы тонкой струйкой. Ольга вложила мелок ему в руку, он провел им по «стене-затвору» и выронил. Ребров сдвинул сегмент к «большому», тронул шар. Шар показал «доверие». Ольга переставила правую пластину на 29. Штаубе прошел кольцом красное. Ольга вложила мелок в сережину руку. Сережа пометил «стену-дом». Ребров ткнул пальцем в «нед-корень», сдвинул сегмент к «пресечению», тронул шар. Шар показал «паузу». Ольга переставила левую пластину на 2. Штаубе тронул жезлом желтое. Сережа потерял сознание. Ольга тряхнула его:

— Сереж! Последний круг.

Штаубе шлепнул его по иссеченным ягодицам:

— Не подводи, немного осталось.

— Мне… совсем плохо, торопитесь… — Ребров лег на спину.

Ольга стала бить Сережу по щекам:

— Ну! Ну! Ну!

— Будите… его, — тяжело выдохнул Ребров и закашлял.

Ольга открыла душ, подволокла Сережу. Холодная вода потекла его лицу, Штаубе тряс его ноги, пачкая кровью, текущей из отстрелянного пальца:

— Вставай, миленький! Вставай, Христа ради!

Сережа не шевелился. Штаубе впился зубами в его ногу, Ольга била по щекам, брызгая водой.

— Крюк… — сказал Ребров, глядя в потолок.

— Ага… — Ольга бросила Сережу, связала перестрелянную веревку морским узлом, Штаубе воткнул крюк Сереже в рану, под ключицу, Ольга потянула веревку:

— Милый, пожалуйста, Сереженька!

Сережа закачался над полом. Штаубе схватил его за мошонку:

— Проснись, стервец!

Сережа застонал. Ольга опустила его, подтянула к развертке, Штаубе положил мелок ему на ладонь.

— Сережа, я прошу тебя, — проговорил Ребров, приподнимаясь.

Сережа сжал меток:

— Спина… больно…

Ольга повернула его мокрую голову к развертке. Сережа уронил руку с мелком на «стену-выход». Ребров оттянул по семи, сдвинул сегмент на поле, тронул шар. Шар показал «прыжок».

Штаубе перекрестился, отшвырнул жезл. Ольга выдернула крюк из-под Сережиной ключицы. Ребров встал, держась за стену:

— Генрих Иваныч… найдите там фомку… или стамеску.

Штаубе запрыгал в коридор. Ольга подобрала Сережину одежду, стала натягивать на него свитер.

— Не надо, — Ребров шатаясь вышел в коридор.

Ольга потащила Сережу за ним. Ребров вошел в кабинет дока, схватился за письменный стал, стал отодвигать, закашлял, брызгая кровью.

— Ну что ты, мудак! — Ольга бросала Сережу, оттолкнула Реброва, отодвинула стол.

Вошел Штаубе, опираясь на две лопаты. За поясом у него торчали две стамески.

— Спина… — слабо заплакал Сережа.

— Третья паркетина от угла, — Ребров перевернулся на спину. — Промежуточный, жидкую мать…

Ольга выбежала. Штаубе загнул стамеску в паркет, отковырнул паркетину: в проеме показался металл.

— Есть, — Штаубе стал быстро разбивать паркет. Ольга приволокла ящик с промежуточным блоком и чемодан с жидкой матерью, бросилась помогать Штаубе. Под паркетом оказался большой стальной квадрат, притянутый восемью мощными болтами.

Штаубе и Ольга вывинтили болты, поддели стальной лист стамесками, сдвинули. Под ним был люк с винтовой задвижкой и четырехзначным наборным замком.

— Витя! — Ольга толкнула Реброва, он подполз к люку:

— 4242.

Штаубе набрал, отвернул задвижку, потянул:

— Помоги.

Ольга вцепилась в кольцо задвижки. Люк медленно отворился.

— Витенька! Витенька! — Ольга бросилась целовать бледное лицо Реброва.

— Там ступени, — Штаубе заглянул вниз, — и темно. У этих гадов где-то фонарик был.

— Момент! Я помню! — Ольга выбежала и вернулась с электрическим фонарем Марика.

— Вниз, вниз… — бормотал Ребров.

Ольга спустилась по ступенькам в просторный бункер, светя фонариком, крикнула:

— А тут подвал и нет ничего!

— Вниз… — Ребров закашлялся. Штаубе подволок Сережу к люку, Ольга поднялась, приняла его. Потом спустили Реброва, промежуточный и жидкую мать.

— Сегменты, — пробормотал Ребров.

— Чьи? — Ольга и Штаубе переглянулись.

— Все.

Ольга вынула из кармана свой и сережин, Штаубе забрал у Реброва, пошарил в карманах:

— Есть.

Ребров прижался лицом к бетонному полу:

— Разложите по углам… в порядке иерархии. Большой шкалой к центру бункера… красным краем к правым сторонам… ко всем правым…

• Предыдущая
• 40/41
• Следующая