Колибри - Спенсер Лавирль - Страница 36

• Предыдущая
• 36/102
• Следующая

– Мне заканчивать или оставить половину, как делали вы?

– Пожалуйста... – умоляла она еле слышно.

– Пожалуйста, что? Пожалуйста закончи или пожалуйста остановись?

– Пожалуйста остановись.

Слезы, казалось, хлынут из ее глаз, горла, между ног.

– Пока нет. Не остановлюсь, пока не вдохну в вас жизнь, так же как вы сделали со мной. Помните, Эбби? Как вы растирали меня и заставили кровь снова бежать по моим венам?

Она не знала, была ли это пытка или наслаждение. Сердце, казалось, билось в каждой клеточке ее тела. Джесси, снова и снова, медленно делал с ней все, что хотел, скользя руками по ее телу. Он обнял и плотно прижался к ней, а она сжимала медную спинку кровати, которая издавала приглушенный скрип с каждым толчком его разгоряченного тела, прильнувшего к ней. Предательское тело мисс Абигейл отвечало на ласки Джесси, ее губы открылись, ее дыхание теплыми, быстрыми порывами ударяло в лицо Джесси. Она не могла издать ни звука, и в то же время Джесси слышал ее непрекращающиеся стоны. Стоны от страха, смешавшегося с этим новым потоком чувств, столь внезапно проснувшимся в ней, словно пульсирующая пустота, которая взывала об удовлетворении.

Джесси внезапно замер, взглянув в ее затененное лицо с закрытыми, дрожащими глазами, открытыми, трепещущими губами. Он мягко коснулся ее щеки.

– Сколько вам лет, Эбби? Вы обманули меня? Вы сказали, что стары, чтобы спрятаться за этим, как за щитом, боясь жить полной жизнью. Но чего вы теперь боитесь больше, жить с этим или без этого?

Ее горло наполнили рыдания.

– Мне тридцать три. Я ненавижу вас, – прошептала она. – Я буду ненавидеть вас до самой смерти.

Она перестала бояться его, теперь она испытывала страх другого рода: она страшилась самой себя. Страшилась плоти и крови, которые так легко отозвались на все, что делал и говорил Джесси.

Как давно ее руки свободны? Они лежали безжизненно, непринужденно, охваченные теперь только воздухом, который колыхался от того, как Джесси гладил волосы мисс Абигейл, снимая их со лба, – очень, очень нежно. Он мог бы праздновать победу над ней, но почему-то чувствовал себя опустошенным и побитым. Сейчас, когда она лежала подле него, растрепанная и поверженная, он вдруг захотел, чтобы она стала старой Эбби, накрахмаленной и колючей.

– Эй, с чего все это началось?

Она услышала перемену в его голосе, но это ничуть не уменьшило буйный трепет в ней. Она, закрыв тыльной стороной ладони глаза, проглотила комок в горле, но ее голос остался глухим.

– Если я правильно помню, кто-то доставил в мой дом грабителя, у которого были усы.

– Эбби... – неуверенно проговорил Джесси, словно оставалось так много недосказанного. Но она оттолкнула его и села на край постели, оставив его с чувством вины за то, что он зашел так далеко, и с еще большим – за то, что не сделал большего. Когда мисс Абигейл соскользнула с измятой простыни, ее рука коснулась холодной стали револьвера, брошенного в пылу борьбы, которая уже была не просто борьбой. Ее пальцы сомкнулись на револьвере, и она беззвучно скрылась во мраке.

Стояло прекрасное воскресенье, светлое и свежее, небо было голубым, как яйцо малиновки. Во время службы мисс Абигейл была рассеянна. Молясь о прощении за вчерашнюю потерю контроля над собой, она чувствовала, как ее кожа, словно вспоминая происшедшее, покрывается сладкими мурашками. Встав, чтобы пропеть вместе со всеми гимн, она открывала губы, пытаясь произнести слова, но воспоминание о языке Джесси между ними опалило ее стыдом и трепетным, запретным желанием. Потянувшись рукой к затылку, чтобы пригладить волосы, она вспомнила о его руке и от стыда опустила голову. Но стоило ей увидеть кружевной корсаж пристойного, с высоким воротником платья, как ей представились ее соски, скрытые под ним, сжавшиеся маленькими шариками. И в глубине своей чистой души Абигейл Маккензи поняла, что теперь она проклята, хотя не по собственной вине. Она вела благопристойную жизнь, в которой никогда не возникали соблазны, какие она испытывала прошлой ночью. Но все же она не заслуживает столь сурового суда.

Пока мисс Абигейл размышляла надо всем этим, она случайно поймала себя на том, что смотрит на лысый затылок доктора Догерти. Она тут же почувствовала огромное желание ударить по этой лысине рукояткой револьвера, чтобы вызвать там небольшое умственное просветление!

После службы ее бессчетное количество раз спрашивали, как дела у нее дома, и она лгала, отвечая: «замечательно, замечательно». Всем все было интересно, начиная от того, как заживают раны преступника до того, что она, ради всего святого, делала с мочевым пузырем поросенка! На последнее она вновь отвечала полуложью – грабитель использует его для укрепления своей ушибленной руки – это, конечно, была правда, но не причина, по которой она купила пузырь. Когда ей наконец удалось отвести доктора Догерти в сторону, она злилась не только на него, но и на всех, кто задавал ей вопросы, которые их не касались.

Доктор был как всегда в благодушном настроении:

– Здра-а-авствуйте, мисс Абигейл.

– Доктор, мне надо с вами поговорить.

– Что-нибудь случилось с вашим пациентом? Как там его имя? Я снова забыл. Джесси, да? Он делал какие-нибудь упражнения?

– Да, делал, но...

– Отлично! Отлично! Конечности теряют свободу движения, если их не разминать. Кормите его хорошенько и вы увидите, что он скоро поднимется на ноги и сможет пройтись, может быть, даже по улице.

– По улице! Да у него же нет одежды. Вчера он вышел, завернувшись в одну только простыню!

Доктор весело рассмеялся, подрыгивая животом.

– А я об этом и не вспомнил позавчера, когда принес его вещи. Думаю, нам следует купить ему что-нибудь из одежды, да? Железная дорога заплатит...

Мисс Абигейл нетерпеливо прервала его:

– Доктор, о чем вы думали, возвращая ему револьвер? Он... он угрожал мне им, и это после всего того, что я для него сделала.

Доктор озабоченно нахмурился.

– Угрожал вам?

– Ш-ш-ш! – Она быстро огляделась вокруг и потом еще раз соврала: – Ничего серьезного. Он просто захотел немного жареных свиных отбивных на обед. Вот и все!

Внезапно доктор заподозрил, какое страшное соперничество могло возникнуть между двумя такими своенравными людьми, и в его глазах мелькнул огонек любопытства сплетника.

– Вы дали их ему?

Мисс Абигейл залилась краской, суетливо еще туже стала натягивать перчатки на руки и, запинаясь, проговорила:

– Ну... я... он... да, я дала.

Доктор потянулся в нагрудный карман, вытащил сигару, откусил конец и в задумчивости воззрился на нее. Наконец он выплюнул кончик сигары и улыбнулся:

– Весьма ловко с его стороны, учитывая то, что револьвер не заряжен.

Мисс Абигейл почувствовала себя так, словно кто-то налил ей за шиворот ледяной воды.

– Не заряжен? – ошеломленно спросила она.

– Не заряжен, мисс Абигейл. Вы же не думаете, что я бы вернул ему револьвер с полным барабаном патронов?

– Я... я...

Тут мисс Абигейл поняла, какой глупой должна казаться доктору Догерти.

– Я как-то не подумала, что револьвер может быть не заряжен. Я... Мне следовало об этом подумать.

– Конечно, следовало. Но я все же несу вину за то, что он наставил на вас револьвер. Похоже, вы с ним натерпелись. В остальном все в порядке?

Мисс Абигейл не хотела и не могла доверить ни одной живой душе, насколько все было не в порядке. Как бы она смогла смотреть в глаза горожанам, если бы все узнали, что она вытерпела в руках этого подлеца в своем доме. Она гордилась своей сдержанностью, благовоспитанностью, хорошими манерами, и город уважал ее за эти качества. Ну нет, она не даст им повода судачить о ней!

– Уверяю вас, все в порядке, доктор Догерти. Этот человек больше мне ничем не навредил. Но он неотесанный грубиян, обладает отвратительными манерами, да к тому же с высоким самомнением, и мне уже тошно от его присутствия в моем доме. Чем раньше он его покинет, тем лучше. Я бы хотела, чтобы вы немедленно подписали разрешение на его выписку, шериф Харрис мог бы тогда телеграфировать начальству железной дороги, чтобы они приезжали и забирали его.

• Предыдущая
• 36/102
• Следующая