Прощение - Спенсер Лавирль - Страница 116
- Предыдущая
- 116/147
- Следующая
— Она старается. — Адди действительно пыталась, но еда, приготовленная ею, была несъедобной.
— Быть может, это Роберт и я усугубили проблему, развлекая Адди, чтобы она чувствовала себя счастливой, не выходя из дома. Наверное, нам следует всем вчетвером пойти, скажем, как-нибудь в театр, вместо того чтобы сидеть в четырех стенах, как это было до сих пор.
— Должна признаться, я надеялась, что Роберт сделает Адди предложение, и тогда наша проблема была бы решена. Но он, кажется, вполне удовлетворен платоническими отношениями. А тебе он говорил что-либо?
— Ничего. Так что все возвращается к тебе и ко мне. Когда мы назначим дату?
Сару раздирали сомнения. Что произойдет с Адди, если ее оставить жить одну?
— Я чувствую себя ответственной за сестру.
— А в отношении меня у тебя нет ответственности? — в его голосе звучало раздражение.
— Я не говорила этого.
— Ты не мать ей, Сара.
— Нет, не мать. Но если бы у нее она была, Адди не сбилась бы с пути. Ведь о ней некому позаботиться. Кто ей поможет в случае нужды? Теперь, когда я выцарапала ее от Розы, неужели я оставлю ее?
— Жить недалеко от нее в небольшом городе не означает оставить.
— Где жить?
— Я нашел место.
— Нашел?
— Да, это дом Эмоса.
— Хью Эмоса?! — Она остановилась.
— Да, он продается.
— Но, Ноа…
Он приблизился к ней. Глаза ее были широко раскрыты, лицо выражало отвращение.
— Он покончил с собой не в доме, а на своем участке у шахты.
— Я знаю, но… — Хью Эмос застрелился из охотничьего ружья. Сара сообщила об этом в своей газете.
Он подумал немного. Не скрывая своего раздражения, неожиданно схватил ее за руку и произнес твердым голосом:
— Идем! — Они находились в двух шагах от полицейского участка. Он привел ее к себе в помещение и закрыл дверь. В глубине виднелись две новые тюремные камеры. Они были пусты. Голубой кофейник стоял на блестящей решетке небольшой печки. В комнате было тепло и тихо
Ноа резко повернулся и схватил Сару за плечи.
— Ну ладно, я хочу знать правду. Ты пойдешь за меня замуж или нет?
— Все не так просто.
— Нет просто. Или ты хочешь, или нет
— Хочу, но…
— Черт побери! У тебя полно причин, чтобы отложить нашу женитьбу. То ты не говоришь об этом Адди, потому что она может вернуться к Розе. То не хочешь купить дом Эмоса, потому что он застрелился. То ты не назначаешь день свадьбы, потому что у нас нет священника. Хорошо. Теперь он у нас, можно сказать, есть, и я прошу тебя вполне официально заявить о нашем намерении, назначить день, чтобы я уведомил своих родных, а ты объявила своей сестре.
Его настойчивость несколько пугала Сару. Иногда, ей казалось, что у нее нет страстных чувств к нему, во всяком случае таких, как у него. Она слишком хорошо контролировала себя. Кроме того, ей не очень хотелось посвящать всю себя семейной жизни. Неожиданный поворот, скорее переворот, в ее жизни, которая как раз сейчас была неплохо упорядочена. Появление детей заставит ее сменить кожаный фартук на хлопчатобумажный, то есть будет означать конец газетной карьере, которая ей так удавалась. Взамен ежедневная возня по дому, к чему Сара не слишком была способна. Ко всему прочему, отказ от финансовой независимости, которая ей тоже нравилась
— Ты любишь меня, Сара? — спросил Ноа, и в голосе его звучали обида и смущение. — Потому что иногда я в этом не совсем уверен. Я знаю, это приходит медленно. Ты помнишь день, когда я впервые сказал, что люблю тебя? Я спросил, есть ли надежда, что ты тоже меня полюбишь, и помнишь, что ты ответила? Ты не сказала: «Я люблю тебя, Ноа», но сказала, что такая возможность есть. А сейчас, я думаю, пора поставить точку на всем этом. Я ведь тоже сопротивлялся своему чувству к тебе, но теперь я люблю тебя и не боюсь говорить об этом. Да, люблю и хочу жениться на тебе и жить вместе с тобой. И я хочу знать, чувствуешь ли ты то же самое.
Глаза его потемнели, в голосе звучало искреннее волнение. Он глядел на нее пристально, и взгляд его требовал правдивого ответа. Она любила его. Но ведь она с ним знакома лишь пять месяцев, и он должен понимать, что его предложение принято условно. И этим условием является Адди.
— Я действительно люблю тебя, Ноа. — Напряженность и беспокойство не исчезли из его взгляда. — Люблю, — прошептала она, крепко обнимая его. — И ты прав. Я не мать Адди. Иногда я забываю это, так привыкла нянчиться с ней. Ты должен понять это и дать мне немного времени. Я должна убедиться, что она на правильном пути, прежде чем уйду из ее жизни. Ты можешь говорить что угодно насчет жизни неподалеку от нее, но я знаю, когда я покину этот дом, она почувствует себя заброшенной.
Он молчал, продолжая обнимать ее.
— Ноа, мы знакомы лишь с сентября. Не следует ли нам дать себе немного больше времени, чтобы лучше узнать друг друга?
Он отодвинулся немного и пристально посмотрел в ее глаза. Взгляд его был мрачен. О чем он думал?
Ноа поцеловал ее, держа за плечи. Это был нежный поцелуй, исполненный печали, такой, что Саре захотелось тут же пойти навстречу его желаниям и выйти за него замуж без промедления. Она обняла его за шею и поцеловала долгим поцелуем, как бы извиняясь за свое упрямство.
В этот момент дверь отворилась, и в комнату вошел Фримен Блок.
— Так-так. Это что у нас здесь происходит?
— Давай отсюда, — приказал Ноа, продолжая обнимать Сару.
— Это так необходимо? Здесь очень интересно.
— Пошел к черту, Фримен!
— Ты забыл, что я тоже работаю здесь.
— Иди и поработай где-нибудь в другом месте с полчаса.
Фримен улыбнулся.
— Ты и Сара, хм… Я говорил тебе, помнишь? В тот день, когда она купила тебе шляпу, я сказал: «Ноа, эта девочка положила на тебя глаз».
— Фримен, чтоб ты провалился со всеми потрохами!..
— Ладно, ладно, ухожу.
Когда дверь за ним захлопнулась, Ноа вздохнул и выпустил Сару из объятий.
— Ну вот, теперь это уже больше не секрет.
— Да, ты прав. Пожалуй, пора сказать и Адди.
— Против твоего желания?
— Назовем это компромиссом. Я не готова пока назначить дату, но буду носить подаренную тобой брошь так, чтобы все ее видели. Быть может, когда Адди узнает о моем будущем уходе из дома, она подготовится к нему.
- Предыдущая
- 116/147
- Следующая
