Смена климата (СИ) - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 49

— Я с ним четырнадцать лет страдаю, — объяснил Лерой, и изобразил страдание всем своим видом, — а тебе с ним хорошо. Вот и общайся. А для нас с мистером Намик-Карасаром, — он поклонился Хасану, тот кивнул в ответ, — изволь переводить.

С тех пор Заноза сразу начинал с перевода, несмотря на риск упустить нюансы. Стив, знавший Алаа лучше него, мог бы при дословном пересказе услышать что-нибудь важное. Но раз уж он отказывался слушать, приходилось полагаться только на себя.

— Значит, Хальк хочет, чтобы мы убили Онезима, а ты хочешь выяснить, надо ли его убивать? — подытожил Стив, когда выслушал перевод.

— Тийрмастер больше озабочен судьбой своей най, чем убийством мистера Онезима, — уточнил Хасан, и был абсолютно прав.

— Я вот это «мы» не понял, — Заноза уставился на Стива со всей наглостью, уж в чем, в чем, а в наглости он недостатка никогда не испытывал, — ты что, с нами туда поедешь?

— Это было бы интерес…

— Нет, — сказали Хасан и Заноза одновременно.

Блин. Ладно, они нередко вместе думали, в смысле, думали об одном и том же в один момент времени, но до этого как-то умудрялись не палиться. Хорошо, что Стив — не Алаа, если чего и решил, то вслух не скажет.

— О вас, господа, начали ходить разговоры, — вслух сказал Стив. — Кроме тех, что уже ходят. Если вы меня понимаете. И раз уж мы затронули этот деликатный вопрос, давайте уточним, поддерживать мне слухи или опровергать?

— Слухи? — переспросил Хасан.

Нет, он не понял. Заноза его еще и за это любил, между прочим.

— Опровергать, — сказал он сам. — Ты офигел, что ли, чувак, о чем тут думать-то?

Хренассе, вообще… как Стиву в голову пришло, что эти сплетни стоит поддерживать?

Занозу слухи не задевали, он их одним своим видом провоцировал, фигли уж, но Турка ничего такого не должно было касаться даже близко.

Как быть с тем, что из всех созданий, живых и мертвых, именно он, одним своим видом провоцирующий распространение слухов, был к Турку ближе всего, еще предстояло решить. Прямо сейчас в голову ничего не приходило. А мог бы догадаться, что начнутся разговоры. В Рейвентире о них начали бы болтать после первой же совместной охоты. В Алаатире нравы попроще, но и здесь до публики стало доходить, что как-то оно… нетрадиционно. В смысле, за рамками традиций.

— Ах, это, — Хасан чуть приподнял бровь, — здесь это имеет значение?

— Да ты издеваешься, — не выдержал Заноза. — Это имеет значение где угодно! Или не имеет! Какая разница, где?

— Разница в том, что есть тийры, где за это убивают. Например, моя родина. Мне казалось, что в Калифорнии другие нравы.

— Полная безнравственность, — Стив даже вздохнул для убедительности. — Так опровергать? — он посмотрел на Занозу, — или поддерживать? — он взглянул на Хасана.

— Убивать, блин! — рыкнул Заноза. — Мочить нахрен.

— Уилл против безнравственности, — Хасан был по-прежнему невозмутим. — Викторианец — это навсегда. Видимо, придется убивать. Не беспокойтесь, мсье Лерой, и с этим, и с мистером Онезимом, мы разберемся сами.

— Вы за четыре месяца убили больше вампиров, чем мои бойцы за двадцать лет. Разберетесь, не сомневаюсь, но тогда в тийре и миссиях вообще ни одного мертвого не останется.

— Мы воюем не на уничтожение, а на взаимопонимание, — благожелательно возразил Хасан. — Неужели вы не видите разницы?

Стив моргнул. Набрал воздуха, чтобы ответить… и молча выдохнул. Потом медленно перевел взгляд на Занозу.

«Он это серьезно?» вопрошал взгляд.

— Абсолютно, — сказал Заноза вслух.

— Ладно, — Стив потер виски кончиками пальцев, — хорошо. Ладно… Так или иначе, мы все уже мертвы, и пока мы живы, это не моя забота.

— В отпуск тебе надо, — посочувствовал Заноза. — Подальше от Алаа.

— Я не могу оставить Халька на вас. Это не Чикаго, здесь стык тектонических плит, вы разнесете весь город и половину штата, стоит мне отвернуться. Но, господа, — заметным усилием воли, Стив вернул себе серьезность, — Онезим — это не прелаты, и не вампиры-сплетники, мы понятия не имеем, что это. Я не навязываю свое присутствие, однако чем вам помешает боевая группа? Вы же отправили своих Слуг в Европу.

На Балканы, вообще-то. В Югославию. Там третий год правоверные воевали с православными, и, в конце концов, дошло до просьбы о вмешательстве «Турецкой крепости». Хасан не отказал, но «Крепость» временно осталась почти без охраны, а взять с собой в рейд было просто некого.

— Если бы мистер Алаа хотел решить эту проблему с помощью ваших бойцов, он не обращался бы к нам, — Хасан тоже посерьезнел. Заноза полагал, что Стив уже научился отличать одну его серьезность от другой, научился видеть, как в черных глазах гаснет улыбка, — встреча с Онезимом — большой соблазн для любого вампира. И нет никакой гарантии, что ваши люди сохранят верность тийру. Мы уже знаем, что желание очиститься оказалось сильнее связи между ратуном и най, что же говорить об обычной присяге тийрмастеру и комесу?

— Тогда Хальк должен был бы отправить туда одного Занозу.

— Он бы и отправил, будь это возможно.

Ага. Сейчас! Не то место и не те обстоятельства, чтобы ехать куда-то в одиночку. Заноза не боялся ни за себя, ни за Хасана, пока они были вместе. Лучшего напарника и пожелать было нельзя, и чем дальше, тем больше начинало казаться, что вдвоем они вообще непобедимы. Турок с его дайнами, Заноза с его пистолетами… а ведь были еще и чары, бесполезные в бою, но здорово выручающие, пока не дошло до стрельбы. Но это вдвоем.

А по отдельности они становились просто вампирами. Турок с его дайнами, Заноза с его пистолетами. И чары, да. Но стрелять, зная, что каждый твой выстрел посылает в противника не три, а шесть пуль, драться, зная, что сабли Турка никому не позволят тебя достать, чаровать, помня, что он, невидимый и неслышный, стоит за твоим плечом — это и делает непобедимым.

— Соблазн очиститься сильнее связи между ратуном и най, — напомнил Стив.

— Есть связи более сильные, — Хасан пожал плечами. — При всех своих странностях, мистер Алаа учел этот факт.

— Иногда я Алаа понимаю лучше, чем вас со Стивом, — заявил Заноза по пути обратно.

До этого он просился за руль, Хасан не пустил, следующие минут десять Заноза ныл и терзался по поводу несправедливости мира, так что заявление о непонимании прозвучало жалобно, а не сердито. Хотя подразумевалась, похоже, именно злость.

— Неудивительно, — отозвался Хасан, — вы с мистером Алаа не в себе, а мы с месье Лероем — нормальные. Чего ты не понял? Почему тебе можно встречаться с мистером Онезимом?

— Почему я не хочу очиститься?

— А ты хочешь?

— Нет.

По мнению Хасана, на этом тема себя исчерпала. Но Заноза редко считался с его мнением.

— Почему другие хотят? — он заерзал на сиденье, вытаскивая сигареты из заднего кармана джинсов. Непростая задача, в таком-то плаще. — От чего, Хасан? Кровь чистая, кровь — это жизнь, что плохого в том, что мы ее пьем?

— Плохо то, что мы мертвые. В нас нет своей жизни, и мы вынуждены красть капли чужой. Очищение означает бессмертие. Ты получаешь нечто, делающее тебя живым, сохраняя все преимущества не-жизни.

— Читерство!

— Что?

— Нечестная игра.

— Мальчик, — Хасан отвлекся от дороги, чтобы взглянуть на него, — это вообще не игра. Настоящие «белые» вампиры не пьют крови с момента афата. Их очищение занимает вечность, они чувствуют голод, но способны бороться с ним и побеждать, и они не слабеют, не погружаются в смертный паралич, остаются живыми, бесконечно голодными, бесконечно сильными… живыми. Людьми.

— Так не бывает.

— Разумеется.

Так не бывало. «Белые» вампиры — просто сказка, и Хасану она никогда не нравилась. Гниловатая у нее была мораль. Сказка говорила, что «белые» вампиры дают свою кровь любому, кто хочет стать как они. И отменяла, таким образом, саму суть очищения. Нечестная игра? Ну, да. Не надо забывать, что для англичанина это означает не игру, как таковую, а нечто некрасивое. Неприемлемое.