Королева Тирлинга (ЛП) - Йохансен Эрика - Страница 37
- Предыдущая
- 37/99
- Следующая
Зал был погружён в тишину, прерываемую лишь шуршанием и позвякиванием, сопровождавшим их движение по проходу. Стража Келси расположилась немного свободнее, так что она могла украдкой посматривать на ряды мужчин и женщин, которые, вероятно, представляли дворянство. Среди их одеяний преобладали богатые бархатные одежды алого, чёрного и королевского голубого цвета. Бархат был особым товаром из Калле, и его можно было достать, лишь пройдя все мортские этапы контроля торговли. Значит, все эти люди вели дела с Мортмином?
На всех лицах, мужских и женских, которые были видны девушке, чувствовался избыток косметики: тёмные тени вокруг глаз, подведённые и напомаженные губы, а один лорд, судя по виду, даже напудрил кожу. У многих из них были замысловатые причёски, на которые, должно быть, уходило очень много времени. У одной женщины волосы были завиты в большую спираль, напоминавшую траекторию полёта выпрыгнувшей из воды рыбы, которая поднималась с одной стороны головы и спускалась с другой.
На этом грандиозном сооружении покоилась серебряная тиара, усыпанная аметистами и казавшаяся шедевром работы по металлу даже ненамётанному глазу Келси. Но при этом лицо женщины было скривившимся, словно она собиралась выражать неудовольствие по абсолютно любому поводу, в том числе и по поводу своей причёски.
Смех грозился прорваться сквозь сжатые зубы Келси словно вода из тёмного колодца её гнева. Причёска этой дворянки ещё была не самым смешным из того, что можно было увидеть в толпе. Шляпы, казалось, заполонили собой всё: огромные и вычурные шляпы с широкими полями и заострёнными тульями всех цветов радуги.
Многие из них были украшены драгоценными камнями или золотом и замысловатым плюмажем. На нескольких шляпах девушка увидела даже павлиньи перья из Кадара: роскошь, которую можно было раздобыть только на чёрном рынке. Некоторые головные уборы были настолько широкими, что занимали больше места, чем их владельцы. На глаза Келси попались муж и жена в голубых плащах с одинаковыми узорами, которые из-за своих шляп стояли друг от друга на расстоянии больше двух футов. Заметив её взгляд, супруги, улыбаясь, сделали неглубокий реверанс. Келси его проигнорировала и отвернулась.
Глаза Булавы были прикованы к узкой галерее, протянувшейся по левой стене над их головами. Проследив за его взглядом, девушка увидела, что эта галерея также была забита людьми, которые не были дворянами: их одежда была простой и тёмной, с редким вкраплением золотых украшений. Купцы, догадалась она, достаточно влиятельные, чтобы получить разрешение на вход в Крепость, но недостаточно состоятельные, чтобы находиться внизу. В этой толпе не было бедняков, не было тех измождённых людей, которых она видела на полях Альмонта или на Крепостной лужайке.
На неё давили взгляды сотен людей, но, казалось, между ней и толпой пролегли тысячи миль. Чувствовала ли себя Королева Элисса столь же одиноко в этом огромном зале? Келси отогнала прочь эту мысль, злясь на себя из-за того, что невольно всё ещё думает о своей матери.
В конце зала стоял большой приподнятый помост, в центре которого находился трон, сверкавший даже при свете факелов. Его выковали их чистого серебра и придали обтекаемую форму, в результате чего все его части представляли собой единое целое и плавно переходили одна в другую: подлокотники, спинка, основание. Изогнутая спинка трона по меньшей мере десяти футов в высоту являлась частью барельефа, изображавшего различные сцены из Переселения. Это было выдающееся произведение искусства, но, как и в отношении многих реликвий Тирской династии, никто не знал его автора, и теперь трон был лишь безмолвным напоминанием о давно минувших временах.
По всем законам никто не должен был садиться на трон со дня смерти матери Келси, но она абсолютно не удивилась при виде занявшего его человека. Её дядя был невысоким темноволосым мужчиной с вьющейся бородкой, которая была городской модой и вызывала у девушки стойкую неприязнь.
Пока она со стражниками шла к трону, Регент поигрывал бородкой, туго накручивая её на указательный палец. На нём был плотно облегающий костюм пурпурного цвета, не скрывавший его фигуру. Его бледное обрюзгшее лицо с глубоко посаженными глазами, большим носом, покрасневшим от лопнувших сосудов, и обвислыми щеками свидетельствовало о распутном образе жизни.
Пьянство, если не что-нибудь более необычное. Неизвестно откуда к Келси внезапно пришло понимание того, что её дядя мог предаться любому дорогостоящему пороку. Он безразлично смотрел на неё, запустив одну руку в бороду и лениво постукивая пальцами другой по подлокотнику трона. Девушка ясно осознавала, что он коварен, но не храбр. Видя перед собой человека, несколько лет пытавшегося убить её, она всё же не боялась его.
У ног Регента на верхней ступеньке помоста неподвижно сидела рыжеволосая женщина, уставившаяся в пространство и необычайно красивая, несмотря на отсутствующий взгляд. Её идеально овальное лицо со вздёрнутым носиком и широким чувственным ртом было абсолютно симметричным. На ней было голубое платье из лёгкой, почти прозрачной ткани, под которым была видна её гибкая и одновременно пышная фигура.
Платье не скрывало её грудь и острых розовых сосков, проступавших сквозь ткань. Келси было непонятно, что за человек стал бы платить своим женщинам, чтобы они одевались как проститутки, но затем рыжеволосая подняла голову, и девушка с шипением выдохнула сквозь сжатые зубы. Вокруг шеи женщины был достаточно туго затянут поводок, который стёр ей кожу до мяса в некоторых местах. Верёвка змеилась вверх по ступенькам помоста и оканчивалась в руке Регента.
По слову Булавы королевская стража встала перед помостом. Вокруг Регента располагалась его собственная стража, но даже по мимолётному взгляду можно было уловить разницу между истинными стражниками и кучкой наёмников. На них была объёмная непрактичная униформа тёмно-синего цвета, а их позы были столь же надменными и ленивыми, как и у их нанимателя. Встретившись со взглядом своего дяди, Келси с некоторым удивлением увидела у него такие миндалевидные глаза насыщенного зелёного цвета, как у неё самой.
Это истинные кровные узы и единственный оставшийся у неё родственник… Эта мысль заставила её помедлить. Казалось, кровное родство должно было иметь какое-то значение. Но затем её взгляд вернулся к женщине на поводке, валявшейся на полу, и у неё в висках застучало. Разум настойчиво твердил, что этот человек не её родня, если только она этого не захочет. Келси разжала кулаки и смягчила голос из соображений приличия.
? Приветствую тебя, дядя. Я пришла, чтобы быть коронованной сегодня.
? Наши сердечные приветствия Наследной Принцессе, ? ответил Регент немного сдавленным, гнусавым голосом. ? Разумеется, нам нужны доказательства.
Девушка подняла руку, чтобы снять ожерелье. Днём ранее на Крепостной лужайке она заметила, что оно с неохотой покидало своё место, будто покалывая шею. Сегодня дело обстояло ещё хуже: серебряная цепочка, казалось, тянула её за кожу, отчего было такое ощущение, словно под ней муравьи ползали. Подержав ожерелье перед дядей, чтобы он хорошо его осмотрел, и дождавшись его кивка, Келси повернулась и показала его всей многочисленной толпе, собравшейся в зале.
? Где парная драгоценность? ? спросил он.
? Это не твоя забота, дядя. У меня есть драгоценность, вместе с которой я была увезена из замка, и это достаточное доказательство.
Он махнул рукой.
? Конечно, конечно. А клеймо?
Келси улыбнулась, обнажив зубы, и отдёрнула рукав платья, повернув предплечье к свету. Шрам от ожога не выглядел так же ужасно, как при свете факелов, но всё же было абсолютно ясно, что он остался от раскалённого добела ножа, приложенного кем-то к её коже. На мгновение девушка почти представила себе эту сцену: тёмная комната, камин, истошные крики маленького ребёнка, который впервые в своей жизни почувствовал настоящую боль.
"Кто оставил на мне эту метку? ? гадала она. ? Кто вообще мог это сделать?"
- Предыдущая
- 37/99
- Следующая
