Вайделот - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 28

• Предыдущая
• 28/69
• Следующая

У главной жрицы Прауримы руны были особенными – костяными. Скуманд держал в руках изделия из подобного материала. Это были искусно вырезанные изображения божеств. Павила хранил их как самую большую драгоценность, потому что крохотные фигурки были изготовлены из зубов диковинного морского зверя, который водился далеко от Балтики, в северных морях. Ими торговали купцы данов[33], и они были очень дорогими – за один зуб приходилось отдавать две кипы пушнины.

Гиватта некоторое время разглядывала разбросанные по полотну костяные дощечки, затем взяла три из них, обращенные начертанными рунами вверх, и сказала, обращаясь к Павиле:

– Я знаю, ты умеешь читать руны. Смотри…

Хмурясь, вайделот взял дощечки в руки и долго рассматривал их, словно пытаясь проникнуть в смысл примитивных, на взгляд Скуманда, закорючек. Две руны представляли собой косой крест, только один был накрыт крышей, а третья напоминала флажок с двумя черточками-полотнищами.

– Ну и что ты на это скажешь? – спросила Гиватта.

Скуманду показалось, что в ее голосе прорезалось торжество.

– Если я не ошибаюсь, – угрюмо ответил Павила, – руны говорят, что у мальчика есть божественный дар. Но об этом я и раньше знал. Поэтому и хочу ввести его в круг Посвященных.

– Ты ошибаешься. Ты прочитал всего две руны. А здесь присутствует и третья руна – «наследие». – Жрица указала на дощечку с вырезанным на ней двойным «флажком». – И она предусматривает только одно толкование пророчества: Скуманд станет наследником того, кто поспособствовал ему в получении этого божественного дара.

Павила бросил быстрый взгляд на юношу, который слушал, открыв рот, и строго сказал ему:

– Подожди нас снаружи.

Когда Скуманд покинул помещение храма, старый вайделот уточнил:

– Ты намекаешь на то, что он должен стать наследником своего отца?

– Именно так, – ответила жрица. – Хоть ты и считаешь Скуманда небесным даром, его родила мать, простая смертная, а значит, у него был и отец.

На какое-то время их взгляды столкнулись, и между ними произошла невидимая битва. Первым сдал свои позиции Павила. Он опустил глаза и несколько растерянно спросил:

– Но мне-то что теперь делать?

– То, что намеревался. Скуманд должен стать вайделотом. Это на какое-то время убережет его от многих опасностей. Здесь ты все верно рассудил. Но в недалеком будущем судьба Скуманда круто изменится, – я это чувствую! – и он получит свое наследство, которому никак не помешает его причастность к кругу Посвященных. Скорее, наоборот – полученные под твоим руководством знания пойдут ему лишь во благо.

– Возможно, ты права… – Павила остро взглянул на жрицу. – Остаются открытыми всего лишь два вопроса. Первый: ты уверена, что Скуманд наследует нечто очень значительное?

– Да! – ни мгновения не колеблясь, ответила Гиватта.

– Что ж, не верить твоему гаданию я не вправе. Но не исключено, что его отцом был один из Посвященных, от которого он уже получил наследство – свой незаурядный ум. Увы, не все вайделоты выдерживают искус безбрачия. Такие случаи бывали, даже на моей памяти. Или ты думаешь иначе? – снова взгляд исподлобья – тяжелый, оценивающий.

– Расположение гадательных дощечек на холсте отрицает такую возможность, – невозмутимо и сухо молвила жрица.

– Что ж, тебе видней… – Павила помрачнел; похоже, с преемником у него может и не получится. – Ну а на следующий вопрос в состоянии ответить только небеса, – твердо продолжил он, упрямо боднув головой.

– Ты на этом настаиваешь?

– Настаиваю! Священных коней здесь нет, зато божьих птичек над побережьем хватает. Вот пусть они и подтвердят, что руны не ввели тебя в заблуждение.

Гиватта кивнула и без лишних слов направилась к выходу. За ней последовал и старый вайделот. Скуманд, который подслушивал их разговор под дверью храма, сделал прыжок, достойный молодого оленя, и принялся со скучающим видом разглядывать небеса. А там в этот момент и впрямь было на что посмотреть.

На верхушке сосны, которая росла неподалеку от святилища Прауримы, сидел, затаившись в ветвях, молодой орел. Несмотря на молодость, это была сильная, стремительная птица, обладавшая солидным охотничьим опытом и, что немаловажно, хитростью. Чтобы не тратить время и силы впустую, летая под небесами и высматривая пернатую добычу, которая соблюдала все необходимые меры предосторожности и запросто могла избежать его когтей, оставив тем самым орла без завтрака, он решил воспользоваться трудами более добычливого охотника.

Неподалеку от побережья охотился самец скопы. Паря над морем на небольшой высоте, он высматривал гулявшую в темной глубине рыбу. Птица хорошо видела многих рыбешек, которые подошли к берегу для утренней кормежки, но все это была мелюзга, а самцу хотелось поймать добычу посолидней, чтобы хватило насытиться не только ему, но и подруге, которая ожидала его в гнезде.

Наконец в морской глубине мелькнула крупная тень, и большая рыбина, неторопливо двигая плавниками, направилась к мелководью. Вытянув вперед когтистые лапы и отведя крылья назад, скопа спикировала на то место, где длинным серебряным слитком сверкала чешуей вожделенная добыча. Упав на воду, птица подняла тучу брызг, которые скрыли от орла происходящее. Он нетерпеливо вытянул шею, будто это могло помочь ему разглядеть, чем закончился поединок скопы с рыбиной, но какое-то время было видно лишь бурление воды – похоже, добыча скопе попалась чересчур крупная и сильная.

Но вот скопа, мощно взмахнув крыльями горизонтально водной поверхности, тяжело поднялась в воздух. В лапах птицы била хвостом рыбина и впрямь солидного размера; однако на большее она уже не была способна, так как скопа удерживала ее двумя лапами – одной спереди, позади головы, а другой – за плавником. В таком положении птице легче было лететь из-за меньшего сопротивления воздуха.

Орел сорвался с верхушки сосны стремительно и сразу же начал набирать высоту. За считанные мгновения он оказался выше скопы и бросился в атаку. Скопа заметила своего врага, но жадность победила здравый смысл – она продолжала лететь, не выпуская добычу из когтей, лишь добавив скорости. Удачливому охотнику до спасительного леса осталось всего ничего; быстрокрылый самец скопы очень надеялся, что ему все же удастся спрятаться среди древесных ветвей. Но орел, рассвирепевший из-за первого неудачного нападения на скопу, которая каким-то чудом смогла увильнуть от его наскока (он хотел лишь напугать птицу, чтобы она бросила добычу), на этот раз ударил ее сверху со всей силой.

В воздухе закружили перья скопы, она жалобно крикнула – тонко и пронзительно, словно обиженный цыпленок, – и упустила рыбину. Не обращая больше никакого внимания на изрядно помятую скопу, орел сложил крылья и камнем полетел вниз. Рыбину он подхватил над самой землей и с победным клёкотом устремился ввысь.

– Вот! – вскричала Гиватта, победно указывая на орла. – Вот подтверждение того, о чем поведали руны! Благодарю тебя, Матерь Праурима! – воскликнула она в священном экстазе, подняв руки к небу.

Павила торопливо пробормотал коротенькую молитву богу Еро, который снизошел до смертных, объявив свою волю столь удивительным образом и, кивком головы подозвав к себе Скуманда, поторопился покинуть святилище Прауримы. Он чувствовал себя виноватым, ведь ему пришлось шантажировать жрицу пеленкой. Старый вайделот понимал, что теперь между ним и Гиваттой встала стена и больше на доверительные отношения с ней он может не рассчитывать.

Они ушли сразу после обеда. Жрицы дали им на дорогу несколько хлебцев и глиняную бутыль с настойкой целебных трав на хмельном напитке из рябины. Она была способна поддерживать силы путешественников, и секрет ее изготовления знали только жрицы Прауримы. Поговаривали, что благодаря этой настойке вайделотки очень долго сохраняли свою красоту, но Павила мало верил этим слухам. Он знал, что кроме этого напитка, жрицы Прауримы обязательно раз в неделю парились в бане, после чего умащали свои тела различными ароматическими мазями, секрет приготовления которых даже вайделоту, весьма искушенному в знахарстве, к большой его досаде, так и не удалось выведать.

• Предыдущая
• 28/69
• Следующая