Йоханнес Кабал, Некромант (ЛП) - Ховард Джонатан Л. - Страница 70

• Предыдущая
• 70/77
• Следующая

Никто и не думал прекращать.

— Джоуи? Джоуи! А ну, подтяни штаны сию же секунду! Людей пугаешь!

— Вообще-то, в этом и задумка, старик. Извиняюсь и всё такое, — отозвался Джоуи, самое

воспитанное и вежливое из всех дьявольских отродий, которых только можно встретить.

Кабал посмотрел по сторонам.

— Костинз, останови их! Я всё ещё здесь главный!

— Ещё тридцать секунд, — прокричал Костинз с расстояния в сотню ярдов. Он взял себя в

руки. — Посмотрим, что я могу сделать, босс.

Он повернулся к пульсирующему нарыву хаоса, который ещё недавно был балаганом.

— Прекратить, — сказал он еле слышно, грозя в его сторону пальцем.

Он чуть не взорвался от смеха, еле держась на ногах и дивясь своему остроумию. Затем у него

взорвалась голова.

Кабал снова взвёл курок револьвера.

— Со мной шутки плохи, — сказал он, ни к кому особенно не обращаясь.

Он повернулся к Барроу.

— Сядьте, — сказал он Барроу, который начал было вставать.

Кабал оглядел свой кабинет. Обшивка начинала гнить, с крышки стола пропадала полировка,

запах сырости и запустения — такой же, как и когда он нашёл это место — возвращался. Он подошёл

к отцу с дочерью и приставил дуло револьвера к виску Леони.

— Пятнадцать секунд. Сейчас же подписывайте.

— Нет, — всё так же отвечал Барроу.

— Тогда всё кончено, — бесстрастно сказал Кабал и направил оружие Фрэнку Барроу в голову.

Без драматизма, быстрыми и чёткими движениями Леони схватила контракт и ручку, и

поставила подпись. Затем сунула контракт Кабалу.

— Оставьте моего отца в покое, — только и сказала она.

— Нет! — вскрикнули оба мужчины. Леони даже подскочила.

Кабал свирепо посмотрел на Барроу.

— Смотрите, до чего довела ваша идиотская непреклонность!

Поступок Леони ошеломил Барроу, но не настолько, чтобы он перестал спорить с Кабалом.

— Это я, по-твоему, виноват?

Вдалеке часы церкви святого Олава пробили двенадцать.

Поток пыли в часах прервался, она осела в нижней колбе и больше не шелохнулась.

— Время вышло! — сказало тело мистера Костинза, появившись в дверях и держа соломенную

шляпу, наполненную осколками черепа. Голос доносился прямо из влажного обрубка шеи и звучал

немного приглушённо. — Заканчивается посадка на экспресс-поезд "Вечные муки"!

Он снова скрылся из виду, и через открытую дверь Кабал увидел, что кроме пары бесцельно

бегающих неподалёку людей территория ярмарки опустела.

Кабал повернулся к Барроу с дочерью, чтобы что-то сказать, но осёкся. Барроу в открытую

рыдал, а Леони обнимала его и говорила, что всё хорошо. Кабал посмотрел на контракт у себя в руке

и открыл рот, но внезапно поезд подался вперёд, и он упал на спину. Леони в страхе смотрела по

сторонам. Странно: поезд вроде бы отъезжал, но они с отцом не двигались. Стены вагона становились

всё прозрачнее, как будто находились в другом измерении или были сотканы из тумана. Сам Кабал,

кувыркаясь, словно в замедленной съёмке, тоже казался бесплотным.

Поезд выскользнул из-под Леони с отцом, и они мягко приземлились на пути. Вот только

никаких путей, ни рельсов со шпалами там не было, как и никаких признаков того, что вообще когда-

то были. Поезд, призрачное чудище светящееся зелёным и синим, прогудел мимо станции —

развалин, оставшихся в результате давнишнего пожара, а начальник станции грустно салютовал ему,

удаляясь из мира живых и погружаясь в место, предназначенное для самоубийц и ими заслуженное.

По крайней мере, так решили, когда писались правила, куда за что отправлять.

Локомотив гудел и пыхтел, уносясь в ночь навстречу чёрному горизонту. Леони даже

показалось, что прямо перед тем, как исчезнуть из виду, он полностью оторвался от земли и ехал

теперь по полуночному небу, словно громадный светящийся угорь из океанских глубин.

— Зачем ты это сделала? — спросил её убитый горем отец.

— Он собирался убить тебя, папа. Мне пришлось пойти на риск. — Она посмотрела в пустое

небо. — Просчитанный риск.

У Кабала зачесалась губа. Он дёрнул рукой, чтобы избавиться от этого ощущения, но рука не

слушалась. Он попробовал раз, другой, и уже решил было, что не такое уж это неприятное чувство, и

разбираться с ним неохота, когда кто-то другой избавил его от него. Фактически, кто-то сильно

ударил его по лицу. Йоханнес Кабал откатился от удара и захрипел. Он поднялся на четвереньки,

голова у него раскалывалась, его тошнило, он не понимал, где находится. Хорст молча наблюдал, как

его брата самым жалким образом вырвало на пол кабинета. Когда он убедился, что в Кабале уже

почти ничего осталось, он нагнулся, схватил его за лацканы, и перебросил через комнату. Прежде,

чем тот успел прийти в себя, Хорст снова приподнял его и прижал к стене.

— Ты ни слова не услышал, из того, что я тебе говорил!

Кабал пытался собраться с мыслями. Кроме сердитого лица брата, ему удалось увидеть, что они

по-прежнему в его кабинете. Тот, по всей видимости, продолжал гнить, пока Кабал был без сознания

— лёгкое сотрясение, вот почему он себя так погано чувствовал — поскольку сейчас, как и в тот день,

когда он впервые сюда попал, кабинет представлял собой лишь полный мусора вагон. Единственным

изменением была уже разлагающаяся и сморщенная афиша на стене: "Братья Кабалы представляют

свою всемирно известную ярмарку чудес!" Мокрица безуспешно пыталась это обсудить, но упала на

пол — Кабал понял, почему у него чесалась губа. В окнах он видел сучковатые деревья и невысокие

холмы. Они опять в Плоских Землях. Балаган снова отправили в утиль.

— Ты забрал ещё одну невинную душу?

— Я ничего не брал...

— Не ври мне! Я был там, в том треклятом ящике для одеял, и слушал.

— Тогда ты знаешь, что я ничего не брал! — рявкнул Кабал, высвобождаясь. Он сурово

смотрел на Хорста, поправляя пиджак. — Она сама отдала мне её.

— Отдала, — презрительно сказал Хорст

— Отдала! Не строй из себя поборника морали! Если ты там был, почему ничего не сделал?

— Поверь мне, я был готов. Услышал бы этот отчётливый щелчок нажатия на спусковой

крючок, и второго щелчка не прозвучало бы.

— Когда я застрелил Костинза, ты меня не остановил.

— Ты высунулся наружу и, несомненно, целился в другую сторону. — Он зловеще улыбнулся.

— Ты Костинза пристрелил? Не могу сказать, что мне жаль. Никогда ему не доверял. Я никому из них

никогда не доверял. Значит, в конце концов, они тебя предали.

— Как ты и ожидал.

— Конечно, ожидал. Как и ты. Ты не дурак, Йоханнес. Бесчувственный и безнравственный —

возможно, но не дурак. Нашли время, да?

— О да, с этим они справились. — Кабал смахнул часть мусора с края стола и сел на него. Его

любимый кожаный стул, похоже, стал домом для семейства мышей. — Слушай, я не горжусь, тем,

что сделал, но всё кончено. Мной манипулировали и так и эдак, я совершал вещи, о которых забыл

бы, но всему этому пришёл конец. Не буду притворяться, что цель оправдала средства, но факт

остаётся фактом: пари я выиграл. Я верну себе душу и смогу продолжить исследование.

— Вот это да, — сказал Хорст.

Кабал подавил своё раздражение. Всё-таки Хорст многое вытерпел.

— Сейчас, я жалею о прошлой ночи, о том, что сказал. В свою защиту могу честно сказать, что

то был не совсем я. Мне вовсе не безразличны тот труд и те усилия, что ты вложил в эту ярмарку, и,

что ж... без тебя ничего бы не вышло.

— Вот только не надо мне об этом напоминать, ладно?

— Смысл в том, — сказал Кабал, перебивая Хорста, — что ты выполнил свою часть сделки, так

что я выполню свою. У меня есть пара идей, как исправить твоё состояние. Если ты вернёшься домой

• Предыдущая
• 70/77
• Следующая