Грей (ЛП) - Джеймс Эрика Леонард - Страница 71

• Предыдущая
• 71/117
• Следующая

Миа и Кавана обсуждают относительные преимущества Святого Барта против Барбадоса, где семья Каваны будет отдыхать.

– Помнишь Элиота и медузу? – Глаза Миа сияют от радости, и она переводит взгляд то на Элиота, то на меня. Я посмеиваюсь.

– То, как он кричал, как девчонка? Помню.

– Эй, это, возможно, было португальским военным кораблем! Я ненавижу медуз. Они все портят, –  Элиот решителен. Миа и Кейт начинают хихикать и кивают, соглашаясь с ним.

Ана охотно кушает и слушает, как мы подшучиваем над Элиотом. Все остальные успокоились, и моя семья уже не кажется такой странной. И чего я так напрягаюсь? Такое ведь происходит повсеместно: семьи собираются за одним столом, чтобы вместе поесть и пообщаться. Может я напряжен, потому что Aнa здесь? Или потому, что они могут ей не понравиться, или она не понравится им? Или это, потому что она собирается в Джорджию завтра, а я ничего не знал об этом?

Это заблуждение.

Миа в центре внимания, как обычно. Ее рассказы о французской жизни и французской кулинарии занимательны.

– О, мама,

l

– Миа, cherie, tu parles francais (Миа, дорогая, ты говоришь по-французки), – я перебиваю ее. - Nous parlons anglais ici. Eh bien, a l’exception bien sur d’Elliot. Il parle idiote, couramment (Мы разговариваем здесь по-английски. Ну, за исключением, конечно, Элиота. Он, идиот, говорит, как обычно).

Запрокинув голову, Миа громко хохочет, и к ней невозможно не присоединиться.

Однако к концу дня это напряжение меня изрядно изматывает. Я хочу побыть один на один с моей девочкой. Я и так еле стерпел всю эту болтовню, несмотря на то, что это моя семья, и теперь мое терпение на исходе. Я смотрю на Ану, и беру ее за подбородок.

– Не кусай губу. Я сам хочу укусить ее.

А еще нужно установить некоторые правила. Нужно обсудить эту ее спонтанную поездку в Джорджию и походы по барам с мужчинами, которые от нее без ума. Я снова кладу руку ей на колено. Я хочу прикоснуться к ней. К тому же она должна позволять мне прикосновения так часто, как я этого хочу. Я наблюдаю за ее реакцией по мере того, как пальцы скользят вверх по бедру, дразня обнаженную кожу. Дыхание сбивается, и  она сжимает ноги, не давая мне продвинуться дальше

 Ну, все.

Я прошу нас извинить и встаю.

– Давай я покажу тебе окрестности, – я спрашиваю Ану, не давая ей шанса ответить. Она серьезная, но глаза ее сияют, она нерешительно берет меня за руку.

– Извините, – она говорит Каррику, и мы выходим из столовой.

На кухне Миа и мама убираются.

– Я хочу показать Анастейше задний двор, – говорю я своей матери, стараясь быть веселым, но уже снаружи мой гневный настрой выходит на поверхность.

Трусики. Этот фотограф. Джорджия.

Мы проходим по крыльцу и поднимаемся по лестнице на лужайку. Ана на секунду останавливается, любуясь окрестностями.

Да, да. Сиэтл. Огни. Луна. Вода.

Я веду ее через лужайку прямиком в лодочный сарай.

– Постой, пожалуйста, – просит Ана.

Останавливаюсь и смотрю на нее.

– Мои каблуки. Мне нужно снять туфли.

– Обойдешься, – рычу я, подхватываю ее и быстро взваливаю на плечи. Она визжит от удивления.

Черт. Я сильно шлепаю ее по заднице.

– Не ори! – огрызаюсь я, шагая по лужайке.

– Куда мы идем? – вопит Ана, подпрыгивая на моем плече.

– В лодочный сарай.

– Зачем?

– Мне нужно побыть с тобой наедине.

– Для чего?

– Хочу отшлепать тебя, а потом оттрахать.

– Почему? – хнычет она.

– Знаешь, почему, – я огрызаюсь.

– Я думала, ты человек настроения.

– Анастейша, ты даже не представляешь, какое у меня сейчас настроение!

Распахнув дверь в лодочный сарай, я шагнул внутрь и включил свет. Одна за другой щелкают флуоресцентные лампы. Затем мы поднялись наверх по деревянной лестнице. Я останавливаюсь в дверях, щелкаю выключателем – на этот раз загораются галогенные лампы.

 Я стаскиваю ее с плеча и ставлю на ноги.  Ее темные волосы спутались, ее глаза сияли в лучах огней, и я знаю, что она без трусиков. Я хочу ее. Сейчас.

– Пожалуйста, не бей меня, – шепчет Ана.

Я таращусь на нее, ничего не понимая.

– Я не хочу, чтобы ты меня шлепал, только не здесь и не сейчас. Пожалуйста, не надо.

Но … Я стою, открыв рот в ступоре. Но ведь мы здесь именно за этим. Она поднимает руку, и понятия не имею, что она собирается сделать. Тьма опутывает мое горло, грозясь придушить, если Ана коснется меня, но она лишь нежно проводит пальцами мне по щеке до подбородка. Тьма растворяется в забвении, и я закрываю глаза, чувствуя лишь осторожное прикосновение пальцев. Другую руку она запускает мне в волосы и ерошит их.

– Ах, – я издаю стон и даже не знаю, он вызван страхом или вожделением. Затаив дыхание, я стою на краю пропасти. Когда я открываю глаза, она подходит ко мне очень близко. Она запускает руки мне в волосы и нежно тянет, приподнимаясь на носочках. А я лишь наблюдаю за ней будто со стороны, я – зритель, я – свидетель. Наши губы встречаются, и я закрываю глаза, впуская ее настойчивый язык, но мой стон разрушает ее чары.

Ана.

Я обнимаю ее, вымещая на нашем поцелуе все два часа напряжения и беспокойства, языком, овладевая и воссоединяясь с нею. Хватаю ее за волосы, смакуя язычок на вкус, и мое тело воспламеняется как топливо.

Твою мать.

Я отстраняюсь, и мы оба судорожно хватаем воздух. Она держится за мои руки, а я в смятении. Я ведь хотел ее отшлепать. Но она сказала «нет». Как и за столом на ужине.

– Что же ты со мной делаешь? – спрашиваю я.

– Целую.

– Ты отказала мне.

– Что? – она не понимает, или, вероятно, забыла, что произошло.

– Там за столом ты сказала «нет» своими ногами.

– Но мы же были за столом с твоими родителями.

– Никто мне раньше не отказывал. И это так … возбуждает, – и отличается от всего, что было прежде. Я скольжу рукой по ее попке и прижимаю к себе, стараясь сохранять контроль.

– Ты зол и возбужден потому, что я сказала «нет»? – ее голос охрип.

– Я зол, потому что ты никогда не упоминала при мне Джорджию. Я зол, потому что ты отправилась выпить с парнем, который пытался тебя соблазнить, когда ты была пьяна, и оставил в итоге с практически незнакомым человеком. Разве друзья так поступают? Еще я зол и возбужден потому, что ты сомкнула передо мной ноги.

И ты без трусиков.

Сантиметр за сантиметром я начинаю задирать подол ее платья.

– Я хочу тебя, и хочу прямо сейчас. И если ты не дашь мне тебя отшлепать, – а ты это заслужила – я трахну тебя на этом диване сию же минуту и сделаю это быстро, только для своего удовольствия, не для твоего.

Прижимая ее к себе, я наблюдаю, как тяжело она дышит, пока я рукой проскальзываю по волоскам на ее лобке и погружаю в нее средний палец. Я слышу низкий, гортанный выдох, такой сексуальный и одобрительный. Она уже готова.

– Это – мое. Все мое. Ты поняла? – я скольжу пальцем туда-обратно, прижимая ее к себе. Ее рот раскрывается в шоке и вожделении.

– Да, твоя, – шепчет Ана.

Да. Моя. И я не позволю тебе забыть об этом, Анастайша.

Я толкаю ее на диван и расстегиваю ширинку, затем ложусь на нее, прижимая собой.

– Руки за голову, – рычу я сквозь стиснутые зубы. Я поднимаюсь, и коленями раздвигаю ее ноги шире. Достаю презерватив из внутреннего кармана и отбрасываю свой пиджак на пол. Разрываю упаковку и раскатываю презерватив по всей длине своего жаждущего члена, не свозя с нее глаз. Ана держит руки за головой и наблюдает за мной горящими от страсти глазами. Я взбираюсь на нее, и она извивается, приподнимая бедра навстречу, тем самым дразня меня.

– У нас мало времени. Все будет быстро и только для меня, не для тебя. Поняла? Не смей кончить, иначе я тебя отшлепаю, – приказываю я, концентрируясь на ее больших, помутневших глазах, и одним резким движением погружаюсь в нее. Она издает такой уже знакомый вскрик одобрения и удовольствия. Я не даю ей пошевелиться и начинаю трахать, овладевать, а она жадно приподнимает бедра, встречая толчок за толчком, подгоняя меня.

• Предыдущая
• 71/117
• Следующая