Быть драконом - Стерхов Андрей - Страница 85
- Предыдущая
- 85/117
- Следующая
А зрелище, думаю, было впечатляющим: глубокая майская ночь, всполохи молний первой грозы, а по небу, разрывая тучи, плывет дракон с орущим человеком в лапах.
Хотел бы я посмотреть на эту картину со стороны.
Полцарства бы отдал.
Вот, собственно, и вся история.
А, да: Молотобойцы все равно демонов одолели. Собрали добровольцев со всей Сибири и одолели. Всегда в итоге побеждают. Вопрос времени и цены.
Архипыч заметил меня сразу, как только вошел, обрадовался и показал растопыренную правую ладонь, согнув при этом мизинец.
Некоторые называют этот приветственный жест «короной», кто-то – «крокодилом», я – «вилами», но сами Молотобойцы утверждают, что это римская литера VII в зеркальном отображении. Вроде бы поначалу таким вот образом Молотобойцы напоминали друг другу об Иннокентии VII, который в 1484 году издал папскую буллу, где осуждал колдовство, обвинив его в ужасной чуме, пронесшейся по Европе.
Признаться, сколько ни пробовал я, не получается у меня мизинец вот так вот хитро скрутить. Как это удается самим Молотобойцем, ума не приложу. Особенные люди.
Проходя мимо стойки, Архипыч сделал заказ, после чего с грациозной развязностью стареющего вояки прошагал к моему столику, сел напротив и пробасил:
– Здорово, дракон.
И тут же слямзил с моей тарелки ломоть хлеба.
– Здоровее видали, – шутейно отозвался я, не переставая рубить отбивную. – Пообедать зарулил?
Архипыч сначала густо намазал хлеб горчицей, сунул в рот, зачавкал, ни разу не поморщась, только тогда ответил:
– Позавтракать.
– Такая же фигня, – кивнул я. – В пять лег, проспал все на свете, пришлось завтрак себе простить.
Сразу после этих слов я насадил на вилку кусок мяса, сунул в рот и закрыл глаза от удовольствия – телятина была свежая, сочная и вкусная до остервенения. Когда глаза открыл, увидел, что Архипыч смотрит на меня с откровенной завистью. Впрочем, ждать ему пришлось не слишком долго, вскоре Крепыш притащил цыпленка гриль, два моченых яблока и запотевший графин с водкой. Выставил все это дело на стол и, забирая пустой стакан, обратился ко мне хриплым, вечно простуженным, голосом:
– Еще налить, Егор?
– Спасибо, Кеша, пас, – отказался я. – Поработать собираюсь.
Услышав эти мои несерьезные слова, кондотьер саркастически хмыкнул и, огладив красиво седеющую бороду, попросил:
– А принеси-ка ты нам, друг Иннокентий, на всякий случай еще одну чарку.
Сказал и тут же стал рвать принесенного цыпленка на части. Причем так яростно, как будто это был его личный кровный враг. Как будто пращур цыпленка когда-то больно клюнул его в темя и та давняя обида до сих пор бьется в сердце, требуя отмщения.
Шумно поедая несчастную птицу, Молотобоец нашел момент, чтобы спросить:
– Как дела, дракон?
– Лучше, чем у белочки, – ответил я, тоже не прекращая жевать.
– У какой белочки? – не понял Архипыч.
Я объяснил:
– У той, которую Александр Сергеевич изумруды грызть заставил.
– А-а… – Молотобоец ухмыльнулся уголком рта, но в следующую секунду лицо его вновь стало серьезным. – А я слышал, будто проблемы у тебя, дракон.
– Ложь наглая.
– Ложь, говоришь? Ну-ну. А вот…
В этот момент Кеша принес запрошенную стопку, и Архипыч замолчал, но когда бармен вернулся к стойке, продолжил:
– А вот намедни человечек один здесь неподалеку паука здоровенного и преужасного видел. Тот паук, размером с лошадь, среди дня белого птицей черной закусывал. Что на это скажешь?
Я пожал плечами:
– А что тут сказать? Пить надо меньше.
– Золотые слова, – согласился со мной Архипыч, после чего разлил водку по рюмкам и предложил: – Употребим?
– Ну если не зло, то давай, – согласился я.
Он поднял рюмку:
– За Силу!
– За справедливую Силу! – поднял и я.
Мы звонко чокнулись и выпили.
– Значит, нет проблем? – закусив горькое кислым, продолжил пытать меня Архипыч.
– Нет, – артачился я, уже сообразив, что кондотьер заявился в кабак не просто так, а по мою душу. – Никаких, Серега, проблем. Все как обычно: на небо поглядываю, по земле пошариваю.
– Это хорошо, когда проблем нет.
Сказал вроде беспечно, а сам до того напрягся, что на лбу стала заметна глубокая вертикальная морщина.
Я не выдержал, бросил вилку на стол, откинулся на спинку стула и сказал с обидой:
– Ну чего ты, Серега, мне аппетит портишь? Чего меня мучишь? Зачем допрос устроил? Знаешь же, что не положено вам вмешиваться в ход Охоты.
– Это да, не положено, – был вынужден согласиться кондотьер. – Что не положено, то не положено.
– Так чего тогда?
– Не положено-то не положено, да только иногда на неположенное и положить можно. Бывают случаи.
Несколько опешив от этих его крамольных слов, я поинтересовался:
– Это что же за случаи такие?
– Есть, Егор, такие вещи, ради которых можно дышло повернуть. Не много их, но они есть. Дружба, к примеру.
Я замахал руками:
– На фиг, на фиг! Не надо мне таких жертв. Сам справлюсь. Раньше справлялся и сейчас справлюсь.
Архипыч одобрительно крякнул (другого, мол, от тебя, паря, и не ждал), но тут же попытался навязать мне услуги по другой линии:
– Может, тогда помочь с «Фартом»? Влегкую ситуацию разрулим. А, дракон?
– И про это уже знаешь?
– Работа такая, – развел он руками.
Я проследил взглядом за матово блеснувшим перстнем с каплеобразным солитером и сказал:
– Завидная работа.
– Завидная, но геморройная. Ну так что? Помочь?
– Не надо.
Архипыч где-то с минуту, наверное, молчал, а потом сказал, делая вид, что внимательно рассматривает гравюру с обезьяной:
– Адвоката Ащеулова вчера в нашу профильную лечебницу пристраивал. Жалкое зрелище. Ты, дракон, немало в нем дырок понаделал.
– Всего одну, – ткнул я в потолок указательным пальцем.
Оказалось, Архипыч имел в виду совсем другое.
– Я про дырки в его представлениях о реальности, – пояснил он. – Видел бы ты его, когда мы его на коррекцию везли. Глаза навыкате, рот перекошен, слюни до колен, бормочет про какие-то оживающие предметы и исчезающих людей.
Вот он чем озаботился, подумалось мне. Тем, что слухи по городу пойдут и что слухи эти достигнут критической массы. А то – «дружба, положено не положено, ля-ля, фа-фа». Зачем так издалека?
- Предыдущая
- 85/117
- Следующая