Быть драконом - Стерхов Андрей - Страница 86
- Предыдущая
- 86/117
- Следующая
Вытащив из пачки сигарету, я прикурил и через пару затяжек сказал:
– Понимаю, Серега, что вам работенки подкинул, но я этих придурков к себе не приглашал, сами пришли. С них и спрос.
– А кто спорит? С них. Но ты, Егор, того… переборщил малость. – И тут Архипыч наконец сказал то, ради чего пришел и ради чего затеял весь этот разговор: – Знаю, что вам, драконам, закон не писан, но ты уж постарайся в следующий раз как-нибудь поделикатнее, что ли.
– И кто же мне это говорит?! – возмутился я. – Мать Тереза?
– Нет, не мать Тереза. – Он поднял на меня свой тяжелый, полный многих знаний и многих печалей взгляд. – Не мать Тереза, но старый, тертый, видавший виды кондотьер.
Я недовольно покачал головой и, вдавив сигарету в пепельницу, с твердостью в голосе произнес:
– С придурками я, Серега, цацкаться не нанимался. С полудурками еще куда ни шло, а с придурками – уволь.
После этого моего категоричного заявления Архипыч вздохнул. Видно было, что эта тема ему неприятна и что чувствует он себя неловко. Но он должен был сказать мне все, что должен был сказать. И он сказал.
– Егор, ты пойми, я на тебя не наезжаю, твои дела – это твои дела. Просто я хочу, чтобы на вверенной мне территории все было тип-топ. Это наш город, нет спору, но кроме нас тут живут и непосвященные. Хотя и грешные, но люди. Люди, а не манекены. Давай это учитывать. Давай не будем превращать город в филиал преисподней.
Не люблю, когда на меня пытаются намордник нацепить. Сидел бы передо мной какой-нибудь незнакомый бугор, послал бы я его куда подальше. Но это был Архипыч, с которым мы полпуда соли вместе съели и еще полпуда съедим, поэтому не стал я строить козью морду, взял себя в кулак и, памятуя шестьдесят четвертое правило дракона: «Когда дуют северные ветры, строй не щиты, а мельницы», пообещал:
– Ладно, Серега, я все понял. Постараюсь быть белым и пушистым. Не думаю, что будет просто, но постараюсь.
– Вот и ладушки, – обрадовался Архипыч, вытер руки салфеткой, разлил водку и, поднимая свою рюмку, предложил: – А давай как-нибудь, Егор, смотаемся вместе на рыбалку. – Он мечтательно закатил глаза. – Я такие места на Теплых озерах знаю – закачаешься. Таймень там – во!
И раскинул руки в завиральном рыбацком жесте, расплескав водку из рюмки.
– Поживем – увидим, – расплывчато сказал я, стукнул своей рюмкой о его и быстро выпил под случившийся звон.
Архипыч тоже выпил и, потянувшись за яблоком, посетовал:
– Не вытянешь тебя из города, Егор, будто на привязи…
И осекся.
Оставил яблоко там, где лежало, и заткнул себе рот куриной ногой.
Мне иногда кажется, что Архипыч догадывается о том, что на самом деле делаю я в этом городе. У него и раньше случались двусмысленные оговорки и красноречивые умолчания, из них я и сделал вывод: что-то знает. Возможно, некоторым Молотобойцам по статусу положено знать о Тайниках. Не всем, конечно, и не все, а только начальникам, и в части их касающейся. Но так это на самом деле или нет, я никогда у Архипыча не уточнял. Впрочем, и он меня ни о чем, что имело бы отношение к Тайнику, никогда не расспрашивал.
Я не уточняю, он не расспрашивает – и это правильно, поскольку при таком раскладе никто никого случайно не подставит.
О том, что один из нас подставит другого преднамеренно, даже и думать не хочется.
Расставив все точки над «ё», мы какое-то время молча и сосредоточенно ели, потом Архипыч, заговорщически подмигнув, разлил по третьей. Только выпить на этот раз не пришлось: едва подняли рюмки, чей-то густой баритон энергично пропел из кармана его тертой кожанки: «Вы нам только шепните, мы на помощь придем». Кондотьер, отреагировав на этот забавный рингтон, быстро извлек телефон, выслушал чей-то короткий доклад, чертыхнулся и стал выбираться из-за стола.
– Что, труба зовет? – догадался я.
Он хмуро обронил:
– Зомби какой-то левый в Медоварихе объявился. – Кинул на стол несколько купюр, сказал: – Если что, Егор, знаешь, как найти.
И тут же исчез.
Так быстро ушел через Запредельное, что я даже попрощаться не успел, лишь успел запоздало подумать: зомби нужно вешать на веревке от колокола – по-другому фиг угомонишь.
А через пять минут после того, как ушел кондотьер, в кабаке появился Воронцов.
– Наконец-то, – сказал я, когда он сел на еще не остывший стул.
Вампир прижал руку к груди:
– Извини, Егор, на службе запарка.
– У вас всегда запарка.
– Твоя правда.
У него действительно был весьма озабоченный вид. Впрочем, у него всегда такой вид. И взгляд у него всегда один и тот же – взгляд, в котором присутствует немыслимая смесь тоски, вызова, настороженности и вины. Типичный вампирский взгляд.
Взгляд-то типичный, только справедливости ради надо сказать, Воронцов не совсем обычный вампир. Вот уж что нет, то нет. Афанасий Воронцов – вампир, обладающий незаурядной степенью самоконтроля.
Надо знать вампиров, чтобы понять, какая воля нужна, чтобы ни разу (с ума сойти – ни разу!) не выпить своего «донора» до дна. Я знаю природу вампиров и понимаю – Воронцов очень волевой парень. Очень. Не представляю, но догадываюсь, насколько ему трудно. Ведь почему вурдалаки убивают? Не от большого голода, как думают некоторые. И не от свирепого нрава, как показывают в кино. Все гораздо сложнее. Дело в том, что в результате «контакта» между кровососом и его жертвой устанавливается крепчайшая ментальная связь, поддерживать которую невероятно тяжело. Нормальный вампир, облегчая себе дальнейшее существование, поступает просто – рубит это кровное родство на корню. А вот Воронцов из тех редких упырей, которые поступают иначе. Не прерывая связи, он до упора несет всю тяжесть человеческого бытия и тем самым берет часть чужих страданий на себя. За что ему мои пять и уважуха.
Отчего он так поступает, чем мотивирован на подобное благородство, не знаю и знать не хочу. Мне, честно говоря, все равно, как устроен «черный ящик» его сознания. Я догадываюсь, что на входе, я вижу, что на выходе, и мне этого достаточно. В одном уверен: Афанасий Воронцов – реальное доказательство истинности правила «Кем бы ты ни пришел в этот мир, у тебя всегда есть возможность вести себя порядочно». Некоторые ставят это правило под сомнение, я и сам иногда, давая слабину, оправдываюсь: невиновен я, среда заела, но тут же вспоминаю великодушного упыря Воронцова и говорю себе: тпру, зверюга, выбор есть всегда, и этот выбор за тобой.
- Предыдущая
- 86/117
- Следующая
