Особенные. Элька-2 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 45

• Предыдущая
• 45/70
• Следующая

— Знаю. Но видеть тебя… в кровати… я не мог устоять.

— И поэтому вылил на меня кувшин воды?

— Я же не могу страдать один, — ответил этот… этот. щелкнул меня по носу и снова превратился в моего строгого, ужасно раздражающего репетитора.

А после пробежки я вернулась в свою разгромленную комнату, посмотрела на испорченную кровать и подумала, что тоже не буду страдать одна. Не уверена, что получится, конечно, но попробовать стоит. Закрыла глаза, сосредоточилась, представила кровать Диреева, а потом каким то непонятным образом представила совсем другую кровать и… о чудо, она появилась. Теперь надо отправить эту туда, где ей самое место. С большим трудом, но это получилось. А я не смогла удержаться. Коснулась подушки, вдохнула запах. Фу. Женские духи. Отвратительные приторные La Fler. Бе. Это, видимо та лахудра ими брызгается. Но не в таких же количествах. А на другой подушке никаких духов не ощущалось. Только слабый, древесный аромат. До боли знакомый. Гад ты, Егор. Еще какой. Но твоя кровать мне нравится. Только постельное белье сменить надо. Все, кроме подушки, ее я оставлю. Чтобы не забывать, какой ты мерзавец.

За завтраком мы с Диреевым снова спорили.

— У нас тренировки.

— Один день ничего не решит.

— Ты не поедешь.

— Поеду.

— А я сказал нет.

— А я сказала да.

— Элька.

— Диреев.

— Достанешь ведь.

— А ты рискни жизнью.

Мы одни в этот момент были. При бабушке и остальных мы бы так кричать не рискнули.

— Я ведь не шучу.

— Я тоже. Это моя жизнь. И ты на нее никаких прав не имеешь. То, что я с тобой сплю, — понизила я голос, — еще не означает, что ты можешь распоряжаться.

Договорить мне не дали. Он встал. Совершенно спокойно на меня посмотрел и сказал, без всяких эмоций:

— Нет.

А когда мне так угрожают, когда заставляют делать то, что не хочу, я вспоминаю, что вообще-то искра. И сама себе хозяйка, и сил у меня хоть отбавляй. Вон как бабушкин камень почернел. Вот-вот лопнет от силушки немереной. Поэтому я тоже встала, улыбнулась и выдала:

— А не пойти бы тебе Диреев в. Сибирь.

Один взмах рукой и Диреев испарился, а мой резерв не ополовинился даже. Кажется, предсказание Реджины начинает сбываться, и я становлюсь сильнее.

— Надеюсь, ты там не замерзнешь, — пискнула я куда-то в пустоту, и пошла наверх, переодеваться.

За стойкой опять был этот неприятный администратор. Улыбается, а по глазам вижу — гад. И с девочкой уборщицей он некрасиво поступил. Она ничем не мешала, просто мыла пол, пока посетителей не было, а он подошел и ногой ее ведро толкнул. Гад. И сказал так брезгливо, причем по-русски:

— Убери.

Девушка не стала спорить. Принялась убирать, я пока ждала, все на этого урода смотрела. И так захотелось ему какую-нибудь пакость сделать. А в чем я мастер? В одежде. Вот пусть и у него ее не будет.

Как же красиво он визжал. Мы с девушкой оценили, а вот старший менеджер, нет. Я даже поближе подкралась, чтобы послушать, что же такое тетенька менеджер ему вещает, что он сравнился цветом с единственной оставшийся на нем вещи. Ярко красным галстуком.

Зато девушка уборщица смеялась от души. И я вместе с ней. Особенно, когда он никак не мог решить, то ли заднюю, то ли переднюю часть себя прикрывать. Эх, вот бы так Егора оголить. Но он маг. И еще больший гад, чем этот. Но как же приятно на мгновение представить в этом зарвавшемся администраторе Егора.

— Привет. И часто у вас такие представления дают? — подошла я к девушке.

— Вы русская, — улыбнулась она. — А я украинка. Наташа.

— Эля. Весело тут у вас.

— Это еще что, вот два дня назад такое шоу было. Камеди клаб отдыхает.

Улыбчивая Наташа с упоением поведала, как одна из гостей решила пообедать голышом. Без платья.

— Представляете. Вот умора. Мы все тут чуть со смеху не полегли. Эта девица так верещала. И ведь все видели, как она входила в ресторан в платье, а потом пух. И она его сняла.

— Да вы что? А как ее парень отреагировал?

— Какой парень? Ах, да. Я помню, тот красавчик с жуткими завораживающими глазами.

Блин, не одна я его глаза оценила. Что б ему пусто было.

— Его не было в тот момент. Да и не девушка она ему. Мне кажется, он вообще ни на кого не смотрит, а уж к ней просто ужасно относится. Но мне не жаль. Та еще стерва.

— Представляю.

— А после вообще уже все полегли. На семинаре участники тоже внезапно решили оголиться. Входили в костюмах, а выходили в одних трусах. А что самое интересное, костюмов никто так и не нашел. Уж и не знаю, что думать. Съели они их что ли? Как этот… Саакашвили. Этот тоже любитель галстуком закусить. И как они выходили. Перебежками. В общем, я чуть не описалась от смеха. Бегут, папочками своими прикрываются. Один только в костюме вышел. Злой, как черт.

— Дайте угадаю. Тот самый красавчик.

— Да. А сегодня вообще… я с Таней в одной смене работаю. А она как раз по четвертому этажу дежурит. Так полчаса назад прибежала глаза выпучив, сказала, что постояльцы эти пожарище устроили. Вся кровать, говорит, сгорела. И чем они только на ней занимались?

В общем, эта Наташа тем еще источником информации оказалась. Настоящее сокровище для местных газетчиков или для шпионов. Все про всех поведала. И даже вспомнила об одном темнокожем участнике семинара. Нет, имени его она не знала, но рассказала, в каком номере он обитает. И я решила не медлить. И поехать прямо туда.

Боязно немного было подходить к лифтам. А вдруг двери снова разъедутся, и там будет он? Такой же, как всегда. Что я теперь почувствую? Выяснять мне не пришлось. В лифте его не было, как и в коридоре, как и у двери четыреста десятого номера, в который я собиралась постучать.

И постучала, не давая себе и шанса передумать.

Его звали Омар Стивенс. Человек, судя по ауре. Необычный человек, как оказалось. Он едва понимал меня, потому что я знала английский на школьном уровне, а он совсем не понимал русский. Поэтому я позвонила Еве. И она пришла, чтобы стать нашим переводчиком.

Омар понял, кто я и определенно знал Олеф. Правда, только во снах. С самого детства ему снились очень яркие сны о девушке. Чтобы запоминать ее, он учился рисовать. И сейчас у него были сотни ее портретов. Похожих и не очень, ярких и откровенных, скромных и загадочных. А еще он часто рисовал волка. Серебряную волчицу. Многого не понимал, но чувствовал, что эти многолетние сны даны ему не просто так. Также как и Олеф, он не знал, что сны могут быть реальностью. Такой реальностью. Тогда, в холле он испугался. Подумал, что бредит, а осознав, пожалел, что не догнал ее.

— Я очень сожалел. Упустил свой шанс. А потом подумал, что во что бы то ни стало отыщу ее. И дал объявление в местную газету. Я не уеду, пока не увижу ее снова.

Он хотел знать все. О нас, об Олеф. А я даже не знала, что сказать. Он человек. Для него эти сны принять было не просто. Не просто принять и то, что они реальны, а каково ему будет, если он узнает все? Кто он, кто такая Олеф? Примет ли он и это тоже? Сложные вопросы, сложные ответы. Я дала ему свой номер. Обещала, что передам Олеф его визитку и один из портретов, что он рисовал. Правда, не знаю, как это сделать сейчас, когда она меня игнорит. Но придумаю. Если надо будет, штурмом ее дом возьму.

— Тебя не обрадовала эта встреча, — заметила Ева. Да уж. Проницательности ей не занимать.

— Он человек.

— Да. И это проблема. Но не твоя проблема, Эля. Ты так стараешься всех вокруг осчастливить, что неудачи тоже на свой счет принимаешь.

— Я просто думаю, что может, стоило все оставить как есть. Ведь Олеф нравится ее жизнь.

— А тебе твоя нравится?

— Мы разные. И судьбы у нас разные. Ее половинка стоит за этой дверью.

— А твоя? За какой дверью стоит твоя?

Я не знаю. Где-то здесь или в Сибири. А может, я еще не встретила ее. Свою половинку. Хотя… это неправда. Встретила. Только счастья мне эта встреча принесла немного. Уж лучше бы не встречала совсем.

• Предыдущая
• 45/70
• Следующая