Zeitgeist - Стерлинг Брюс - Страница 23

• Предыдущая
• 23/62
• Следующая

На Зете была дешевенькая матроска, волосы были заплетены во французскую косу. Увидев ее, Старлиц замер, испытывая совершенно новое ощущение. Это было чувство колоссального могущества, способного творить чудеса. Она не очень-то походила на него: длинные руки и ноги, светлая кожа, вся в Вану. Но когда она изогнула шею, ловя ртом длинный золотистый картофельный ломтик, Старлиц убедился, что голова у нее посажена точно так же, как у него, на диво крепко, и имеет ту же форму пушечного ядра. Этого хватило для прилива гордости: за столиком восседало его изделие.

Он подошел ближе. Зета рассматривала передаваемые Хохловым купюры и складывала их двумя аккуратными стопками.

– Эта не годится, – решала она. – Эта туда-сюда... А это что за кошмар? – Она подняла за уголок поддельную купюру и скорчила гримасу. – Что за балбес ее нарисовал?

Хохлов поманил Старлица к столу.

– Не отвлекай ее, чтобы не сбилась со счета! – попросил он по-русски. – У нее настоящий талант!

Старлиц опустился в белое пластмассовое кресло. Он еще не придумал, что сказать. Раньше ему не приходилось иметь дело с людьми, наделенными такими свойствами, как у Зеты, и он пребывал в растерянности.

– Откуда у тебя столько подделок? – спросил он наконец по-русски.

– От одного литовца. Он мне заплатил за отмывание наличности на Кипре.

– Я думал, что литовцы овладели искусством подделки американских денег.

– Этот литовец – русский по происхождению.

– Тогда другое дело.

Зета дружелюбно улыбнулась Старлицу, показав по-детски неровные зубы.

– Привет, мистер!

– Хелло.

– Вы говорите по-английски?

– Говорю.

– А неправильные деньги у вас есть? Давайте мне, я умею отличать их от правильных.

– Молодец! – послушно похвалил ее Старлиц. – Полезный навык.

Хохлов усмехнулся. На нем были итальянские авиаторские очки, кремовый льняной костюмчик, щегольская соломенная шляпа. Даже его морщинистые щеки порозовели.

День был неистощим на новизну. Впервые, сидя за шатким столиком, Старлиц увидел красоту маленькой гавани Гирны, залитой солнцем и полной кокетливых яхт. В таком местечке можно было примириться со всей враждебной вселенной.

– Глазам своим не верю! – сказал вдруг Хохлов, словно уловил его мысли. – Никогда тебя не видел таким.

– Каким?

– Счастливым!

Старлиц ничего не ответил, но мысленно согласился. Именно так называлось это непрошеное чувство фантастического, преобразившего его всесилия. Неведомое ощущение, зовущееся простой человеческой радостью. Хохлов сказал правду: Старлиц был счастлив, счастлив и горд уже тем, что просто сидит рядом с родной дочерью. Он даже чувствовал, как меняет форму его лицо: на нем появилось совершенно несвойственное выражение.

Хохлов снял темные очки и улыбнулся.

– Неплохой сюрприз, верно, Леха?

– Не говори, сюрприз так сюрприз! Спасибо, Пулат Романович.

– Рассказать, как мне это удалось? – Хохлов самодовольно откинулся. – Вышла целая история – заслушаешься.

– Нет, не сейчас. Позволь, я просто ею полюбуюсь.

Хохлов подозвал официанта.

– Пусть на минутку уберет всю эту зелень, – попросил Старлиц. – Хочу угостить тебя славным турецким пивком.

Зета послушно спрятала деньги в розовый виниловый рюкзачок корейского производства с эмблемой «Большой Семерки» – семью извивающимися в танце мультяшными фигурами с вытаращенными глазами. Страны Тихоокеанского бассейна исправно снабжали поклонниц предметами поклонения.

Зета отодвинула жареную корочку.

– Я ем только белое, – сообщила она.

– Тебе нравится группа «Большая Семерка»?

Зета ретиво закивала, хлеща себя косичкой по шее.

– Первая и вторая мамаши покупают мне все их белые эмблемы.

– Никогда бы не подумал, что у тебя получится такая хорошенькая дочка, – признался по-русски Хохлов. – Настоящая американская красотка! Знаешь, кого она мне напоминает? Помнишь детскую инициативу по укреплению мира?

– Перелет Матиаса Руста?

– Нет, не того свихнутого немца, а американскую девочку-пилота.

– Ту, что потом погибла в авиационной катастрофе? Забыл, как ее звали...

– И я забыл. – Хохлов вздохнул. «Холодная война», дело прошлого. – Он пристально посмотрел на Старлица. – Их надо беречь. Присматривать за ними, пока они у нас есть...

Официант принес две бутылки «Эфес Пилснер».

– Ты не голоден? – спросил Хохлов.

– Я перекусил в отеле, но... – Старлиц заглянул в меню. – Пожалуй, креветки. И бараньи отбивные. Пахлава у вас хорошая? Несите. У нас праздник.

Хохлов с наслаждением выпил холодного пива и, указав на рюкзачок Зеты, попросил ее на своем ломаном английском отдать деньги. Она протянула ему две аккуратные пачки – настоящие и поддельные доллары, потом приступила к проверке остальных, считая про себя.

– Чудесное дитя! – сказал довольный Хохлов. – Она покорила мое сердце. Как будет по-английски «это твой отец»?

– This is your father, – сказал Старлиц.

– Девочка, – молвил Хохлов важно, указывая пальцем на Старлица. – Зенобия! This is your father.

Зета подняла глаза.

– Это мой отец?!

– Да, Леха Старлиц – твой отец.

– Это правда? – спросила она, заглядывая Старлицу в глаза.

– Правда, Зенобия, я твой папа.

Зета кинулась к нему и обняла худыми руками за шею. Старлиц неловко похлопал ее по спине. Девочка была длинная и на удивление мускулистая. Хотелось сравнить ее с саженцем, бойко идущим в рост.

– Я очень рад нашему знакомству, Зета, – выдавил Старлиц, прокашлявшись. – Продолжай помогать дяде Пулату, а то у него все деньги разлетятся.

– Хорошо. – Она послушно села. – Дайте еще, дядя Пулат.

– Некоторое время мы с тобой побудем вместе, Зета, – сказал ей Старлиц чужим голосом. – Не возражаешь? Нам надо друг к другу привыкнуть.

– А я познакомлюсь с группой?

– Обязательно!

– Со всеми?

– Со всеми. Будут тебе и автографы, и майки. Ты заткнешь за пояс победительниц радиоконкурсов.

– Класс!!! – взвизгнула Зета.

– Мне пора обратно в отель, – сказал Старлиц по-русски. – Раздавать подзатыльники, подписывать счета, подгонять их всех со сборами. Вечно какой-нибудь кризис, вечно что-то не ладится... Хотя, знаешь что? Пусть все это катится подальше!

– Согласен.

– У меня есть дела поважнее. Никогда не видел ничего подобного. Она – чудо! Существо, появившееся на свет благодаря мне!

Хохлов вежливо подал Зете новую пачку купюр.

– Девушки очень хорошо выполняют мелкую работу, – сказал он. – Пора научить ее готовить. Начнем, пожалуй, с борща.

– Иди к черту, Хохлов! Что ты в этом смыслишь? У тебя же нет детей.

– Верно, и я безутешен. – Хохлов шмыгнул носом. – Мой никчемный племянник не в счет. Но до этой минуты я ни разу не пожалел о том, что не стал отцом. Я никогда не был женат. Девушки были, конечно, и много... – Хохлов пренебрежительно пожал плечами. – Летчик сверхзвуковой авиации всегда на виду. Но подходящей женщины я так и не нашел.

– Говорят, найти подходящую женщину – редчайшая удача. Хочешь креветок? – Вопрос Старлица предназначался дочери.

– Хочу. То есть, наверное, нет. – Зета осторожно сняла с креветки панцирь, чтобы изучить цвет содержимого.

– Если честно, то я не очень-то и искал, – сознался Хохлов. – Однажды я сделал женщине предложение. Это была богатая племянница Березовского... Я ей был не пара. Она, конечно, поступила мудро. К тому же она была еврейкой.

Старлиц наблюдал, как Зета пробует на вкус белый капустный лист.

– Я не женился на ее матери, – сообщил он.

– Неужели? Почему?

– Во-первых, их было целых две. Сразу две женщины в твоей постели – это, согласись, слишком ответственно.

Хохлов недоверчиво приподнял брови.

– Ты соблазнил сразу двух, Леха? Ты?

– Я! Точнее, это была не постель, а гамак. А они были лесбиянками.

– Папа! – позвала Зета тоненьким голоском.

– Что?

– Эй, папа!

• Предыдущая
• 23/62
• Следующая