Девять месяцев до убийства - Куин (Квин) Эллери - Страница 39

И вот они смотрели друг на друга в упор. На лице убийцы уже давно не было усмешки. Только настороженность затаившегося зверя, который ощущает близкую опасность.

— Ваша ошибка состояла в том, — сказал Эллери, с полной откровенностью, — что вы посадили чересчур густой лес. Последнее анонимное послание переполнило всю чашу. Оно послужило причиной того, что я сделал ложные выводы, но, к несчастью для вас, я не остановился там, где должен был бы по вашему замыслу. Вы не знали, как я уже отметил это несколько минут назад, что Питер и Вирджиния невольно создали себе железное алиби, и это заставило меня признать неверным то решение, на которое вы наталкивали меня. И мне, естественно, пришлось обратить внимание на вас.

Ведь если Питер, — Эллери заговорил чуть побыстрее, — не говоря уже о Вирджинии, был невиновен, то должен же быть настоящий убийца, однако такой, который отвечал бы тем же самым условиям: во-первых, он должен был знать, что Вирджиния и Питер договорились встретиться 9 декабря 1966 года, а во-вторых, к нему точно так же должен был бы относиться вопрос «кому выгодно?», как и к Питеру.

Возьмем первое обстоятельство: откуда убийца мог знать о встрече в ресторане? Ответ на этот вопрос, как жемчужина, находился в конце записи в дневнике Вирджинии. Она увидела, как вы вошли в ресторан. Она испугалась, что вы, обнаружив ее с Питером, догадаетесь об их связи, и заставила Питера обратиться в бегство, ускользнуть через кухню. Все складывается просто прекрасно, правда? Ведь если Вирджиния и Питер могли вас увидеть, то и вы могли увидеть их обоих. А вы видели их, в противном случае вы не могли бы отправить десятой анонимки.

Возьмем второе обстоятельство: кому это выгодно. Вам? Конечно. И примерно так же, как и Питеру, через Вирджинию. А вы — единственная личность из всех, о ком это тоже можно сказать. Больше того, если бы что-то помешало вам установить контроль над полумиллиардом долларов через Вирджинию — например, этому стал бы мешать Питер или сама Вирджиния, вы наверняка были бы готовы к тому, чтобы убрать одного из них или обоих. Вероятно, именно это и было в конечном счете вашим намерением, так как смерть Вирджинии и Питера — при том условии что они поженились бы, сделала бы вас единственным наследником Вирджинии и, значит, всего состояния Импортуны.

Ах, какие оргии вы могли бы устраивать, какие азартные игры ждали бы вас, какие женщины и власть! Кто знал, какие вы строили планы на будущее, какой жаждали славы, вы, униженный Нино Импортуной, презираемый им и живущий исключительно благодаря его милости. А вы, наверное, хотели бы стать вторым графом Монте Кристо?

Эллери подобрал ноги, встал и сверху посмотрел на холеное лицо отца Вирджинии.

— Ну что, хотели ведь, признавайтесь?!

— Ну, во всяком случае, чего-то подобного, — ответил Уолсон Райерсон Уайт.

Эллери сидел и раздумывал.

И уже довольно давно.

Потом вскочил со своего кресла за пишущей машинкой, схватил десять неудачных страниц рукописи и разорвал в мелкие клочья.

Проделав эту операцию, он хмуро уставился на бессловесную машинку. Та насмешливо оскалилась в ответ.

Зазвонил телефон, и Эллери схватился за трубку, как утопающий за соломинку.

— Уж на меня-то ты мог бы и не рычать, — раздался в трубке обиженный голос. — Я тут старательно развлекаюсь, как ты мне и предписал…

— Папа! Неужели я грубо ответил тебе? Прости. У меня просто никак не получается повесть. Как там на Бермудах?

— Голубые небеса, синее море и песок, песок, песок — докуда простирается взор. Я уже страшно хочу домой.

— Нет уж, — решительно сказал Эллери. — Я заплатил за эту твою поездку уйму денег и теперь тоже хочу кое-что получить взамен.

Вздох, который испустил инспектор Квин, был красноречивей всяких слов.

— Всю жизнь ты тиранил меня. Ты что же думаешь, я совсем уже старая развалина?

— Ты переработал.

— Может, я верну тебе часть денег и уеду отсюда пораньше? — предложил инспектор Квин со слабой надеждой в голосе.

— Тебе было дано поручение отдохнуть — хорошо отдохнуть, расслабиться, и при этом ни о чем не думать.

— Ну хорошо, хорошо. Тут напротив моей хибарки режутся в местную игру — кидаю подкову. Пойду, может меня примут.

— Так-то лучше, пап. Позвоню тебе завтра и узнаю, кто выиграл.

Эллери положил трубку и с тихой яростью посмотрел на машинку. Новых идей так и не появилось. Он осторожно выбрался из-за стола и принялся расхаживать по комнате. Судьба снова смилостивилась над ним: зазвонил колокольчик у входной двери.

— Оставь на столике в прихожей, — крикнул Эллери. — Деньги возьми там же.

Пришелец, однако, не последовал этому указанию. Его шаги неотвратимо приближались по коридору, и вот он предстал на арене, где принимал великие творческие муки гений пера.

— А, это ты? — проворчал Эллери. — Я думал, мальчишка из гастрономического магазина.

С непреклонностью зануды — зануды, стоившего, однако, не один миллион долларов — Грант Эймз Третий, в костюме от Братьев Брук, устремился прямо к бару Эллери. Там он положил большой коричневый пакет, который держал в руках, и взял бокал и бутылку шотландского виски.

— Ничего. Я тоже принес тебе кое-какой товар, — объявил он. — Думаю, поважнее, чем твои гастрономические деликатесы.

Он уселся в кресло.

— У тебя весьма недурственный виски, Эллери!

— Рад, что он тебе нравится. Возьми с собой всю бутылку и уходи. Мне надо работать.

— Ну знаешь, как поклонник твоего таланта, я имею право на некоторые поблажки. Я просто глотаю все твои книги.

— Предварительно стянув их у зазевавшихся друзей, — проворчал Эллери.

— Не очень-то любезно с твоей стороны, — заметил Грант, наливая. — Ты еще пожалеешь, что оказал мне такой прием, когда узнаешь, с каким я пришел поручением.

— Что еще за поручение?

— Я пришел, чтобы кое-что передать тебе.

— И что же?

— Вон, конверт. Рядом с бутылкой джина.

Эллери собрался было взять конверт, но Грант остановил его жестом.

— Маэстро, я настаиваю на том, чтобы предварительно посвятить тебя в обстоятельства этого дела.

Во второй раз звякнул колокольчик у входной двери. На сей раз действительно принесли сандвичи. Эллери вышел в коридор и вернулся, жуя.

— Почему ты, собственно, не работаешь, Грант? Подыскал бы себе местечко на холодильных фабриках отца. Или, например, поезжай убирать овес. Да чем угодно займись, только отстань от меня, ради бога. Мне надо работать— ты даже не представляешь, как. Просто позарез.

— Не отклоняйся от темы нашего разговора, — строго сказал Грант Третий. — Это у тебя что, не кошерные ли огурчики? Я просто без ума от кошерных огурчиков.

Эллери предложил ему огурец и в изнеможении упал в кресло.

— Ну хорошо, черт подери. Давай, выкладывай, что там у тебя. Во что ты там должен меня посвятить?

— В обстоятельства дела. Вчера пополудни у нас был пикничок в Вестчестере.

— Пикничок… — завистливо повторил Эллери.

— Мы поехали искупаться. Немножко поиграли в теннис. И все такое прочее. Народу там было немного.

— Большинство людей имеет отвратительную привычку работать в будние дни.

— Если ты надеешься устыдить меня такими глупыми замечаниями, то тебе не удастся, — парировал плейбой. — Тем более, что я оказываю тебе любезность. Я самым таинственным образом получил этот конверт и вот привез его тебе, как мне и было поручено.

— Поручено кем?

— Понятия не имею. Когда я вернулся с пляжа, он лежал на сиденье в моем «ягуаре». Кто-то написал на конверте: «Прошу передать Эллери Квину». Думаю, этот кто-то испытывает к тебе такое почтение, что просто не решается лично предстать пред твои очи. К тому же ему известно о нашей бессмертной дружбе.