Криптономикон, часть 2 - Стивенсон Нил Таун - Страница 51

• Предыдущая
• 51/132
• Следующая

Колея выводит его прямо к белой мишени для японских летчиков. Видно, что дому постарались придать максимально жилой вид. Мебель, все такое. Стены исчерчены следами от пуль. Даже манекен на балконе поставили: в розовом шелковом халате, авиационных очках и с трубкой во рту. Манекен смотрит в бинокль на залив. Уж на что Шафто не склонен хвалить армию, но при виде такой остроумной шутки его разбирает смех. Классный образчик военного юмора. Вряд ли это сойдет им с рук. У дома двое фотокорреспондентов, снимают.

Шафто встает посреди автомобильной стоянки перед самым домом и показывает манекену кукиш. Эй, засранец, это тебе от морпехов с Кваджалейна!.. Черт, прямо на душе легче.

Манекен поворачивается и наводит бинокль на Бобби Шафто. Тот застывает, как под взглядом василиска. Внизу начинает завывать сирена.

Бинокль отрывается от авиационных очков. Из трубки выплывает облачко дыма. Генерал саркастически берет под козырек. Шафто, очнувшись, убирает кукиш, но продолжает стоять как пень.

Генерал поднимает руку и вынимает изо рта трубку.

— Маганданг габи.

— Вы хотели сказать «маганданг умага», — говорит Шафто. — «Габи» означает ночь, а «умага» — утро.

Уже можно разобрать гул самолетных моторов. Фотографы решают не искушать судьбу и прячутся в дом.

— Если между Манилой и Лингаеном свернуть вправо на Тарлакской развилке и ехать через плантацию сахарного тростника, какая будет первая деревня в сторону Урданете?

— Сложный вопрос, — говорит Шафто. — К северу от Тарлака нет плантаций сахарного тростника, только рисовые поля.

— М-м, отлично, — ворчливо отвечает Генерал.

Зенитки поднимают фантастический грохот: впечатление, что весь северный берег Новой Гвинеи кувалдами вколачивают в океан. Генерал не обращает внимания. Если бы он притворялся, будто не обращает внимания, он хотя бы взглянул на летящие «зеро», чтобы бросить притворство, когда станет слишком опасно. Но он не смотрит. Шафто тоже заставляет себя не смотреть. Генерал задает ему длинный вопрос на испанском. У него звучный, очень красивый голос, как будто он в Нью-Йоркской или Голливудской студии, наговаривает новостной ролик о собственном величии.

— Если вы хотите узнать, hablo ли я Espacol, — говорит Шафто, — то ответ — un poquito.[17]

Генерал раздраженно прикладывает ладонь к уху. Ничего не слышно, потому что два «зеро» мчатся к ним на скорости триста с лишним миль в час, уничтожая тонны биомассы плотной полосой 12,7-миллиметровых пуль. Генерал пристально смотрит на Шафто, пока пули дорожкой ложатся на стоянку, забрызгивая тому грязью штанины. Уткнувшись в дом, дорожка вертикально взбирается по стене, отбивает кусок перил в футе от генеральской руки, разносит часть мебели в доме, взбирается на крышу и пропадает.

Теперь, когда самолеты пролетели, Шафто может взглянуть на них без риска показаться Генералу пугливой барышней. «Фрикадельки» на крыльях становятся шире и ярче; самолеты круто — круче, чем американские, — заходят на новый вираж.

— Я сказал… — начинает Генерал, но тут воздух наполняется странным свистом и ревом. Одно из окон вылетает. Из дома доносится глухой удар и звон бьющейся посуды. Генерал впервые снисходит до того, чтобы уделить внимание идущему вокруг бою.

— Разогрей мой джип, Шафто, — говорит он. — Мне надо разобраться с зенитчиками.

Он поворачивается, и Шафто видит спину розового шелкового халата. Там вышита исполинская ящерица в позе геральдического льва.

Генерал резко оборачивается.

— Это ты кричал, Шафто?

— Никак нет, сэр!

— Я отчетливо слышал твой крик. — Макартур снова поворачивается спиной (теперь Шафто видит, что ящерица — на самом деле какой-то китайский дракон) и уходит в дом, раздраженно бурча себе под нос.

Шафто идет к джипу и заводит мотор.

Генерал выходит из дома с неразорвавшимся зенитным снарядом в руках и направляется к машине. Розовый шелковый халат пузырится на ветру.

«Зеро» возвращаются и снова обстреливают стоянку с бреющего полета. Шафто кажется, что его внутренности размягчились и готовы выплеснуться наружу. Он закрывает глаза, стискивает зубы и сжимает задний проход. Генерал усаживается на место рядом с водительским.

— Вниз, — говорит он. — На звук зениток.

Не успев толком отъехать, они натыкаются на два джипа, в которых ехало начальство.

Машины пусты, дверцы распахнуты, моторы работают. Генерал протягивает руку и жмет на клаксон.

Из джунглей, словно некое экзотическое туземное племя, вылезают полковники и бригадные генералы, сжимая амулеты-портфели. Они отдают честь. Генерал, словно не замечая, тычет в них чубуком трубки.

— Уберите машины с дороги, — напевно приказывает он. — Это — дорога. Стоянка — там.

«Зеро» возвращаются на третий заход.

Теперь Шафто понимает то, что Генерал, вероятно, видел с самого начала: летчики далеко не асы. Война идет давно, всех асов давно сбили. Соответственно они прокладывают траекторию не в точности над дорогой: дорожка пуль срезает ее наискось. Тем не менее пуля попадает в мотор одного из джипов; оттуда бьют масло и пар.

— Ну же, столкните его с дороги! — кричит Генерал. Шафто машинально начинает вылезать из джипа, но Генерал тянет его обратно со словами: — Сиди! Ты ведешь машину!

Размахивая трубкой, как дирижерской палочкой, Генерал заставляет офицеров выйти на дорогу, и они начинают толкать к обочине подбитый джип. Шафто неосторожно вдыхает через нос и чувствует сильный запах дрисни — кто-то из офицеров наложил в штаны. Шафто озабочен, как бы с ним не приключилось того же самого; хорошо, что он не вышел толкать машину, а то бы небось тоже обделался. «Зеро» пытаются сделать очередной заход, но в небе уже появилась помеха — американские истребители.

Шафто проезжает в просвет между деревом и оставшимся джипом и дает по газам. Генерал некоторое время в задумчивости напевает себе под нос, потом спрашивает:

— Как зовут твою жену?

— Горе.

— Что?!

— Я хотел сказать, Глория.

— А. Хорошо. Хорошее филиппинское имя. Филиппинки — самые красивые женщины в мире, не правда ли?

Бывалый путешественник Бобби Шафто хмурит брови и начинает систематически перебирать воспоминания. Потом соображает, что Генерала, вероятно, не интересует его просвещенное мнение.

Ну конечно, у Макартура жена — американка, тут надо не оплошать.

— Думаю, женщина, которую любишь, всегда самая прекрасная, сэр, — говорит наконец Шафто.

Легкая досада пробегает по лицу Генерала.

— Конечно, но…

— Но ежели оно вам до лампочки, то филиппинки самые красивые, сэр!

Генерал кивает.

— Теперь твой сын. Его как зовут?

Шафто сглатывает комок и лихорадочно соображает. Он не знает, есть ли у него ребенок — это было придумано для вящей убедительности, — но даже если есть, это с той же вероятностью может быть девочка. Однако если это сын, Шафто уже знает, как его должны звать.

— Его зовут… ну, сэр, его зовут… уж не взыщите… но его зовут Дуглас.

Генерал довольно ухмыляется и смеется, для выразительности похлопывая по неразорвавшемуся снаряду. Шафто втягивает голову в плечи.

Когда они доезжают до лётного поля, наверху идет полноценный воздушный бой. Место как вымерло — все, кроме них, прячутся за мешками с песком. Генерал заставляет Шафто несколько раз проехать взад и вперед по полю, останавливаясь у каждого орудийного окопа, чтобы заглянуть внутрь.

— Вот он, голубчик! — говорит наконец Генерал, указывая тросточкой на зенитную установку в противоположном конце полосы. — Только что высунулся, болтает в телефон.

Шафто гонит по полосе. Горящий «зеро» примерно на половине скорости звука рушится в нескольких сотнях метров впереди и разлетается ревущим облаком запчастей, которые подпрыгивают и катятся в общем направлении джипа. Шафто тормозит. Генерал на него орет.

Понимая, что от невидимой опасности не увернуться, Шафто разворачивает машину навстречу шторму. Бобби такое уже видал и знает, что первым будет блок двигателя, докрасна раскаленный могильник первоклассной мицубисиевской стали.

• Предыдущая
• 51/132
• Следующая