Огненный Зверь (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 73

• Предыдущая
• 73/109
• Следующая

  На пару мгновений он сбросил маску, и из его голоса исчезло спокойствие.

  - Я, как идиот, все выходные переживал за тебя. Думал, что обидел, что тебе плохо оттого, что я не сдержал обещание, думал, как все исправить. А ты не долго обижалась, не так ли? Быстро нашла себе замену, - мне нечего было на это сказать, каждое его слово было верно. - Когда?

  Я, не понимая, уставилась на него.

  - Что - когда?

  - Когда ты бросилась искать себе утешение? В тот же день? В субботу? Или может, все-таки погрустила пару дней?

  Мое лицо горело.

  - В тот же день, - прошептала я.

  - А я еще, как дурак, извинялся, - пробормотал он, а потом на его лицо снова вернулась маска. - Мне пора в Ясли, меня ждут.

  Я молчала, направив все силы на то, чтобы не разреветься прямо на стоянке.

  Кирилл бросил на меня один долгий пронзительный взгляд и сел в машину. Я так и стояла, не шевелясь и не делая больше попыток его остановить. Он завел автомобиль и уехал, даже не прогревая двигатель.

  "Довольна? Я же говорил, только хуже будет".

  Куда уж хуже? Я не ответила. Что тут было сказать? Если бы я вовремя слушала Зверя, у меня вообще бы не было проблем...

  На негнущихся ногах я вернулась в офис. Здесь уже никого не было, кроме Леночки.

  - О Господи! - вскрикнула она, увидев меня. - Изольда! На тебе лица нет! Что случилось?

  Я опустилась в кресло, закрыв лицо руками.

  - Дай воды, пожалуйста.

  - Сейчас! - я не поднимала головы, слышала лишь, как застучали каблучки. - Вот, держи, - она сунула мне в руку прохладный стакан.

  - Спасибо, - пробормотала я.

  Леночка села в соседнее кресло, участливо положила руку мне на плечо.

  - Милая, ну что случилось? Кто-то умер?

  Что ж, наверное, вид у меня был соответствующий, раз она могла так подумать.

  - Я.

  - Чего? Не говори глупости.

  А у меня действительно было чувство, что я умерла. В сердце было так пусто, уже даже не больно, просто пусто, ощущение беспомощности и безвозвратности. Я сама вырыла себе могилу, собственными руками.

  Я просидела неподвижно минут десять.

  - Тебе лучше? - заботливо спросила Леночка.

  Лучше? Мне? Навряд ли.

  Но Леночке я кивнула:

  - Я в порядке.

  - Это из-за Кирилла? - не отставала та. - Вы поссорились? Я видела, как ты побежала за ним.

  - Поссорились, - эхом повторила я. - Если бы.

  Ссора - это всего лишь ссора, ссора всегда подразумевает примирение.

  - Я не понимаю, - между бровей девушки пролегла морщинка. - Что случилось?

  - Все хорошо, - пробормотала я, возвращая Леночке стакан. - Правда, все хорошо.

  Я встала и побрела к кабинету Золотаревского.

  - Старик, наверное, меня уже искал?

  Леночка вскинул брови, в отличие от остальных, я никогда не называла Владимира Петровича стариком.

  - Нет, - она пожала тонким плечиком. - Закрылся у себя сразу после собрания и не выходил.

  Что ж, это не было удивительным. Конечно же, он все знал заранее.

  Я легко постучала в дверь кабинета и, не дожидаясь ответа, вошла.

  Золотаревский сидел за столом, подперев рукой подборок, и смотрел на меня. Перед ним не было никаких бумаг, как обычно, столешница абсолютно пуста. Похоже, он вот так сидел и ждал меня все это время.

  У меня в горле встал ком.

  - Проходи, - пригласил старик.

  Я прикрыла за собой дверь и прошла к креслу, села, как школьница в кабинете директора, сложив руки на коленях. Молчала.

  - А ведь я предупреждал, - когда молчание затянулось, сказал Золотаревский. - Мало того, показал наглядно. Но нет, все по-своему.

  - Вы правы, - я опустила голову, - мне нет прощения.

  - А вот это чушь! - его голос стал строгим. - Прощение есть всем и всегда. Только слабаки не умеют прощать и держат в себе злобу. Кир очень великодушный человек, он поймет и простит.

  Я вымученно улыбнулась, вот на этот раз я словам старика не верила. Я не заслуживала прощения.

  - Что ж, - снова заговорил он, не дождавшись от меня никакой реакции. - Давай займемся делом и обсудим, что тебе нужно для подготовки.

  Я подняла голову.

  - Вы шутите? После всего этого вы хотите отправить меня в Ясли к Кириллу? Да он меня и на порог не пустит.

  - Ты не права, - не согласился Владимир Петрович. - Кир все сделает для детишек. А ты можешь быть им полезна.

  - От меня одни беды.

  - Значит, пора это исправлять.

  - Мне, наверное, стоит уехать, - сказала я, эти слова дались нелегко, я не хотела никуда уезжать. Но я вспомнила ледяной взгляд Кирилла и снова внутренне сжалась. - Ему будет легче, если меня не будет рядом.

  Золотаревский смерил меня взглядом с ног до головы, а потом сказал:

  - Всегда проще уйти, чем остаться и посмотреть своим страхам в лицо.

  Я дернула плечом.

  - Значит, я слабачка.

  - А если я попрошу тебя остаться?

  - Зачем? - я скривилась. - Снова ваши видения?

  Старик поджал губы, будто думая, говорить или нет.

  - И они в том числе, - наконец, признался он. - Как бы то ни было, я прошу тебя остаться. Ты можешь мне сделать такое одолжение? Хотя бы на месяц. Если ты захочешь уехать по прошествии этого месяца, ты уедешь, и я не буду тебя держать. Идет?

  Я обдумала этот вариант. Что ж, он был не плох. Как раз этот месяц я и посвящу самообразованию, а, значит, мне не придется, надоедать Кириллу в Яслях своим присутствием. А Владимиру Петровичу я была слишком многим обязана, чтобы просто так встать и уйти, когда он просит этого не делать.

  - Хорошо, - согласилась я. - Но если я захочу уйти через месяц, вы меня отпустите.

  - Обещаю, - кивнул Золотаревский и протянул мне руку через стол.

  Я удивилась этому жесту, но руку пожала.

  Когда падаешь в бездну, бесполезно выставлять вперед руки, пытаясь смягчить падение, что бы ты ни сделал, это только продлит агонию.

  Моя жизнь стала убогой, лишенной красок и эмоций. Было время, когда я страдала от своей любви к Кириллу, было - когда пыталась душить в себе эти чувства. Теперь у меня не было ничего: ни любви, ни тоски, ни ненависти. Была пустота, пустота в сердце и в мыслях. Я потеряла цель, направление, а все мое существование лишилось смысла.

  Это было так, словно я шла по темному лабиринту, освещая себе путь, а потом в моем фонарике кончились батарейки, и я осталась в кромешной тьме. И в этой темноте я была совершенно одна, со мной рядом не было никого, но страшнее оказалось другое - я ни в ком не нуждалась.

  Еще на уроках обществознания в школе нас учат, что человек - существо биосоциальное, не способное жить без общения и нуждающееся в нем. Я же больше не чувствовала, что подхожу под это определение человека. Я была одна, не стремясь ни к кому и ни к чему.

  Это мое состояние было необычно даже для меня самой. Я всегда была нелюдима, сторонилась шумных компаний, предпочитая проводить вечера дома с книгой, а не с друзьями. Но даже за книгами под теплым одеялом я о чем-то мечтала, надеялась на перемены в своей унылой серой жизни, чего-то ждала, пусть даже нелепого принца на белом коне, но все же ждала.

  Наверное, это странно и неправильно, только в двадцать шесть лет обнаружить, что принцев не бывает, а сказки наяву не случаются. Кирилл был моим принцем, моим персональным чудом. Но, как и положено, настало утро, и сказочный туман рассеялся. А я осталась одна.

  Я долго и часто думала о своем поведении, когда я побежала за Кириллом, пытаясь перед ним извиниться, что-то объяснить. Это было так нелепо и глупо, что я совершенно не понимала, как в тот момент это казалось мне таким правильным и единственно верным поступком.

  Никогда в жизни я не бегала ни за кем, никогда не произносила слов: "умоляю, прости меня". Никогда и никем в своей жизни я так не дорожила, как им...

• Предыдущая
• 73/109
• Следующая