Грехи юности - Стоун Джин - Страница 55

• Предыдущая
• 55/104
• Следующая

Джесс осторожно тронула ее за руку.

— Кто это, Пи Джей?

Пи Джей вздрогнула.

— Да так, парень один из магазина металлоизделий, местный…

Внезапно шум толпы вернулся с новой, удесятеренной силой, и ей стало тошно.

— Пошли отсюда, Джесс, — быстро проговорила она. — Выпьем содовой.

Они вышли из лавчонки. Со всех сторон раздавался колокольный звон. Какой-то зазывала кричал в бычий рог:

— Спешите, спешите! Не упустите свою удачу! Выиграйте вашей крошке гигантского мишку!

Пи Джей с трудом сдержала слезы. Вот и все… В самом деле, кто он ей? Да никто, просто продавец из магазина металлоизделий, местный парнишка…

На следующее утро, лежа в постели, Пи Джей пыталась преодолеть уныние. Опять ее бросили, а она думала, что Питер любит ее. Впрочем, какое там любит, увлекся лишь на время, это не любовь, просто позволил ей вскружить себе голову, даже не удосужился узнать ее поближе, понять. О Господи!

Ведь единственное, что она хотела от мужчины, это чтобы он любил ее. Пи Джей, обхватив подушку обеими руками, зарылась в нее лицом. Есть только один человек в мире, который по-настоящему любит ее, только один, с которым она может поговорить по душам. Встав с постели, Пи Джей спустилась вниз и позвонила отцу.

— Рекламное агентство Беркшира, — послышался мужской голос.

Пи Джей улыбнулась, она узнала Смитти. Он был правой рукой отца, человеком, преданным ему до мозга костей, который никогда не жаловался, если ему приходилось работать по субботам.

— Привет, Смитти, — сказала она. — Это Пи Джей.

— Привет, Пи Джей, — ответил он. — Ну, как дела в институте? Скоро вернешься домой из большого города?

Пи Джей с трудом сглотнула. Ей ужасно не хотелось лгать Смитти, но делать нечего, придется.

— Скоро, Смитти, скоро, — ответила она. — Папа в конторе?

— Конечно! Сейчас позову.

Послышался стук — Смитти положил трубку на стол. В рекламном агентстве Беркшира пока не установили параллельных телефонов. Пи Джей представила себе контору отца и улыбнулась. Когда она была еще маленькой девочкой, по субботам в утренние часы она частенько приходила сюда.

Сначала она просто играла с конвертами, потом, когда стала постарше, пыталась помогать отцу, сортировала бумаги, раскладывала их по конвертам. Ей нравилась царящая в помещении какая-то уютная атмосфера: на старых дубовых столах груды бумаг, в пепельницах вечно полно окурков, металлические мусорные корзинки, если их неосторожно задеть, клацают по полу, огромный вентилятор под потолком летом неустанно работает, охлаждая воздух, а зимой нагоняет в комнату тепло. Однажды Пи Джей случайно увидела на столе у Смитти календарь с полуобнаженными женщинами. Отец, заметив это, быстро сунул календарь в ящик стола. «Молоденьким девушкам смотреть на такое возбраняется», — проговорил он, и щеки его покрылись стыдливым румянцем.

В трубке послышались шаги — это отец шел к телефону. Через секунду раздалось его приветливое:

— Привет, малышка!

Услышав его голос, Пи Джей сразу же почувствовала себя лучше.

— Привет, пап. Как я рада, что ты уже на работе! Боялась, что звоню слишком рано.

— Да что ты, какое там рано! — удивился отец. — Ну как ты? Как себя чувствуешь?

— Отлично, пап. Но мне ужасно хочется тебя видеть.

Кажется, уже сто лет прошло с тех пор, как вы с мамой ко мне приезжали.

— Это верно, крошка, — согласился отец, и Пи Джей почувствовала, что он колеблется.

— Ты сможешь приехать еще? Я очень хочу тебя видеть.

— Малышка, — сказал он, и Пи Джей показалось, что он тщательно подбирает слова, — ты ведь знаешь, мама еще очень сердится на тебя.

— Оттого, что я не согласилась, чтобы она звонила родителям Фрэнка, да?

— Она не хочет с тобой встречаться до тех пор, пока все не завершится.

— Ну папочка! — всхлипнула Пи Джей. — Что же мне делать? Мне так нужно с тобой увидеться! Я здесь просто с ума схожу!

Она посмотрела на стул, на котором сидел отец, когда привез ее сюда. Попыталась представить себе отца, испытать то чувство покоя, которое всегда испытывала в его присутствии.

— Знаешь что, малыш, — проговорил он наконец, — давай встретимся где-нибудь на полпути и пообедаем вместе, а маме ничего не скажем. Я поговорю с вашим сторожем… Как, кстати, его зовут?

— Поп. Поп Хайнс.

— Ага… Так вот, может, он разрешит тебе взять машину, чтобы подъехать ко мне. Как тебе такой план? А я бы угостил свою девочку чем-нибудь вкусненьким.

— Ой, папочка! Это было бы замечательно!

— Я собирался в четверг на будущей неделе поехать по делам в Кивание. Что, если я вместо этого встречусь с тобой? Скажем, в таверне, которую проезжаешь по дороге в ваш пансионат? Ты знаешь, где это?

— Ну конечно, папа.

— Вот и отлично. Тогда в шесть часов. А мистеру Хайнсу я позвоню попозже.

— Ой, папочка, спасибо тебе. Буду ждать с нетерпением.

Она повесила трубку, радуясь тому, что есть один человек в мире, на которого она всегда может положиться.

— Спасибо тебе, папочка, — проговорила она вслух.

Поп разрешил Пи Джей взять фургончик.

— Мне нравится делать вам, девочкам, приятное, — сказал он при этом.

Пи Джей выехала за ворота и направилась на север.

Уже стоял октябрь, и листья из зеленых превратились в ярко-желтые, красные, оранжевые. Воздух дышал ароматами золотой осени. Пи Джей осторожно вела машину и чувствовала себя спокойной, почти счастливой. Ей не терпелось увидеть отца.

Ехала она около часа и наконец добралась. Таверна располагалась в доме викторианской эпохи, стоявшем поодаль от дороги. Вывеска гласила, что здесь отменно кормят и неплохо поят. Пи Джей поставила машину на стоянку. Отец ждал ее у входной двери.

— Папа! — радостно воскликнула она и, выскочив из машины, бросилась ему на шею, ощутив знакомое теплое объятие.

— Ну-ну, малышка. Пойдем в зал.

Внутри царил полумрак. Низкие потолки создавали атмосферу старинного английского кабачка. Гарольд Дэвис заказал себе виски с содовой, а для Пи Джей — кока-колу.

Каждый пил свой напиток, ели суп, салат и неторопливо разговаривали. Отец рассказал Пи Джей домашние новости: Джуниор учится неважно, сам он весь в работе, мама по-прежнему возглавляет благотворительное общество при церкви по распродаже случайных вещей. Официантка принесла горячее, после чего Пи Джей настроилась на серьезный разговор.

— Папочка, скажи, что мне сделать, чтобы вам с мамой было легче?

Отец аккуратно отрезал кусочек мяса.

— Обо мне не беспокойся, малышка, а вот мама страдает.

— Но ведь я тоже переживаю, папа. Неужели ей на это наплевать?

— Ну что ты, Пи Джей, конечно, нет. Дело не в этом. — Оторвав наконец взгляд от тарелки, он посмотрел дочери в глаза. — Я должен кое-что рассказать тебе, малышка, о маме.

Она всегда была слишком строга к тебе потому, что любит тебя, хочет, чтобы ты была счастлива и прожила спокойную жизнь.

— Но, папа, ты же знаешь, мы с мамой совершенно разные. Я хочу от жизни большего. Чтобы в сорок четыре года заниматься чаепитием да игрой в бридж! Да ни за что!

Это не по мне.

Гарольд Дэвис не сводил глаз с дочери. Пи Джей никогда не видела его таким серьезным.

— Пи Джей, я хочу рассказать тебе о маме то, чего ты не знаешь.

— Она ненавидит меня, ты это хочешь сказать? — Отец нахмурился, и Пи Джей тут же пожалела о своих словах. — Извини, папа. Я не хотела тебя обидеть. Что же это?

Положив вилку на тарелку, отец облокотился на край стола.

— Обещай мне, Пи Джей, что никто никогда не узнает сказанного мной о маме, обещай.

Пи Джей выпрямилась.

— Ты меня пугаешь.

— То, что ты сейчас услышишь, будет для тебя полнейшей неожиданностью. И ты должна торжественно поклясться, что никогда, ни при каких обстоятельствах не выдашь меня маме.

— Обещаю, папа.

Пи Джей положила руки на колени. Аппетита как не бывало.

Отец глубоко вздохнул, на его лице еще глубже обозначились морщины.

• Предыдущая
• 55/104
• Следующая