Слово авторитета - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 48

• Предыдущая
• 48/121
• Следующая

– Понял, буду ждать.

Маркелов готов был услышать мощную брань в свой адрес по случаю опоздания, но, к его удивлению, Федосеев даже не взглянул на него, как если бы Захара не было совсем. Не менее странно повели себя и другие. Егор отказался от протянутой руки, а Ворона, не скрывая своего злорадства, неприязненно скривил губы и отвернулся.

«Ну и хрен с вами, – подумал Захар, – мне с вами долго не работать».

Внутри от их показного хамства покоробило, как будто кто-то очень нехороший царапнул по душе ржавым гвоздем. Маркелов снял костюм и аккуратно повесил его на вешалку. Оделся в камуфляжную форму. Она была на размер больше, еще неделю назад он хотел заменить ее, теперь как будто бы и ни к чему.

Неожиданно дверь распахнулась и в комнату, криво ухмыляясь, вошли Гарик с Кузей. Несколькими секундами позже в комнату прошел Ворона и, остановившись у порога, зловеще прикрыл за собой дверь.

Захар медленно развернулся к вошедшим. Неприятное предчувствие холодом пробежало по телу. Назревал конфликт, во всяком случае, Маркелов никогда не видел Гарика таким рассерженным.

Огромный, словно медведь, он склонился над Захаром неподъемной глыбой и проговорил, сцеживая слова через стиснутые зубы:

– Выбирай, сука, что с тобой делать: сразу тебя убить или, может быть, по частям резать?!

Сказал, будто бы в лицо плюнул. Захар распрямился.

Внутри закипел адреналин, мгновенно распространившись по всему телу. В конечностях он ощутил легкое покалывание. Так бывает всегда, когда точка кипения превышает допустимые пределы.

Маркелов почувствовал, как напряжением свело мышцы лица. Надо было что-то отвечать.

– Что ты этим хочешь сказать? – наконец выдавил из себя Захар. Пальцы помимо его воли сжались в кулаки. Во всяком случае, нужно успеть ударить первым.

– Ты мне, сучара, сразу не понравился, – констатировал, возбужденно напирая, Гарик, – едва твою рожу увидел, так тут же понял – чужак! Тебя каким ветром сюда занесло, может, расскажешь?

Захар не отступал – продолжал стоять на месте. Важно не дать слабину, вот тогда точно затопчут.

– Ты мне хочешь какую-то предъяву сделать? Тогда говори, о чем базар!

– Этот сучонок еще спрашивает, – чуть обернулся Гарик, Кузя отвечал ему злой, но понимающей улыбкой. – Может быть, ты тогда мне скажешь, какое отношение покойный Павел имел к Карасю?

Маркелов разжал правую кисть. Достаточно всего лишь одного тычка указательным пальцем под дых, чтобы Гарик почувствовал себя рыбой, выброшенной на берег.

– Может быть, это ты мне сам расскажешь… сучонок.

Гарик невесело улыбнулся.

– А он еще и острит. Где тебя убить: здесь или, может быть, на кладбище вывезти? На одну безымянную могилу станет больше.

Сзади подошел Егор, неслышно так, очень по-хищному, как крыса, нацелившаяся на добычу. Он слегка толкнул плечом Захара и сказал:

– А разве не по твоей милости жена Пашки Андреева пенсии не получит? Разве не ты сказал ментам, что это он навел Карася на «стволы»? А ведь у него трое малолетних пацанов осталось.

Захар опешил:

– Вы что, это серьезно говорите?

– А ты думал, мы тут комедию, что ли, с тобой ломаем? – ткнул обеими руками в грудь Захару Гарик.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – вспылил Захар, оттолкнув его руки. – С какой стати мне говорить о нем ментам?

– Кому как не тебе? – наседал Гарик. – Он был наш дружбан, мы его знали несколько лет, а для тебя он никто. И когда менты сюда приперлись, ты и шепнул им, что он каким-то боком с Карасем связан!

– Мне эти твои распасовки до фени, я их не собираюсь крыть. А к красноперым я в жизни не попрусь, у меня с ними особый счет.

– А ты докажи! – сграбастал в кулак куртку Захара Гарик.

– На хрена мне доказывать то, чего я не делал, – рывком сорвал захват Маркелов.

Ворона сделал несколько шагов и проговорил, не скрывая агрессии:

– Гарик, ну ты, право, сущий джентльмен. С твоими манерами не в разборках участвовать, а в парламенте заседать. Пару раз по зубам – это не мордобой, а обыкновенная профилактика.

Маркелов напрягся. В правом кармане у него лежал перочинный нож. Лезвие крохотное, удобное для того, чтобы нарезать колбасу, но вполне годится, чтобы выиграть несколько важных секунд.

Неожиданно дверь широко распахнулась. В дверях стоял рассерженный Федосеев.

– Ну, чего вы тут раздухарились? Марш на место! Вам неприятностей, что ли, не хватает? – и, строго посмотрев на Гарика, добавил: – Ты волчару-то из себя не строй, не на того напал, чтобы глазками сверлить! А ну марш на свои места, пока не выпер вас всех к ядреной матери!

Гарик, отвернувшись, вышел первым, за ним, бросая сердитые взгляды в сторону Маркелова, последовали остальные.

– Ну что тут у вас произошло? – спросил участливо Федосеев.

– Батя, я даже сам не очень понял, о чем базар был, – взволнованно заговорил Маркелов. – Они говорят, будто я легавых на покойного Павла навел.

– Это как? – не понял Федосеев.

– А вот так, батя, будто бы я нашептал ментам, что покойный Паша навел Карася на «стволы».

– Ладно, – махнул рукой Иван Степанович. – Слушай ты их больше, – и, повернувшись в двери, добавил: – Работай, как прежде, и ни о чем не думай, а с ними я сейчас переговорю. Будут знать, как не по делу языками чесать. За такое дело можно по всей строгости спросить. Сам-то ты что об этом думаешь?

– Пусть живут, – отмахнулся Захар, – только чтобы в следующий раз такого базара не возникло. А то ведь я парень впечатлительный, могу и обидеться.

– Передам.

– Батя, – заставил Маркелов обернуться Федосеева у самого порога. – Спасибо, что выручил, а то не знаю, чем могло бы закончиться.

– Ладно, – невесело отмахнулся Иван Степанович, – сочтемся как-нибудь.

Половцев посмотрел на часы. До обговоренного времени оставалось две минуты.

– В общем, так, – посмотрел он на примолкших собровцев. – Все как обычно. Первым идешь ты, Иван, – ткнул он пальцем в парня весом не менее ста двадцати килограммов. – Вы вваливаетесь следом, – посмотрел он на сидящих рядом двух долговязых парней. – И чтобы без всяких этих ковбойских штучек. Чем меньше пальбы, тем лучше. Малейшее сопротивление гасить на корню. Не мне вас учить, как это делается – прикладом под дых и «браслеты» на руки. Если окажется сильно непонятливым, можно смазать по роже. – Евгений вытащил из кармана фотографию и показал ее всем: – Вот это наш сотрудник, прошу его не спутать… Итак… – Половцев посмотрел на часы.

Неожиданно калитка распахнулась, и из нее вышел Маркелов. Он постоял немного у ворот, пригладил волосы (условный знак, что все в порядке) и двинулся к своей машине. Зачем-то снял ее с сигнализации, заглянул в салон, чего-то выискивая, и, не обнаружив, хлопнул дверцей.

– Отбой! – сорвал Половцев маску с лица. – Сегодня не наш день.

Полковник Крылов недолюбливал доктора Лукина, однако свое отношение к нему не показывал даже взглядом. Несмотря на многочисленные «закидоны», тот был отличный специалист, каких, быть может, по всей Москве наберется всего лишь малая горсточка.

Впрочем, психолог, наверное, и не может быть другим. Легкая паранойя в их среде всегда в порядке вещей.

Доктор Лукин считал себя абсолютно гражданским человеком, хоть и носил погоны, а потому не обременял себя такими условностями, как прогибание в присутствии начальства. И вообще, он, похоже, не делал никакой разницы между больными и коллегами.

Вошел он, как всегда, без стука, в тот самый момент, когда его не особенно-то и ждали. Наивно было бы полагать, что доктора можно было выпроводить из кабинета, сославшись на неотложные дела.

Разумеется, здоровался он тоже нечасто. И вообще, к приветствию доктор Лукин относился как к чему-то совершенно необязательному, как к некоему отжившему ритуалу, которому самое место на свалке прочих ненужных условностей.

• Предыдущая
• 48/121
• Следующая