Клетка из костей - Карвер Таня - Страница 7

• Предыдущая
• 7/78
• Следующая

— Шеф?

Фил сконфуженно заморгал, словно выйдя из транса. Голос Микки вернул его к реальности.

— Думаю, тебе будет интересно.

Один из полицейских светил фонариком в угол. Фил с Микки подошли поближе. За букетом увядших цветов был спрятан целый набор садовых инструментов: лопатка, вилы, серп и нож.

— О господи… — только и смог вымолвить Фил.

Микки пригляделся к инструментам.

— Наточенные?

Потемневшие, обшарпанные черенки, но лезвия оказались острыми как бритва. Серебристая гладь металла отражала свет фонарика, шарящего по углам.

— Отдайте на экспертизу, — распорядился Фил. — Я почему-то уверен, что коричневые пятна — это кровь.

— Думаешь, это был не первый его пленник? — спросил Микки.

— Судя по всему. — Фил отвернулся, чтобы не видеть инструменты, цветы и клетку. — Так вот. План. Нужно разработать план действий.

И все равно он чувствовал присутствие клетки. Она словно бы буравила его немигающим взглядом, от которого чесалось между лопаток. Вот только найти точное место и утолить зуд он не мог.

— Пташки уже здесь? — спросил Фил.

— Наверное.

— Тогда идем.

Он в последний раз взглянул на клетку в расчете увидеть ее без мистического флёра. В конце концов, она служила ужасной, омерзительной тюрьмой для ребенка. На полу, в самом углу, стояло ведро, от которого расходились волны вони: должно быть, туда мальчик справлял нужду. Рядом — две пластмассовые миски, грязные, в трещинах. Из одной, с комками какой-то дряни по краю, торчали кости — поменьше тех, из которых соорудили клетку. Еда. Во второй была вода, явно несвежая.

Фил пожалел, что рядом нет его напарницы, психолога Марины Эспозито. Они вместе раскрыли несколько дел, и вскоре их профессиональные отношения переросли в личные, но сейчас она была нужна ему в ином качестве. Она могла бы помочь им найти преступника. Заручившись ее поддержкой, они бы выяснили, почему какой-то человек поступил так бесчеловечно. А «почему», если повезет, могло превратиться в «кто».

Клетка по-прежнему притягивала Фила. Ее вид пробуждал в нем какие-то смутные воспоминания. Что это были за воспоминания, он понять не мог, но знал одно: они были ужасными.

Он напряг память — и нечеткий силуэт проступил в тумане, как призрак.

И тут он снова ощутил это. Знакомая тяжесть сдавила грудь, как будто кто-то стиснул сердце в железном кулаке. Он понял, что нужно срочно бежать отсюда.

Вихрем пронесшись мимо Микки, Фил выскочил из дома. К свежему воздуху, к свету, к желанному солнцу. Но солнце светило ему понапрасну.

Фил прислонился к стене. «Почему? — подумал он. — Почему именно сейчас? Ничего ведь не произошло, я не перетрудился и не переволновался. Почему же это случилось здесь и сейчас?»

Он сделал глубокий вдох, подождал несколько секунд. Приступы паники в последнее время участились. Он списывал это на стрессы семейной жизни с Мариной и их дочерью Джозефиной: они съехались совсем недавно. Работа тоже требовала больших усилий и приносила немало огорчений. Но у него были люди, которых он любил и которые любили его. Был счастливый дом, куда он мог вернуться в конце рабочего дня. Он и надеяться не смел, что получит от судьбы столь щедрый дар.

Потому что Фил никогда не верил в долгосрочность счастья. И немудрено, учитывая, что рос он в детских домах и приемных семьях, среди насилия и запугиваний. Так он научился понимать, что за все в жизни приходится платить и все в мире когда-нибудь заканчивается, поэтому оставалось наслаждаться скоротечными радостями. Каждой секундой, грозящей стать последней. Если это было счастье, то счастье канатоходца, с трудом удерживающего равновесие.

Он открыл глаза. Рядом с озабоченным лицом стоял Микки.

— Шеф, ты как?

Фил сделал несколько глубоких вдохов и только тогда ответил:

— Нормально, Микки. Нормально. — Он решил на время отложить тревожные мысли, которые пробудила в нем клетка из костей. — Идем. Работа не ждет.

Донна почувствовала, что кто-то назойливо тычет ей пальцем в плечо. Не обращая внимания, она перевернулась на другой бок в надежде, что от нее отстанут.

В напрасной надежде.

— Донна…

Опять тычки — еще назойливее, еще сильнее. И голос все громче:

— Донна…

Она открыла глаза, но только для того, чтобы снова их закрыть.

— Еще минутку, Бен. Не мешай тете Донне.

«Господи, — подумала она, — ты только послушай себя! Тетя Донна… Совсем, видать, туго».

Она надеялась, что Бен послушается, но понимала, что это маловероятно.

— Есть хочу.

Донну передернуло от гнева. Первой мыслью было врезать пацану кулаком по морде, чтобы помнил: жизнь несправедлива, и если он проголодался, то это еще не значит, что его тут же накормят. За кого он вообще ее принимает? За мать родную?

Она покрепче зажмурилась, осознавая, что этой уловкой ребенка не обманешь.

Вяло похлопав по пустой половине кровати, она спросила:

— А где твоя мама?

Голос ее звучал как видеокассета, проигранная на неправильной скорости.

Но Бен понял вопрос.

— Не знаю. Вставай. Есть хочу.

Донна только вздохнула. А что толку? Все равно придется вставать. Гнев постепенно стихал. Бедный парень, он же не виноват, что мамаша не пришла ночевать. Но вот когда она наконец объявится…

Это ж надо — оставить ее одну с ребенком! А ведь обещала скоро вернуться.

Донна наконец сползла с кровати. Холод мгновенно взбодрил ее, голова закружилась: да, пожалуй, ночью она слегка перебрала. Коктейли из сидра с водкой. Самодельные. С черной смородиной. А ведь вчера это показалось ей хорошей идеей, особенно когда Бенч с Томмером принесли «травки» и кокаина. Фэйт тоже должна была прийти. Пусть теперь пеняет на себя.

И помочь, между прочим, тоже могла бы, вместо того чтобы шифроваться и куда-то сбегать. Донне одной пришлось обслуживать обоих: как-то ведь надо расплачиваться за наркоту и бухло. Все по-честному. Ничего особенного.

Она посмотрела на Бена, одетого в застиранную пижаму с Человеком-пауком. Она-то знает, что он не первый год ее носит.

— Ладно, — пробормотала она, закутываясь в халат. — Сейчас.

Пока она спускалась по лестнице, похрустывая коленями, как старуха (хотя ей на самом деле было всего тридцать два), Бен уже добежал до кухни. Небось уже порыскал по шкафчикам, посмотрел, что там есть, а кое-чем, наверное, и угостился. Он просто хотел, чтобы она ему что-нибудь приготовила. Засранец маленький!

В гостиной она на миг остановилась — полюбоваться последствиями вчерашнего веселья. Как обычно: приперлись, перевернули весь дом вверх дном и свалили. Хотя чего уж жаловаться: она тоже к этому руку приложила, да и не было никогда здесь особенно чисто.

В холодильнике обнаружились остатки бекона.

— Хочешь бутерброд?

Ерзая от нетерпения на стуле, Бен выпалил:

— Да!

— Тогда можешь и мне приготовить.

Донна рассмеялась собственной шутке, но Бен вмиг надулся.

— Ладно, хоть чайник поставь. Это тебе под силу?

Он кивнул, набрал в чайник воды и зажег конфорку.

— Молодец!

Он улыбнулся, явно польщенный.

Донна с неохотой принялась жарить бекон.

— Возьми в холодильнике колу.

Бен повиновался. Неплохой он, в общем-то, паренек. Ей встречались и похуже. Да что там — она в детстве вела себя куда паскуднее. И все-таки она его обхаживать не нанималась. И Фэйт, овца такая, должна это усечь. Когда наконец соизволит вернуться домой.

Намазав ломоть белого хлеба маргарином и кетчупом, она соорудила Бену бутерброд, который тот проглотил в мгновение ока. Своим она решила насладиться под сигаретку.

— А в школу тебе не надо? — спросила она, протирая глаза.

Он пожал плечами.

— Вроде надо.

Боже, ну и бардак! Голова у Донны гудела, и ни бутерброд, ни сигарета не помогали.

— Ну, значит, будет выходной.

Бен улыбнулся.

Чем скорее вернется Фэйт, тем быстрее она сможет снова лечь спать. После того, конечно, как прочистит ей мозги. Пусть знает, что теперь она перед подругой в долгу.

• Предыдущая
• 7/78
• Следующая