Железный Сокол Гардарики - Свержин Владимир Игоревич - Страница 35
- Предыдущая
- 35/87
- Следующая
– Я дам знать тем же способом, что и прежде. Если же вам понадобится меня отыскать, на границе белгородского воеводства есть курган – могила царевича Марефа. Покажитесь там, я очень скоро об этом узнаю. – Джанибек традиционно восточным жестом приложил пальцы ко лбу, груди и животу. – Аллах да хранит тебя на всех путях твоих.
В сочетании с безукоризненным французским восточная пышность речей мурзы казалась странной, почти нелепой.
– Доброго пути, – с довольно сильным акцентом произнес Штаден уже в спину уходящему татарину. – Скатертью дорога. – С этими словами он поднял высверкивающий золотой насечкой ствол и направил его между лопаток своего недавнего собеседника.
Кто знает, о чем думал он в эту минуту, но, простояв так, покуда Джанибек не скрылся за кустами, вестфалец опустил свое оружие и зашагал прочь.
Время шло, и несколько успокоившийся Лис уже отправился принимать, как он выразился, «неконгруентные меры», а я, запершись в четырех стенах, продолжал осмысливать сговор, которому был свидетелем. Положение складывалось критическое. В момент, когда державность России была скреплена лишь фигурой грозного царя, подобный удар в мягкое подбрюшье мог оказаться смертельным. И хотя лично у меня от щедрости государя осталась лишь изжога, а спасение Московской Руси отнюдь не входило в наше задание, поставить Институт в известность о происходящем я счел долгом оперативника.
– Джокер-1, — выслушав мои умозаключения, отозвалась база. – Переключаю вас на отдел разработки. – Спустя пол-минуты в голове звучал уже менторский тон одного из наших высоколобых корифеев. – Все, что вы говорите, – верно. И добавляет некоторые весьма серьезные штрихи к пониманию обстановки в данном секторе ответственности. Однако вам следует помнить, что в описанной реальности Девлет-Гирей тоже совершил успешный поход на Москву примерно в это же время. Его действия на Руси были столь ужасающи, что вплоть до нашествия Наполеона московиты считали годы до Девлетова набега и после него. А Иван Грозный был готов отдать татарам ранее отвоеванную у орды Астрахань. – Ученый муж сделал эффектную паузу, должно быть, готовясь сказать нечто особенно важное. – Увы, надо признать, что без этой скорбной вехи, как и без последовавшего за смертью Ивана IV Смутного времени, невозможно представить себе формирование российской государственности. Конечно, теперь нам известно, каким именно образом войско крымского хана беспрепятственно сможет миновать русские кордоны, однако вы вслед за лордом Баренсом допускаете ошибку, говоря о фатальности наблюдаемых вами событий.
– Джордж Баренс говорил о возможной гибели России? – перебил я разработчика.
– Говорил, – нехотя отозвался тот. – Однако…
– Постойте, – требовательно продолжил я. – Именно поэтому он требовал прислать оперативников?
– Да. Но отдел разработки счел его аргументацию недостаточной.
– А почему же нас перед отправкой не поставили в известность о подозрениях Баренса?!
– Руководство, – с трудом скрывая раздражение, произнес голос институтского разума, – исходило из необходимости оценить ситуацию на месте, так сказать, свежим взглядом. А паникерские настроения Баренса, вероятно, связаны с его переутомлением и пребыванием в состоянии непрерывного стресса.
– Насчет стресса – это верно, – криво усмехнулся я. – Однако же, как и требовал наш стационарный агент, институт прислал оперативников, и я, оценивая обстановку вышеупомянутым свежим взглядом, действительно нахожу ее критической.
– Я поставлю в известность руководство о вашем мнении, но предвижу, что ваше задание останется без изменений.
– И все же попробуйте, – с напором потребовал я. – Ладно, конец связи.
– Джокер-1, погодите, у меня для вас информация, – вновь появилась диспетчер.
– Весь внимание, – с трудом подавляя раздражение, отозвался я.
– Помните, вы спрашивали о женском Покровском монастыре в Суздале?
– Да-да, и что же?
– Если не считать духовных подвигов и мощей – почти ничего, но есть один факт, который, вполне вероятно, имеет отношение к делу.
– Я слушаю.
– Вы, должно быть, помните, Иван Грозный – сын второй жены царя Василия III, Елены Глинской. Первой его супругой была Соломонида Сабурова. После многих лет совместной жизни царь расторг брак, не принесший наследника, и заточил несчастную царицу в этом самом монастыре.
– Печальная история, но сомневаюсь, что лорд Баренс отправился туда, чтобы навестить пожилую леди.
– Она уже умерла, – успокоила барышня. – Но суть не в этом. В последние годы жизни Василия III ходили упорные слухи о том, что к моменту заточения царица была на сносях и родила в стенах монастыря ребенка.
– Это слухи или нечто большее? – насторожился я.
– Об этом никому точно не известно. Государь посылал в монастырь две комиссии, но одну из них попросту не пустили дальше ворот обители, другой же было объявлено, что ребенок и впрямь родился, окрещен Георгием, да только вскоре после рождения скончался от оспы. Колоду, известью обмазанную, будто бы гроб царева сына, к осмотру предъявили, да только бояре вскрыть не решились – неровен час оспу подхватишь.
– Вот оно как. Выходит, есть вероятность, что на самом деле царевич жив. И, похоже, каким-то образом Баренс его нашел.
– Не забывайте. Царевич, если таковой существует, старше Ивана Грозного. К тому же вряд ли он сумеет как-то доказать свое происхождение.
– Или да, или нет, – задумчиво проговорил я, – или… может быть. Информация занятная. Конец связи.
В дверь негромко постучали, вернее, этот стук подразумевался негромким, но кулаком, бившим по двери, сделать это тихо было просто невозможно. Едва я успел ответить, как в мою келейку, наклоняя голову, втиснулся обладатель пудовых кулаков – бородатый верзила с голубыми глазами наивного ребенка. Мне уже приходилось видеть его ранее. Он был одним из тех опричников, которые охраняли покои Якоба Гернеля.
– Вас сотник кличет, – громыхнул детина, и испуганные его голосом пауки в углах поспешили свернуть расставленные сети.
Я последовал за провожатым. Но вопреки моим ожиданиям мы не стали сворачивать ни в орденскую церковь, ни в царские палаты. Путь наш лежал к широкому кремлевскому рву, где возле камней строящегося храма толпился народ.
– Что здесь происходит? – встревожился я, когда мы прошли за оцепление стрельцов, замерших с бердышами на изготовку.
– С утра батогами секли, – не меняясь в лице, лениво пояснил мой проводник. – Потом пытки были, а сейчас, поди, казнить начнут.
Толпа горожан, собравшихся поглазеть на представление, должно быть, уже ставшее привычным, кричала, свистела и улюлюкала, заглушая стоны и вопли, доносившиеся с невысокого каменного помоста. Взоры собравшихся были прикованы к обнаженному по пояс громиле в кожаном фартуке, с молодецким выдохом опускавшему кувалду на руки приговоренных. По моей спине пробежал холодок.
– К-кого казнят? – выдавил я, не имея сил оторвать взгляд от потока крови, струящегося по камням.
– Изменщиков, – безучастно отозвался опричник.
Между тем палач отложил свое орудие в сторону, давая возможность помощникам сбросить наземь едва живых мучеников. Заслышав громовой бас моего спутника и увидев его черное одеяние, народ вокруг нас умолкал и расступался. Перед нами спиной к лобному месту стояла густая цепь кромешников. Обнаженные сабельные клинки ждали случая вонзиться в тела неведомых противников, дерзнувших отбить терзаемых сотоварищей. Вряд ли таковые здесь могли сыскаться, но суровые лики опричного воинства были полны решимости не допустить нарушения царского замысла.
– Нам туда? – Этот вопрос едва не застрял в горле. Невольный спазм мешал говорить.
За годы военной службы и работы в Институте мне значительно чаще, чем хотелось бы, приходилось участвовать во всякого рода кровопролитиях. Но сейчас… Сейчас, глядя, как, устало вытирая пот со лба, флегматичные заплечных дел мастера протыкают железными крючьями живую плоть, я едва держался, чтобы не рухнуть в обморок.
- Предыдущая
- 35/87
- Следующая
