«Огненное зелье». Град Китеж против Батыя - Стрелков Владислав Валентинович - Страница 15

– Не про твою честь сие. Владимир Иванович тут все на меч взял, так что негоже и зрить даже.

Парни стояли у трупов и тихо переговаривались, иногда с опаской поглядывая на меня. Свое оружие они сложили, прислонив копья к телеге. Теперь стало понятно, что это охотничьи рогатины. Я взял одно в руки. Широкий обоюдоострый наконечник, похожий на кинжал, с поперечиной, был насажен на двухметровое рябиновое ратовище. Хм, и довольно-таки увесистое. С физической подготовкой молодежи тут не совсем плохо, как я подумал вначале. А если ребят поднатаскать в рукопашке и фехтовании, то толк будет.

Кандидаты на учебу явно обсуждали раны у трупов. Софья, видно, была с парнями знакома и теперь тихо что-то им нашептывала, искоса поглядывая на меня. Наверняка рассказывает все страсти, что произошли тут до их появления.

Солнце просвечивало сквозь кроны сосен. На небе ни облачка. День обещал быть жарким, а я из-за последних попрыгушек уже хорошо пропотел. Снял с себя «Гилли» и упаковал его в ранец.

– Переодеться бы надо, Володя, – сказал Матвей Власович, глядя на камуфляж. – Твой наряд для леса хорош, но странен весьма.

– Я с собой ничего больше не взял.

– Так добра-то… – повел рукой старик по телегам. – Выбирай на вкус.

Вкусы у нас разные. С одеждой на телегах возился не я, однако видел, когда Софья и Кубин тряпье перебирали, – один секонд-хенд. На первый взгляд из нового только сукно и прочая ткань. Не драпировать же себя простынями на римский манер или шитьем заниматься. Кислое выражение на моем лице Кубина удивило:

– Никак брезгуешь местной одежей? Глянь-ка…

Он начал выкладывать рубахи, штаны и обувку. Все разложил на тканых рулонах. Я посмотрел, пощупал, даже понюхал. Хм, вроде как новые, можно и надеть, но прежде надо умыться, хотя бы по пояс. Вылил из короба ИРП воду в котелок, сходил к роднику, набрал еще воды и вернулся к телегам. Пощупал ткани, выбрал подходящее для полотенца и оторвал кусок. Затем, не обращая внимания на взгляды, разделся до пояса. За спиной зашептались. Наверное, шрамы мои увидели.

– Софья Ильинична, – позвал я девушку, – будьте добры, полейте мне, пожалуйста…

– Да-да, боярин, – спохватилась она, – я мигом.

Но, немного не дойдя до меня, девушка замерла. Постепенно на поляне стало тихо. Заметил, что Кубин тоже в ступоре. И что на этот раз? Шрамы удивили? Так они в любое время считались украшением мужчин. Или рисунок какой появился на мне? Даже на плечо покосился – нет, летучая мышь на коже не проступила. Все татуировки свел в свое время. Так было надо.

– В чем дело, Матвей Власович? – поинтересовался я у старика.

– Крест! – ответил он, троекратно крестясь.

– А что крест? – я посмотрел на грудь. Ну да – крест. Ну, золотой. Ну, большой. И что? Я знал, куда иду, и надел его, так как других не имел. Я хоть и крещен, как и мои родители, но в церкви даже и не помню когда в последний раз бывал. А тут церковь – самое почитаемое и посещаемое место. Как бы я смотрелся без креста?

– Этот крест… откуда он?

– Отцов.

– Да? – Кубин с интересом на меня посмотрел. – А можно… посмотреть?

– Можно, – пожал плечами я. Однако снимать его не стал, мало ли чего подумают? Вроде как крестик никогда не снимали. Вообще. Матвей Власович подошел ближе, чуть приподнял крест, рассматривая его, затем повернул…

– Матерь Божья! – воскликнул Кубин. – Это же…

– Что?

– Вот, Володя, буквы, – и он показал на уже виденную мной надпись: – «Кнж сн влхтг хрн iсхс».

– Я их видел, только так и не понял – что за шифр такой.

Когда я искал инфу по Интернету, то просмотрел множество сайтов по религии и символике, но ничего похожего не нашел, разве что четыре последних буквы смог расшифровать.

– Это читается так: княжьего сына волохатого храни Иисус Христос!

Какого княжьего, да еще волохатого? Смотрю на Кубина – тот тоже в некой прострации. Вокруг картина – к нам едет ревизор. Опять испуганный взгляд Софьи, в глазах парней лишь восторг и… что-то еще.

– Власыч, – тихо шепчу я старику, – поясни мне – что все это значит?

– Дело в том, Владимир Иванович, – вдруг чересчур официально произнес Кубин, – что такой же крест у боярина Владимира Дмитриевича. А волохатый сын – означает сын Велеса.

Мысли спутались. Без пузыря не разберешь. Взял с телеги разгрузку, из кармана выудил фляжку и сделал пару глотков, а Кубину сказал:

– Власыч, давай об этом позже. Умоюсь, оденусь, а там… – и остервенело почесал плечо. Комарье тут злющее, успели на моей спине пирушку устроить.

– Да-да, конечно.

Матвей Власович взял короб с водой и начал лить тонкой струйкой. Наскоро умывшись, растерся куском ткани и начал облачаться в древние наряды. Надел штаны из тонкого и мягкого войлока с кожаными вставками, рубаху с широким воротом и просторными рукавами. Сапоги оказались чуть великоваты, не смотря на мой сорок третий размер. Проблему решил просто – оторвал немного ткани и, под одобрительный хмык старика, намотал, как портянки. А что, хоть и чересчур мягкая подошва, но удобно. Кубин предложил широкий парчовый кушак. Однако я сначала нацепил бронежилет. Будет вместо поддоспешника. В завершение надел еще одну рубаху, а затем настал черед кушака.

Жаль, зеркала нет. Полюбоваться бы, может, я по-идиотски выгляжу, однако Кубин только языком цокал. Что ж, доверимся вкусу аборигена. В завершение опоясался ремнем и нацепил трофейную же саблю.

Хорошо, когда есть кому управиться, собрать все вещи. Я представляю, как седлать лошадей, однако разница есть – представлять и уметь. Парни споро собрали все вещи, оседлали лошадей, двух запрягли в телеги. Свой ранец я сунул в переметную суму, карабин замотал тканью, но так, чтобы быстро расчехлиться. Пистолет пристроил в налучье, пусть тоже будет рядом.

Коня мне подвел Демьян и помог накинуть сумы на заводного.

Эх, только бы не опозориться перед аборигенами. Тут все великолепные наездники, а я так, даже дилетантом не назовешь. Однако, на удивление, сел на коня без проблем. Он даже слушался меня! Странно, даже появилось такое ощущение, что в прошлой жизни я был кавалеристом. Это как умение ездить на велосипеде – раз научился, то на всю жизнь.

Кубин отправил пару парней вперед дозором. Остальные двинулись следом, за ними телеги, последние мы.

Матвей Власович какое-то время наблюдал за мной.

– А ты, Володя, раньше на лошадях не ездил, хоть и держишься хорошо.

– Это ты, Власыч, верно заметил. Мы больше на машинах ездим и только иногда пешком.

– На машинах… – пробормотал Кубин и усмехнулся. – Прогресс посадил человека на колеса, и он это оценил. Наверное, и оружие самое совершенное?

– Есть такое. Одним зарядом город уничтожить можно.

– Нет, не надо больше, – вдруг решительно сказал Матвей Власович. – О будущем расскажешь моему другу, и я тогда послушаю, так будет лучше.

– А почему только двоим? Вас ведь трое было.

– Евпатин в Рязани сейчас, – сказал Кубин. – У князя рязанского Юрия Ингваревича сотником. Боярином знатным стал. Кстати! Догадайся, как его там называют?

Тоже мне бином Ньютона. Только услышав фамилию, сразу выстроилась цепочка – рязанский сотник – Евпатин – Евпатий.

– Вижу, догадался.

– Евпатий Коловрат. Но почему? Это же выдуманный и сборный персонаж.

– Я знаю, – кивнул Матвей Власович, – но теперь он настоящий, а не выдуманный. А почему? Так мы его по фамилии называли. Вот и приклеилось. А Коловратом нарекли после того, как он, защищаясь, кол с ограды выдернул, причем самый большой. Бояре смеялись потом: «Поменьше выбрать не мог?» А он злится, не нравится ему, как его называют. Историю он плохо знает. Я ему объяснил, кто такой Коловрат. Но он все равно ворчал, постепенно привык.

– А я думал, что Коловрат – от слова «коло», то есть вечный круговорот, символ колеса. Есть еще знак, типа свастики.

Кубин пожал плечами:

– Ну, так народ называл.

Еле заметная тропа пошла под уклон. Сосновый бор постепенно сменился смешанным лесом с густым подлеском. Тропа вывела на полянку, с края которой стоял кряжистый дуб. Сразу появился вопрос: