Рубин из короны Витовта - Дмитриев Николай Николаевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/66
• Следующая

– Да чего вспоминать такую давнину! Есть же Городельская уния, где точно сказано: «Инкоропорации переходят в собственность», – и никакой речи про какую-то там корону не может быть! – не выдержав, оборвал епископа сенатор Войцех Ястрембец, а потом, высказывая окончательное утверждение, добавил: – Король польский – владетель-сюзерен Литвы! Значит, княжество Литовское должно выбирать себе великого князя по договорённости с королём польским и магнатами!

Услыхав такое категорческое утверждение, все одобрительно загудели:

– Никакой короны!

– Жодных коронувань![141]

– Не пажвалям![142]

Останавливая общий шум, мешавший обсуждению, воевода краковский Ян Тарнавский поднял руку:

– Спокойно, панове, спокойно… Нам надо всё хорошо обсудить…

– Да чего там ещё обсуждать? Сколько можно? – снова горячо вмешался Ястрембец. – Есть же Городельская уния!

– Ах, пан сенатор, пан сенатор… – воевода укоризненно посмотрел на Войцеха. Уния, в конце концов, это только слова, а они должны опираться на силу. А какие, я перепрошую силы вокруг нас? Крестоносцы? Да оба Ордена спят и видят наше ослабление! Или, может быть, пан сенатор считает, что в сохранении унии заитересован цесарь Сигизмунд?

Откровенная насмешка сбила Ястрембца с толку, и он растерянно пробормотал:

– Но есть же ещё и Дания…

– Оставьте! – воевода пренебрежительно махнул рукой. – Король Эрик обеспокоен только своими отношениями с Ганзой…

Сказанное воеводой заставило сенатора задуматься, и только после короткой паузы он заметил:

– Между прочим, Витовт не выполнил своего обещания, касавшегося обращения своих литвинов в католичество…

– Пан имеет в виду князей руських? – встрепенулся епископ.

– Конечно… – Сенатор вопросительно посмотрел на Олесницкого и добавил: – Ведь Городельская уния обеспечивала все права только католикам, и потому я считаю, что со временем…

– Зря! – епископ резко оборвал сенатора. – Хоть Витовт и обратил в католичество жмудинов, похоже, он специально не трогал руських. Больше того, я считаю, панство не забыло про то, как Витовт разрешил управление литовско-руськими епархиями московскому патриарху Фотию, который, кстати, сейчас вместе с князем Васильком тоже здесь, а наш пан круль ещё два года назад вынужден был выдать грамоту про свободу православных в земле Луцкой.

– То есть… – догадался сенатор. – Витовт ради собственного усиления может таким способом присоединить к Литве и другие княжества руськи?

– В том-то и дело, – кивнул Олесницкий и замолчал.

Молчали и остальные. Всем присутствующим было ясно, что сегодня Витовт сделал решающий шаг на пути полного отделения Литвы, а это вело к весьма неприятным послествиям. Поэтому, чётко осознавая, что надо действовать как можно скорее, воевода Тарнавский, впервые с начала обсуждения обратившись к королю, нерешительно предложил:

– Может, есть смысл переговорить с князем Витовтом?..

Владислав, поняв упрёк, только молча пожал плечами, в то время как Олесницкий презрительно кинул:

– Напрасно… В Вильно на съезде панов литовских князь Витовт и грамоты подписал про будущую независимость всех земель Короны, а всё равно повернул всё на свой лад…

Со времён Виленских сборов[143] Витовт – de jure вассал короля – стал играть заметную роль в политике. А теперь в глазах Европы вознёсся ещё выше и потому, учитывая это, сенатор Ястрембец высказал свою пропозицию:

– Панове, поскольку главное лицо на нашем съезде сейчас император Сигизмунд, я считаю, будет целесообразным обратиться прямо к нему…

– С чем? – скептически хмыкнул Тарнавский и достаточно выразительно посмотрел на короля, который предпочитал отмалчиваться.

Впрочем, архиепископу Олесницкому предложение сенатора Войцеха показалось стоящим, и он, по очереди глядя на каждого из сидевших в зальце, рассудительно сказал:

– Панове, считаю, наш пан круль может отказаться от своего согласия со ссылкой на документально подтверждённую зависимость Литвы от Польши…

Карету в очередной раз качнуло, король Владислав зло откинулся на подушку сиденья и снова, во всех подробностях, вспоминая ночной разговор, чуть ли не зарычал от злости. Ещё бы! Сейчас, уже на обратном пути, таки отправив Сигизмунду лист[144], где он отрёкся от своего предварительного согласия, король Владислав с горечью подытоживал всё происшедшее…

Цесарь немецкий Сигизмунд и великий князь литовский Витовт сидели за столом и молча смотрели друг на друга. Внезапный отъезд короля Ягайло, а особенно его дерзкий лист с неожиданным отказом от предыдущей договорённости, разрушили все планы, и теперь срочно надо было решать, что же делать дальше.

Безусловно, оба владетеля, встретившиеся сейчас наедине в тихой комнате, отлично понимали, что всё это значит, но пока не отваживались высказать свои предположения вслух. Вообще-то, высоковажная встреча прошла вроде бы неплохо и, хотя значительных договорённостей достигнуто не было, всё же речь шла и про гуситов, и даже про слияние православной и католической церквей.

Важнейшей целью съезда считалось объединение христианских держав против султана, и относительно возможного турецкого нападения договорились, а вот объединения церквей не произошло, а главное – из-за непримиримой позиции польских магнатов вопрос, касающийся предоставления Витовту королевского титула, остался нерешённым.

Именно неопределённость касательно дальнейших собственных планов и вообще судьбы коронации угнетала сейчас как великого князя Литовского, так, до определённой степени, и цесаря Сигизмунда. Неизвестно, сколько длилось бы молчание, но неожиданно двери раскрылись, и, неслышно возникнув на пороге, любимый шут Витовта Гинне сообщил:

– Славный рыцарь пан Вацлав из Кралева докладывает о прибытии!

Витовт сердито дёрнул головой с явным намерением прогнать шута прочь, однако цесарь Сигизмунд, явно знавший, в чём дело, поспешно вмешался и предостерегающе поднял руку:

– Это по моему приказу…

Едва сдержавшись, Витовт отозвался:

– Ну ладно… Пусть заходит…

Гинне отступил назад, и в комнату несколько боком вошёл парадно одетый крепкий мужчина, держа в обеих вытянутых перед собой руках какой-то необычный, роскошно изукрашенный арбалет. Увидев мощную фигуру, князь Витовт начал присматриваться и тихонько, словно что-то вспоминая, пробормотал:

– Вацлав из Кралева?.. Я слышал это имя… – и уже в полный голос спросил: – Не брал ли славный рыцарь участия в Грюнвальдской битве?

– Так, ваша милось, – пан Вацлав с достоинством поклонился. – Я был в отряде славного Яна Жижки.

– Следовательно, пан рыцарь гусит? – насторожился Витовт.

– Так. Был, – энергично кивнул пан Вацлав.

– Еретик?.. – Витовт удивлённо посмотрел на Сигизмунда.

– Нет. Как раз нет, – цесарь отрицательно покачал головой и пояснил: – Пан Вацлав не таборит. Он один из тех, кто всё время был за монархию и никогда не покидал лона церкви. Больше того, теперь пан Вацлав – один из моих доверенных рыцарей, и там, в Чехии, у него есть свои люди.

Внезапно цесарь на полуслове оборвал свои пояснения, однако Витовту уже всё стало ясно. Великий князь Литовский был достаточно осведомлён о том, что именно делается в Чехии, и, уяснив, что неожиданный гость – это один из тех, кто держит сторону цесаря, он уже одобрительно глянул на пана Вацлава из Кралева.

– Так что же пан рыцарь хочет нам сообщить?

– Вот это… Передать… – пан Вацлав поднял повыше арбалет, который держал в руках, и вопросительно посмотрел на Сигизмунда.

Догадавшись, что рыцарь несколько смущён от такой встречи, цесарь усмехнулся и заговорил сам:

– Великий княже, пан Вацлав по моему приказу привёз тебе мой подарок, который, как я надеюсь, может вскоре тебе понадобиться.

• Предыдущая
• 40/66
• Следующая