Рубин из короны Витовта - Дмитриев Николай Николаевич - Страница 58

• Предыдущая
• 58/66
• Следующая

Вместе со всеми, услыхав шум погони, пан Вильк забеспокился больше всех. Он как никто был уверен, что гонятся именно за ними, и лихорадочно оглядывался по сторонам, ища спасения. О том, чтобы отбиться своими силами, не шло и речи, поскольку часть отряда Шомоши битым шляхом послал в Краков, а сам с малым сопровождением тайком вёз корону в Сосновец.

Внезапно Вильк высмотрел на обочине спасительную прогалину, где мог пройти воз. Не говоря ни слова, шляхтич указал Шомоши на удобное место. Также молча Ференц, который, опираясь на локоть, тоже встревоженно осматривался, решительным жестом указал своему отряду новое направление движения.

Все всё поняли сразу. Скочиляс вместе с Вильком, заворачивая то в одну то в другую сторону, осторожно проводили упряжку воза между деревьев. И хотя колёса повозки, то и дело обдирая кору, цеплялись за стволы, воз удалось завести довольно далеко в лес.

Когда таким способом преодолели добрую сотню шагов, Шомоши приказал остановиться и одновременно выслал к шляху двух дозорцев, которые, спрятавшись в чаще, должны были выяснить, кто именно гонится за ними. Дозорцы неслышно исчезли, а отряд, спешившись и собрав коней с коноводами на поляне, которая нашлась чуть в стороне, затаился.

Тем временем конский топот неумолимо приближался. Он всё больше нарушал лесную тишину и, долетая сюда, в чащу, заставлял людей Шомоши напряжённо прислушиваться. Сам рыцарь, превозмогая боль, поднялся насколько смог на своём ложе и теперь уже не лежал, а сидел, цепко держась двумя руками за края возка.

Топот всё нарастал и, наконец, стал настолько слышымым, что казалось, неизвестные всадники скачут совсем рядом с чащей, где спрятался Шомоши. Потом отголосок движения, похоже, начал понемногу стихать, и все вздохнули с облегчением, так как это значило, что погоня проехала мимо, как вдруг всё тот же топот снова начал приближаться.

Было понятно: всадники возвратились. Теперь дело становилось паршивым, что и подтвердил один из дозорцев, который, прибежав от шляха и едва отдышавшись, сообщил Шомоши:

– Ваша честь, то крестоносцы… По разговору слышно… Ищут следы колёс!

– Так… Значит, это те, кто и впрямь гонятся за нами… – рыцарь задумался. – Попытаемся отбиться. Если не выйдет – разбежимся по лесу в разные стороны.

Не укладываясь на ложе, Шомоши кивнул Вильку, и тот вместе со Скочилясом ухватили коней за недоуздки и направились в лес, стараясь увести воз как можно дальше. Как ни удивительно, но это им удалось, и вскоре, когда воины, готовившиеся в зарослях к схватке с преследователями, исчезли из вида, Шомоши приказал остановить повозку.

Все трое, Вильк со Скочилясом возле коней и Шомоши на своём ложе, очутившись вроде бы в относительной безопасности, затаили дыхание. Но надежда на то, что погоня не найдёт след, оказалась напрасной. Почти сразу со стороны шляха послышался непонятный выкрик, за ним долетел лязг оружия, а потом начался общий гвалт.

Какое-то время Шомоши напряжённо прислушивался, стараясь понять, что именно там происходит, и лишь убедившись, что вооружённая стычка приближается и воины под натиском преследователей вот-вот окажутся рядом, рыцарь громко выругался. Потом что-то лязгнуло, и неожиданно под ноги Вильку и Скочилясу упала корона.

Вильк, единственный, кто знал, что она всё это время хранилась в сундуке, непонимающе глянул на Шомоши, но тот, ничего не объясняя, свесился через борт и зло крикнул ему:

– Руби её напополам!

– Как это?.. – Вильк оторопело уставился на корону, ярко блестевшую на фоне тёмного грунта.

– Руби! – заорал Шомоши. – По королевскому камню!

Полусознательно подчиняясь этому яростному крику, Вильк вытянул меч из ножен и изо всей силы ударил лезвием под край огромного рубина, сверкавшего в самом центре митры. Золотой обруч не мог выдержать стальной удар, и меч, разваливая корону на две почти одинаковые части, глубоко ушёл остриём в покрытую слоем прелых листьев землю.

Какое-то время Вильк, находясь словно во сне, смотрел на дело своих рук, а потом наклонился и поднял обе половинки. Как оказалось, меч не дошёл до конца, и корона полностью не разделилась, отчего Вильк был вынужден руками доломать нижний обруч. Сделав это, он растерянно повернулся к Шомоши:

– А что дальше?..

– Отдай ему! – приказал Шомоши, кивнув на Скочиляса, который оторопело следил за тем, что происходит у него на глазах.

Чувствуя, как в руку, державшую остатки короны, впился какой-то обломок, Вильк зажал его в кулак и послушно протянул Скочилясу половинки, а тот, окончательно обалдев, спросил:

– А мне… Мне что делать?

– Бери и удирай в лес! – чётко, так, чтоб дошло до остолбеневшего Скочиляса, приказал Шомоши. – Тропками незаметно выйдешь на шлях и любой ценой проберись в Краков. Там найдёшь дом епископа Олесницкого и отдашь корону ему в руки. Только ему! Запомнил?

– Так… – еле слышно ответил оруженосец.

– Ну то бери же! – рявкнул на вконец растерявшегося Скочиляса Шомоши и, бросая ему какую-то тряпку, добавил: – Заверни так, чтоб никто не видел, и быстро, ну!..

Казалось Скочиляс только и ждал такого понукания. Он мгновенно ухватил половинки короны, умело завернул их в тряпьё, прижал узелок к груди и, кинув перепуганный взгляд сначала на Шомоши, а потом на Вилька, метнулся в чащу. Только теперь, откинувшись на ложе, Шомоши громко застонал от боли, а Вильк ещё какое-то время молча смотрел на заросли, поглотившие Скочиляса. Лишь когда там уже перестали качаться потревоженные ветви, он разжал пальцы и замер от неожиданности. На его ладони лежал рубин «королевский камень»…

Стражники при въезде в Краковский барбакан увлечённо играли в кости и не обратили ни малейшего внимания на Скочиляса, который от усталости едва волочил ноги. К тому же и вид у бедолаги был соотвественный. За время блуждания по лесам он сумел переодеться в драную селянскую одежонку, а перекинутая через плечо двойная сумка выглядела так, что любому было ясно, там ничего, кроме жалкого скарба, быть не может.

Счастливо миновав ворота, Скочиляс вышел на ухоженную улицу и в который раз, несмотря на усталость, залюбовался городом. И хотя не впервые был он в Кракове, всё равно его, выросшего в лесной глухомани, поражали и высокие трёхэтажные дома, и уличная мостовая, и большое количество людей, сновавших вокруг.

Однако сейчас, вышагивая вдоль аккуратных домов, Скочиляс чувствовал себя несколько иначе. В этот раз сумка, где были спрятаны половинки короны, придавала ему уверенности. Позади осталось спасение от погони, лесные скитания, постоянный страх быть схваченным или ограбленным, что, между прочим, и заставило Скочиляса оставить оружие и сменить свой вполне пристойный наряд на жалкий и неприметный.

Куда надо идти, Скочиляс вроде бы знал. От Флорианских ворот он легко добрался до Королевской дороги, потом вышел на Рыночную площадь, где не удержался, чтоб не поглазеть и на башню Ратуши, и особенно (прошептав молитву с просьбой об удаче) на костёл Святой Марии, чтобы позже, время от времени посматривая в сторону Вавельского холма, идти дальше.

Впрочем, наперекор собственной уверенности Скочиляс всё-таки заблудился и лишь по чистой случайности, попав к толстой башне с крышей, украшенной тремя стройными башенками-шпилями, вспомнил, куда на самом деле надо идти. Он решительно свернул направо и вскоре остановился перед ступеньками, которые вели к парадным дверям епископского дома.

Осмотрев добротное соружение, окна которого поблёскивали большими стёклами, и всё ещё колеблясь, Скочиляс поднялся по ступенькам, взял деревянный молоток, висевший рядом, и неуверенно постучал по косяку. Ему пришлось ещё дважды, всё громче и настойчивее стучать молотком, прежде чем двери открылись.

Привратник епископа, тостый, крепкий мужик, сначала молча слушал горячие пояснения Скочиляса, а когда ему это надоело, спустил надоедливого посетителя со ступенек. Скочиляс, хлопнувшись на мостовую и почувствовав, как половинка короны, спрятанная в сумке за спиной, больно кольнула его в лопатку, не на шутку разозлился.

• Предыдущая
• 58/66
• Следующая