Обитатель лесов (Лесной бродяга) (др. перевод) - Ферри Габриэль - Страница 68

• Предыдущая
• 68/88
• Следующая

Между тем Энцинас подошел к вакеро, который первым пытался догнать белого коня. Тот, мокрый и грязный, с трудом выбрался из озера.

— Вы должны благодарить судьбу, что отделались столь дешево, — заметил охотник. — Те, которые решаются преследовать Скакуна степей, случается, никогда не возвращаются назад.

Когда первоначальное замешательство улеглось, дон Августин разослал нарочных с поручением передать четырем отдельным разъездам, рыскавшим по равнине и в соседнем лесу, приказание, чтобы они на следующую ночь постарались стеснить круг около водопоя.

Не оставалось уже никакого сомнения, что лошадиный табун, который попытались захватить, находится поблизости, и потому к поимке его хотели приступить уже на следующий день.

Отправив рассыльных, дон Августин отдал приказание оставшимся при нем слугам рубить хворост, которого немало требовалось для костров, необходимых для приготовления ужина и на ночь для освещения лагеря.

Поверхность озера начала темнеть, отражая красные блики заходящего солнца. Наступила пора, когда поднимающиеся из озера пары сгущаются в туман, а птицы поют последнее «прости» отходящему дню. Розарита беспечно беседовала с Энцинасом, как вдруг странное явление привлекло к себе внимание девушки. Из-под чащи ветвей, составлявшей свод над темным каналом, в котором исчезали воды озера, осторожно приближалось какое-то странное существо. Его головной убор, разрисованное лицо и татуированная кожа обличали индейца.

При виде этого пришельца сам Энцинас не мог удержаться от невольного восклицания, испуг овладел и прочими зрителями, но через Минуту Энцинас обратился с успокоительными словами к дону Августину, который бросился было к оружию, развешанному у входа в кораль.

— Это ничего, — сказал он, — это друг, хоть с виду немного и внушающий страх. Это тот человек, которому я, как имел честь рассказывать, сударыня, столь многим обязан.

Чтобы вполне успокоить зрителей насчет индейца, охотник встал и пошел прямо к краснокожему. Последний, увидев людей, сидевших на берегу озера, закинул свое ружье на спину и направил шаги вокруг пруда, идя навстречу охотнику. То был молодой воин с необыкновенно гибким и мускулистым телом, в его легкой походке выражалось гордое сознание силы. Его широкие плечи и могучая грудь были совершенно обнажены, а вокруг узкого стана обвивался тонкий плащ, поражавший разнообразием и яркостью красок. Ноги были одеты в суконные, пурпурного цвета гамаши, придерживаемые над лодыжками вышитыми подвязками из волос животных, с необыкновенно странными застежками из щетины. Сверх гамаш еще были надеты полусапожки, отличавшиеся такой же замечательной работой, как и подвязки. Голова его, гладко выбритая, за исключением небольшого пучка волос, образовавшего на темени род шлема, привлекала внимание странностью своего убора. Убор этот представлял род узкого тюрбана, состоящего из двух платков, повязанных через лоб. Из-за складок тюрбана виднелась высушенная, блестящая кожа огромной гремучей змеи, хвост которой, снабженный погремушками, висел с одной стороны, между тем как голова, вооруженная острыми зубами, торчала с другой. Лицо его было замечательно красиво. Беспечно и спокойно приближался молодой воин, стараясь не замечать смущения, вызванного его видом. Впрочем, он с любопытством устремил свой взор на лицо Розариты, которая была так же бледна, как белая кисея ее платья.

Боязливый голубь, спасающийся при виде преследующей его хищной птицы под острыми колючками нопала, не дрожит и не трепещет так сильно, как затряслась Розарита, в ужасе прижавшись к Энцинасу.

— Не выпал ли сегодня утром снег по берегу озера, водяные лилии не начали расти теперь на лесной почве? — произнес индеец, выступая вперед и обращая с особой благосклонностью взоры на Розариту.

Трудно решить, показался ли молодой воин и после этих слов таким же страшным девушке, как сначала, но только она перестала прижиматься к старому охотнику на буйволов.

Впрочем, последний был не так спокоен, как казался.

— В чем дело? — спросил Энцинас по-испански. — Не принес ли команч дурной вести, не думает ли он, что находится на неприятельской земле, так как шел сюда с карабином в руках, будто преследуя апахов?

Энцинас задал этот вопрос индейцу собственно с той целью, чтобы вызвать его на объяснения и успокоить таким образом боязливую дочь дона Августина относительно намерений индейца и в особенности насчет странного его появления. Он хотел заставить молодого воина высказаться.

Молодой воин, носивший кличку Палящий Луч, презрительно усмехнулся.

— Апахов, — сказал он, — воин племени команчей преследует только с бичом в руках. Нет! Команч заметил недалеко отсюда след буйволов и надеялся застать их пьющими воду из этого озера.

Но Энцинас не забыл, что молодой воин обещал ему свою помощь для отыскания следов обоих степных разбойников, с которыми еще незадолго перед тем ему пришлось выдержать упорную борьбу, а Палящий Луч был не такой человек, чтобы отказаться от однажды принятого решения.

— А больше ты ничего не видел? — спросил охотник на буйволов.

— Между следами белых людей я заметил следы Красной Руки и Метиса и пришел сюда предупредить друзей, чтобы они были осторожны.

— Как, — воскликнул охотник беспокойно, — эти бездельники здесь?

— Что он говорит? — спросил гациендер.

— Ничего особенного, сеньор Пене, — отвечал Энцинас. — Не известно ли тебе, — спросил он команча, — с каким намерением Красная Рука и сын его идут сюда?

Молодой воин молча окинул взором всю группу людей, столпившихся вокруг озера, причем его глаза с особой благосклонностью остановились на донне Розарите, опиравшейся на руку своего отца.

— Цель их замыслов — Морской Цветок, который так же бел, как первый снег, — сказал он.

— Действительно ли ты так думаешь? — спросил Энцинас.

— Если бы глаза Палящего Луча, — возразил дикарь, — не были затуманены образом жены, которая стережет его палатку, их ослепил бы блеск той, которая обитает в палатке под открытым небом. Этот дом достоин ее, и Метис хочет овладеть Морским Цветком для себя.

Этот поэтический намек на красоту Розариты и на лазоревый цвет ее палатки был произнесен с благородной легкостью и непринужденностью придворного, так что Розарита невольно покраснела под пытливым взором дикого сына лесов..

— С тобой должны быть еще два других воина? — спросил Энцинас.

— Оба возвратились назад к своему народу. Палящий Луч остался один, он поклялся отомстить за смерть тех, которые доверились его слову, и охранять Морской Цветок. Но теперь, предупредив своих друзей, Палящий Луч будет продолжать идти по следам, которые он оставил было на одну минуту.

С этими словами юный команч подал руку охотнику на буйволов и удалился так же молча, как и появился, не выразив ни малейшей озабоченности по поводу того, что ему приходится одному отыскивать следы двух степных разбойников.

Когда молодой воин исчез в чаще деревьев на берегу озера, дон Августин сказал Энцинасу:

— Что хотел этот краснокожий выразить своими невнятными цветистыми фразами?

— Ваша милость, — ответил охотник на буйволов, — извольте узнать, что индейцы имеют обыкновение выражаться цветисто, однако он совершенно справедливо предупредил нас о присутствии двух негодяев, которые действительно могут быть опасны для немногочисленных путников; но отряду в тридцать человек они, конечно, не опасны.

И он рассказал гациендеру немногое, что узнал о намерениях степных разбойников. Дон Августин был человек, чья юность прошла в беспрерывных стычках с индейцами, воинственный дух его нисколько не ослаб, несмотря на преклонность лет.

— Даже если бы их было десятеро, — воскликнул он, — то нам стыдно трусить перед этими негодяями и прерывать из-за них наши развлечения, впрочем, как вы правильно заметили, нас слишком много, чтобы опасаться их.

— Теперь я могу себе объяснить и тревожное поведение Озо, — ответил охотник, на буйволов, — он чуял приближение друзей и врагов. Видите, он не тронулся с места при приближении этого молодого воина. Можете вполне положиться на его инстинкт и умение различать друзей и врагов.

• Предыдущая
• 68/88
• Следующая