Отметатель невзгод, или Сампо XX века - Шефнер Вадим Сергеевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/9
• Следующая

Наконец появился Разводящий. Открывая калитку, он небрежно кивнул мне и направился к необъяснимой будке. Та, при его приближении, не оказала ему никакого противодействия. Через минуту он вышел оттуда и, подходя к крыльцу, пробормотал непонятную фразу:

– Так-так! Семь кило град наработал, да шестьсот грамм Сморчок добавил. Неплохо, неплохо!

Затем он пригласил меня в свой дом – для собеседования. Комната, куда я вошел вслед за ним, роскошью не блистала: ни ковров, ни горок с хрусталем. Но зато стояло четыре больших книжных шкафа. Поглядев на корешки книг, я был удивлен широким диапазоном интересов их владельца. Имелись научные пособия по сопромату, электронике, радиотехнике, по различным разделам физики, химии и высшей математики, по метеорологии, психологии, медицине…

– Господин Сморчок! Не глазейте на мои книги! Извольте присесть вон там, – нахально изрек Разводящий, указав мне на стул возле шахматного столика.

Я выполнил распоряжение, однако счел нужным заявить, что в шахматы не играю, ибо не считаю нужным растрачивать свой ум на игры, в то время как предо мной стоит проблема оснащения северных оленей противосолнечными зонтиками.

– Не забивайте мне голову оленями! – нагло заявил мой собеседник, – Вам следует заняться ослами, это дело у вас лучше пойдет.

– Валокордин Тимофеевич! Хочу развеять ваше заблуждение, – мягко начал я. – Ослы – коренные обитатели юга, задача же нашего НИИ состоит именно в том, чтобы аборигенов севера, тундровых оленей, сделать обитателями субтропиков, а в дальнейшем – и…

– Деньги привезли? – грубо прервал меня Разводящий.

– Привез, – вежливо ответил я и, вынув из кармана бумажник, положил его на столик. В тот же миг мой визави протянул руку и завладел моим бумажником.

– Что вы делаете, Кодеин Валидолович! Ведь там – все мои деньги и документы! Я сам отсчитаю вам семьдесят рублей!

– Портмоне будет храниться у меня! – с дьявольской ухмылкой заявил насильник. – Я его верну вам в день, когда вы отбудете полный срок пребывания в моем бунгало. Деньги на питание я буду выдавать вам через день – из расчета полтора рубля на сутки.

Индийская пословица гласит: «Мирный буйвол во гневе страшней боевого слона». Гнусное поведение дачевладельца довело меня до белого каленья.

– Гони мне мой бумажник, сучья лапа! Верни мои родные сбережения, гад одноглазый! – воскликнул я и, встав во весь рост, схватил шахматный столик, чтобы обрушить его на грабителя. Но невидимая сила воспрепятствовала моим законным действиям, столик застрял в пространстве, не коснувшись головы Разводящего. Я машинально взглянул в окно и увидел, что жерло Трубы направлено в мою сторону.

– Новокаин Кодеинович, верните мне хоть мои документы, – взмолился я.

– Они будут храниться у меня. Ничего им не сделается. Вот вам три рубля на жизнь… А теперь идемте в бунгало.

– Аспирин Тимофеевич! Почему вы не убрали сетку? Я не могу жить согнувшись! – заявил я, едва вошли мы в отведенное мне помещение.

– Ничего, поживете сгорбившись. Небось перед институтским начальством еще ниже гнетесь!.. Здесь тридцать попугаев над сеткой жили, а под сеткой двадцать сиамских кошек. А вы здесь один будете обитать!

– Стрептоцид Тимофеевич! Не ставьте меня на одну плоскость с котами и попугаями. – Я – человек! Я – надежда Вселенной!

Сказав в ответ какую-то тупую колкость, Разводящий покинул хибару. Я же вынул из портфеля ножницы и попробовал разрезать сетку. Но тонкая сеточка не поддавалась! Виновата была Труба; глянув в окошко, я убедился, что она глядит в мою сторону. Тогда я решил примириться с неудобствами. Ведь в бунгало много времени проводить мне не придется; я могу гулять по лесам, загорать на пляже, знакомиться с пикантными дачницами… А здесь я буду находиться только в сидячем и лежачем положении.

Я поставил раскладушку, постелил на стол газету, сходил к колодцу за водой, включил электрочайник, вынул привезенные продукты. И вдруг – новая напасть: на стол полезли тараканы. Я стал смахивать их на пол и попытался давить ногами – да не тут-то было! Каждый таракан был окружен невидимой броней. Насекомые жили под защитой Трубы!

В ярости я выскочил из хибары и побежал к Разводящему. Тот сидел в своем доме у окна.

– Пантокрин Тимофеевич! Какая подлость! В бунгало полно тараканов!

– Отнюдь не полно, мистер Сморчок! – с садистской усмешкой ответил изверг. – Учтите, что в старину в гостиницах допускалась законная квота: не более восьми тараканов на квадратный фут. А в предоставленном вам жилище план по тараканам даже недовыполнен. И знайте, что они обитают на моей жилплощади, и потому вы не смеете посягать на их жизнь, ибо они являются моей движимой собственностью.

Терпеливо выслушав эту издевательскую тираду, я затрясся от гнева. Взгляд мой упал на клумбу, окаймленную бордюром из кирпичных половинок. Схватив такую половинку, я воскликнул:

– Вот как двину тебя по черепу, так узнаешь движимую собственность!

Я изо всей силы метнул смертоносный снаряд, нацелив его в голову негодяя. Но, не долетев до окна, кирпич вдруг распался, рассыпался, красноватым песком опал на землю.

– Явное покушение на убийство, – спокойно резюмировал Разводящий. – А теперь оставьте меня в покое.

Понурив голову, побрел я в хибару.

Надо бежать от Разводящего! – пришло мне на ум. Но куда? Те немногие сослуживцы, с которыми я в хороших отношениях, сейчас как назло в отпуске. Ключа от нашей квартиры ТТ мне не даст, как ни проси. Конечно, есть такой вариант; поведать ТТ о моих мытарствах и натравить ее на Разводящего. Она-то с мясом вырвет из него мой бумажник, она этого злыдня в дугу согнет! Но вот беда: явившись сюда, она, ясное дело, пронюхает о моей финансовой операции (120 – 70 = 50) и плохо, плохо придется мне. Это страшнее, чем все злодейства Разводящего!

Я направился на помойку, отыскал там четыре пустые консервные банки – и «обул» в них ноги стола; затем налил в банки воды. Это я сделал в порядке пассивной обороны от тараканов. На душе полегчало, блеснул робкий луч надежды на светлое дачное будущее, на встречи и знакомства… В душе моей тихо зазвучали фужеры и виолончели.

Утро следующего дня в смысле погодных условий не оставляло желать лучшего. Я сходил в магазин, купил кое-какой еды, а после завтрака отправился на пляж. Раздевшись до плавок, я вошел в воды залива и долго брел по мелководью. Когда воды стало по грудь, и я уже готов был плыть, в пяти шагах от меня внезапно вынырнула миловидная блондинка в лиловом купальнике. На левом плече ее отчетливо синели слова татуировки; «Учти: измен я не прощаю!»

– Вы замечательно плаваете! – воскликнул я. – Совсем как русалка! Или даже как подводная лодка!.. Откройте мне ваше симпатичное имя!

– Ну, Марина. А вам-то что? – мелодично произнесла красавица.

– Для меня вы навсегда останетесь Субмариной. Вы вынырнули внезапно, как субмарина, и торпедировали мое сердце!

– Не подкрадывайтесь к моим чувствам! Знаю я таких!.. Вы, конечно, живописец?

– Субмарина, вы ошиблись. Я изобретатель. Конструирую самораскрывающиеся зонтики для северных оленей, чтобы в будущем эти ценные животные могли спокойно пастись и размножаться в южных широтах, не боясь солнечного удара.

– Странно, – задумчиво произнесла прекрасная дачница. – В первый раз такое слышу: мужчина – и вдруг не живописец… Вы меня прямо-таки заинтересовали.

– Приходите ко мне для личной разъяснительной беседы, – предложил я. – В своем скромном бунгало на Камышевской, семь, я расскажу вам, как в душе моей поют фужеры и виолончели.

– Послезавтра я очень занята, но завтра могу вас навестить, – скромно потупясь, ответила Субмарина. – Но чтобы никаких домогательств с вашей стороны! А как вас зовут?

– Зовите меня Шампиньоном.

– Шампиньоном? Это ж гриб такой… А может, вы, наоборот, из французов?

• Предыдущая
• 4/9
• Следующая