Отметатель невзгод, или Сампо XX века - Шефнер Вадим Сергеевич - Страница 5

• Предыдущая
• 5/9
• Следующая

В тот день я проснулся с первыми лучами солнца и сразу вспомнил, что сегодня предстоит свидание с очаровательной Субмариной. И сразу же в моей чуткой душе зазвучал зуммер тревоги: ведь гостью нужно угостить, а денег у меня кот наплакал! Надо срочно идти на поклон к Разводящему.

Я нашел его на цветочной плантации. Разрыхляя грядку лопатой, он сыпал из ведерка в почву какой-то желтый порошок.

– Бороментол Тимофеевич! Буду говорить с вами как мужчина с мужчиной. Мне требуется десятка на шампанское и шоколад. Я познакомился с обаятельной дачницей, и во мне, как сказал один поэт, загорелось влюбленности нежное пламя…

– Переведите нежное пламя на хозрасчет, товарищ Сморчок!

– Любовь не знает финансовых границ! – с достоинством отпарировал я. – Нитроглицерин Тимофеевич, подбросьте хоть пятерку!

Разводящий воткнул лопату в грунт и показал мне кукиш.

– Вот, фигушка вам, а денег не дам! Это надругательство над высокими чувствами столь возмутило меня, что я схватил лопату и занес ее над головой оппонента. Но дальше дело не пошло: орудие святого возмездия завязло в пространстве.

– Еще одно покушеньице на мою жизнь, – бесстрастно констатировал Разводящий.

…Вместо запланированного шоколада я вынужден был купить четыреста граммов конфет «Старт», а взамен шампанского приобрел три бутылки кваса, – дабы количеством возместить проигрыш в качестве. Завтрак я сервировал на вольном воздухе под осиной, на столе, ножки коего были врыты в землю; здесь же стояла скамья. Рядом находилась грядка с цветами.

Субмарина явилась в полдень. На ней был строгий вечерний купальный костюм и шляпа типа сомбреро.

– Неплохая хавира! – мелодично произнесла красавица, указав ресницами на дом Разводящего.

– Я, собственно, живу не совсем здесь. Я выбрал вон то бунгало. Дружеское общение с северными оленями привило мне вкус к простоте.

– А какой там интерьер, Шампиньончик? Я хочу оценить стиль вашей мебели.

Я нехотя повел гостью к хибаре и попросил ее обождать меня у двери. Сам же вошел в помещение и, согнувшись, стал торопливо прыгать, дабы распугать тараканов.

– Чего вы тут скачете? – удивилась Субмарина, войдя в комнату. – Или это все французы так?

– Я танцую от счастья. Радость нашей встречи передалась в мои конечности.

– А сетка здесь для чего? Чтобы крышу головой не пробить?

– Сетка – в научно-экспериментальных целях. Это изверг-хозяин, чтоб ему помереть без поминок, натянул ее, – дружески признался я.

– А моя змея-хозяйка поклонников моих чернит: мол, не живописцы они, а лживописцы, самозванцы. Когда уезжать буду, я мыла настрогаю и в колодец высыплю. Это будет моя скромная месть.

Вскоре мы покинули бунгало, и я пригласил изящную гостью к пиршественному столу, где нас ждали милочки-бутылочки и сладкая закуска.

– Но при чем здесь квас?! – в каком-то мистическом испуге прошептала Субмарина. – К чему нам эти иностранные замашки?!

– Скромный пикник в духе ретро, – пояснил я. – Интимное квасопитие на фоне сельскохозяйственного пейзажа, неторопливая задушевная беседа под сенью старого дуба.

– Ах, какие изящные продукты природы! – пропела гостья, глядя на цветочную грядку. – Хотела бы я быть лилией!

– Вы вполне тянете на лилию! – заверил я. – А для меня лично вы ценнее всех лилий и хризантем!

– Ах, не говорите! Живописцы за мной лучше ухаживают, они буквально утепляют меня в роскоши. А с вашей стороны уход плохой. Хотя бы цветочек подарили!..

Я кинул взгляд в сторону Трубы. Она смотрела в нашу сторону. Предчувствуя недоброе, я все же нагнулся к грядке. Тотчас же пальцы мои ощутили незримую, но непреодолимую преграду.

– Не могу сорвать, – грустно сказал я. – Извините за невозможность.

– Боитесь, что хозяину заплатить придется! Экономите, Шампиньонище!.. А вот я сама сорву!

Субмарина резко наклонилась над цветком. Но ничего не получилось.

– Это что еще за французские фокусы! – обернулась она ко мне. – Гипноз на меня наводишь! Учти, я тебе не кошка подопытная!

Она взяла в правую руку бутылку с квасом, левой же снова потянулась к грядке.

– Если сейчас же не разгипнотизируешь меня – бутылкой по чердаку! Или – или!

Так как лилия по-прежнему сохраняла неприкосновенность, Субмарина привела угрозу в действие. К счастью, посуда оказалась хрупкой, некачественной – она разбилась о мою голову на мелкие осколки, не причинив мне большого ущерба. Вот только квас от удара вспенился и теперь хлопьями сползал с моей головы. Я даже не сразу заметил, как к нам подошел Разводящий.

– Продолжайте в том же духе! Повторение – мать учения! – обратился он к Субмарине.

– А вы чего подначиваете?! Не вмешивайтесь в наш личный разговор! – отбрила его красавица. – И вообще, кто вы такой?

– Я – хозяин этого участка.

– Так это, значит, ты, куркуль одноглазый, гипнотизмом здесь исподтишка занимаешься?!

– Это он! Это он, инквизитор дачный, во всем виноват! – подтвердил я. – Затем, стряхнув с лица квасную пену, схватил бутылку и метнул в Разводящего.

Так же поступила и моя прелестная гостья. Но наши метательные снаряды, не долетев до головы злыдня, разбились о незримую преграду, опали на землю осколками, растеклись коричневатой лужицей.

– Коллективное покушение на жизнь, – с удовлетворением в голосе изрек Разводящий и неторопливой походкой ушел с поля боя.

В моральном изнеможении опустился я на скамью, Субмарина села рядом. Она заплакала, и я обнял ее. Обнял не как кавалер даму, а как брат сестру, как страдалец страдалицу. Я поведал ей о своих дачных муках; она, рыдая, рассказала о кознях своей хозяйки. В частности, эта гадюка не позволяет никому из гостей Субмарины засиживаться после двенадцати вечера. Приходит со шваброй и изгоняет живописцев.

– А меня мой кровопивец иначе как Сморчком не зовет, – признался я. – Для всего человечества я – Шампиньон, а для него – Сморчок.

– Забудь об этом мракобесе, – ласково приказала гостья. – Расскажи мне что-нибудь научно-утешительное.

– Индивидуальные зонтики, укрепленные на головах оленей, будут, при помощи электронного устройства, раскрываться с восходом солнца и тем самым оберегать самцов, важенок и оленят от прямого воздействия солнечных лучей, – вдохновенно поведал я. – Тем не менее поросшие ягелем пустыни не сразу станут естественным ареалом для рогатых гостей с севера. Как дополнительную меру борьбы с жарой в пустынях намечено установить специальные кондиционеры из расчета один прибор на один квадратный километр. Олени, пасущиеся где-нибудь в Каракумах, будут время от времени подбегать к холодильникам, чтобы поохладиться. Причем это совершенно бесплатно.

– Хотела бы я быть оленем! – прошептала Субмарина.

Мы расстались друзьями.

С тяжелым сердцем проснулся я на следующий день. Надо бежать от Разводящего, от его издевательств. Но куда?.. А что, если попросить убежища у П-Р?

Получив у скопидома трешку, я направился на станцию, сел в электричку и вскоре очутился в том поселке, где находился Твордом. Я застал П-Р в его комнатке за большим письменным столом. Ради меня он прервал творческий процесс.

– Ну, как наша дача-даченька-дачурка? Как поживает твой друг Разводящий?

– Будь проклят этот дачный вампир! – воскликнул я и далее поведал о своих муках.

П-Р воспринял мое сообщение несколько отстраненно.

– Как жаль, что я прирожденный поэт, а не прозаик! Ведь тут намечается интересный сюжет. Нечто вроде черного готического романа в духе Анны Радклиф, но на базе современной дачной действительности. Герцог Икс, владелец фамильного замка, сдает комнаты пилигримам. В целях более рационального использования жилплощади он, получив квартплату за месяц вперед, на третий день убивает жильцов – и вселяет новых для последующего убиения. Трупы несчастных он тайно зарывает в цветочные гряды, дабы создать питательную среду для цветов и тем самым повысить качество продукции. Свою прекрасную дочь эксплуататор ежедневно посылает на рынок торговать гладиолусами. Однажды дева, прельстившись красотой молодого монаха, вручает тому букет по безналичному расчету. Ночью монах, сидя в своей одиночной келье за бутылкой бенедиктина, зрит виденье…

• Предыдущая
• 5/9
• Следующая